Читать книгу "Империя страха - Владимир Колычев"

Милу он нашел на кухне в фартуке поверх траурного платья. Она стояла у плиты и что-то жарила на сковороде.

– Тут у меня стейки телячьи, это быстро. Если с горошком хочешь, банка в холодильнике, открой. Можешь пока колбасы нарезать, сыра…

– Зачем колбаса, если стейк есть?

– Ну, тогда сыр. Или я сама, мне совсем не трудно. – Голос ее звучал звонко, бодро, чем он сам, увы, похвастаться не мог.

Его снова потянуло в сон, и даже предстоящий ужин не вдохновлял.

– Да ты, наверное, душ принять хочешь, – спохватилась Мила.

– Ну, было бы неплохо.

Она убрала сковороду с огня, мило улыбнулась Михаилу и повела его в ванную, сравнительно небольшую часть которой занимала солидных размеров джакузи. Но показала она ему на душевую кабинку:

– Ты там закройся, а дверь не закрывай, я тебе сейчас белье принесу и полотенце.

Михаил выразительно посмотрел на нее. И она правильно поняла его.

– Да ты не думай, белье новое, еще в упаковке, – успокоила его Мила.

Не хватало еще носить что-то после Терехи.

Он уже намыливал голову, когда Мила зашла в ванную. Но глупо было бы надеяться на то, что сейчас она распахнет створки кабинки и предложит потереть спинку. Не тот у нее сегодня день, чтобы опуститься до таких вольностей, да и он сам далек от романтического настроения.

Мила уже накрыла стол, когда он вернулся на кухню.

– Ты говорил, что с Эдиком воевал, – сказала она, глядя на него с какой-то странной полуулыбкой.

– Против него, – кивнул он.

– Он был достойным врагом?

– Это ты о чем?

– Сегодня его поминают…

– Ну, некоторые мечтают выпить на могиле врага. У меня, правда, такого желания нет. Но если надо…

– Надо, надо!

С радостным возбуждением она достала из бара бутылку коньяка, две хрустальные стопки. Михаил хмуро смотрел на нее. Не нравилась ему эта взбудораженность.

– Только ты не думай, что я хочу выпить, – воровато глянув на него, сказала она. – Просто я на поминках не была.

– Тебе совсем не обязательно оправдываться, – покачал он головой.

– Почему? – возмущенно, как показалось ему, посмотрела на него Мила.

– А почему ты должна оправдываться в своем доме?

– Просто тебе все равно!

В ее голосе звучал явный упрек.

– Тебе все равно, что у меня проблемы с алкоголем. А нет у меня никаких проблем!

Усилием воли она заставила себя вернуть бутылку на место, и только стограммовые стопки остались на столе.

– Я очень за тебя рад.

– Ты рад? Нет, тебе все равно, – уныло вздохнула Мила.

Она была похожа на маленькую девочку, уличившую отца в невнимательном к себе отношении. И даже наивность в ее капризах была какой-то детской. Только пьет она по-взрослому, и Михаил не раз в том убеждался.

– Не все равно, – покачал он головой. – Мне очень жаль, что у тебя проблемы с алкоголем. Я должен сказать, что ни к чему хорошему это не приведет. Но, во-первых, ты и сама это прекрасно знаешь, а во-вторых, кто я такой, чтобы читать тебе нотации?

– А ты хочешь быть кем-то? – пристально и с вызовом просмотрела на него Мила.

– Нет.

– Я тебе не нравлюсь?

– Ты мне очень нравишься.

– Ты не мужчина?

– Тебе видней.

– Ты мужчина… А я женщина… Между нами может быть все просто. Просто сейчас много сложностей.

– Сложности будут всегда.

– Я не хочу говорить об этом.

Она мотнула головой и снова достала из бара бутылку.

– По три раза, и все!

– Как скажешь.

– А завтра ни-ни!

– Охотно верю.

– Врешь, не веришь. Но я тебе докажу. Завтра ты приедешь с работы – а я трезвая как стеклышко.

– Куда я приеду с работы?

– Как это куда? Ко мне! Только не говори, что ты этого не хочешь. Я же вижу, тебя ко мне тянет…

Похоже, Мила хотела, чтобы ее улыбка выглядела смелой, с легкой перчинкой вульгарности, но из этого ничего не вышло. Она смутилась, застеснялась, отвела в сторону взгляд.

– А я вижу, куда тянет тебя.

Он молча поднялся со своего места, смел со стола бутылку, поставил ее в бар.

– А как же три раза?

– Покойников молитвами поминают. Сходи лучше в церковь.

– Поздно уже.

– Завтра сходишь. Твоему Эдику молитвы сейчас нужны. И отец твой пусть за него помолится. И простит. Ему на том свете поддержка ох как нужна. Хреново ему сейчас, смола под ухом булькает.

– Смола?!

– Да, в котле. Кипящая смола в большом котле, куда грешников сгружают. И еще черти вокруг прыгают, визжат…

– Ты думаешь, все это правда?

– Хотелось бы верить, что нет.

– Тебе жалко Эдика?

– Нет, мне жалко себя. По церковным канонам я – жуткий грешник.

– Почему?

– Я людей убивал.

– Но ты же милиционер, ты с бандитами борешься.

– Не я этим бандитам жизнь давал, не мне и отнимать.

– А если они у тебя жизнь отнимут, это правильно?

– Нет. И если в них не стрелять, они совсем распояшутся.

Михаил замолчал, представив, что было бы сейчас с Милой, не останови они сегодня Гошу.

– А может, все-таки нужно выпить за Эдика? Может, это как-то охладит его там, в котле?

Михаил молча мотнул головой и, взяв нож и вилку, принялся за остывающий стейк.

– Ну да, едой тоже поминают, – кивнула Мила, присоединяясь к нему. – Печенье на кладбище раздают, конфеты там…

– Кому раздают? Алкаши там, на кладбищах, и крутятся. Ты хочешь быть алкашкой?

– Я?! Не-ет!

– Тогда пьянству – бой!

– Ну, если ты возьмешься за мое воспитание…

– Уже взялся.

После ужина он отправил Милу в спальню, а сам убрал из бара и спрятал бутылки. Если она очень захочет, то грязь все равно найдет, но пусть при этом знает, что Михаил заботится о ней.

Сам он устроился в гостевой спальне. Закрыл дом на все задвижки, выпустил собак и лег спать. Мила рядом, и она желанная женщина, но сейчас больше хотелось думать не о близости с ней, а том, что завтра можно спать до полудня.

Глава 7

1

Небо низкое, темное, ледяной ветер швыряет в лицо колючие снежинки, под ногами наледь. Но все-таки настроение у Валеры Черепанова было праздничным, можно даже сказать, триумфальным. Шутка ли, за спиной железные ворота исправительной колонии, три года неволи! А впереди – новая жизнь, олицетворением которой служил черный лимузин, растянувшийся на всю площадку перед контрольно-пропускным пунктом. Хороший довесок к прошлому: ведь братва тюремная узнает, с каким шиком уехал Череп, и это станет плюсом к его и без того высокому статусу. Как-никак в зоне он был человеком смотрящего, законного вора. Его боялись, его уважали. А от тюрьмы зарекаться нельзя, судьба ведь злодейка.