Читать книгу "Герцогиня в подарок - Мария Жукова-Гладкова"

Рассказ о старом кладе, тайнике в старинном здании в центре Петербурга, явно заинтересует читателей «Зарубежного репортера». У меня было задание выяснить про книгу для шефа и про клад для наших читателей. Мы давно хотели сделать репортаж или серию репортажей об обнаружении старинного клада, причем все равно с чем и какого срока давности. Если учитывать нашу целевую аудиторию, то, конечно, наибольший интерес представлял бы клад кого-то из русской аристократии, сбежавшего от большевиков и не успевшего прихватить фамильные драгоценности.

В Англии много лет наблюдается и не затихает интерес к русской аристократии и богатствам русских (в последнем случае – как старых, так и новых). Если бы удалось что-то раскопать о сокровищах Матильды Кшесинской… Но на такое рассчитывать не приходилось. Однако если всплыл клад в старом особняке в центре Петербурга, мне следовало быстро направляться в Петербург.

Зная русских не понаслышке и выслушав дедушку, я поняла, что никаких официальных объявлений о нахождении клада не было, нет и, вероятно, не будет. Но вот если я соберу какие-то доказательства, сделаю снимки и статью опубликует «Зарубежный репортер»…

У дедушки тут явно имелся собственный интерес. Точно не драгоценности. Как я уже говорила, он ими не занимается. Книга? Но ее, как я понимала, он обещал моему шефу за мою помощь.

Какая именно помощь ему нужна? Дедушка не сказал ничего прямо, но в его голосе мне послышалось отчаяние. Ему было очень нужно, чтобы я приехала.

Не исключено, клад включал что-то еще. Или дедушка решил, что в рамках темы я выясню то, что мне нужно.

Дедуля знал о моих интересах, ведь я неоднократно повторяла, куда хотела бы попасть. Но он не мог организовать для меня посещение мест, в которых я желала побывать. И Анькин папа не мог. Это не входило в сферу его интересов. Больше мне было не к кому обратиться. Может, на сей раз получится то, чего я давно хочу?

И, кстати, Вася с Артемом в Париже говорили про клад. Про этот или другой? Как бы мне из них вытянуть информацию? Они вполне могут знать больше дедушки.

Пока я не успела позвонить старику. Мне не хотелось появляться перед ним с разноцветным «ежом» на голове. Да и таким видом мне было просто стыдно осквернять его лавку.

* * *

– У нашей газеты имеется много информаторов, – сказала я Бодряну. – Как вы понимаете, я не собираюсь раскрывать вам их имена. И вы знаете, что мой шеф собирает старинные книги. Вы несколько раз обскакали его на аукционах.

Бодряну усмехнулся и спросил, почему шеф сам не приехал на аукцион. Его же специально отнесли на более поздний срок из-за приезда иностранцев, которым нужно делать визу, причем желательно в обычном порядке, чтобы не привлекать внимания.

«Еще и другие иностранцы должны приехать? На аукцион? А ведь Анькин папа говорил…» – мелькнуло у меня.

Конечно, Анькин папа мог ошибаться. Он нефтью занимается, а не старинными книгами и картинами. Они его вообще не интересуют. Для него главное – личный комфорт.

Бодряну не удивился тому, что мне известно о книге. Интересно, а сам он откуда узнал? От Сигизмунда Сигизмундовича? От Бориса Сигизмундовича? Они его пригласили? Или его официальная поездка в Россию просто совпала с появлением книги? Бодряну же уже давно объявил о проведении своих магических сеансов.

– Я говорю по-русски, а шеф нет, – пожала плечами я. – И вообще я собиралась в Россию как раз в это время. Я же сюда регулярно езжу. Вы, наверное, в курсе, раз интересовались моей персоной? Так чего ж не совместить одно с другим? И вообще у меня несколько дел запланировано на нынешнюю поездку. Я поехала бы, если б ни о какой книге и речи не было.

– Можешь передать шефу, чтобы спокойно приезжал в следующий раз. Кстати, про сам аукцион не вздумай писать! Лучше про брачные традиции, про мальчишники, живые подарки, которые русские своим друзьям делают, строчи. – Бодряну рассмеялся и покачал головой.

– А как проходит аукцион? – спросила я.

Бодряну не удивился вопросу:

– Ведется он на двух языках, обстановка, как на «Кристи» или «Сотби». Голос у Олега очень хорошо поставлен, тембр приятный… Он на самом деле и аукционер хороший, и отличный организатор, поэтому Сигизмунд с ним и нянчится. Да и люди парня знают. Не сам же Сигизмунд будет аукционы проводить?

Я задумалась. Олег? Сигизмунд? Значит, особняк, где я оказалась, – место проведения аукционов, на которых выставляется на торги товар сомнительного происхождения? Ого!

Вместо уточнения возникших вопросов я с невинным видом попросила рассказать мне про найденную книгу – то, что известно Николаю Бодряну. Добавила, что теперь мне самой любопытно, что там за книга такая, если вокруг столько страстей разгорелось.

Бодряну опять не удивился моему вопросу (он знал, что я не коллекционер, и раньше могла просто не интересоваться деталями) и пояснил, что найден репринт девятнадцатого века труда одного известного отравителя семнадцатого столетия. В нем собраны не только рецепты, лично опробованные этим господином, но и все, что ему удалось собрать. Ведь период с пятнадцатого до конца семнадцатого века в Европе считается золотым веком ядов. До недавнего времени были известны только четыре сохранившиеся книги сеньора Антонио, причем один экземпляр был случайно куплен в Гранаде во второй половине двадцатого века. Покупатель не мог поверить в свою удачу! Продавец узнал о том, что предлагалось у него в магазине, из зарубежных газет. В Петербурге внезапно всплыла пятая книга.

– Она на латыни, да?

Бодряну кивнул.

– А как она попала в Петербург?

– Ну, Бонни, теперь этого тебе никто не скажет! Может, графиня сама из Европы привезла, может, в Петербурге купила, а может, подарил кто-то…

Я кивала с умным видом, не спрашивая, о какой графине идет речь. Уточню у «своего» дедушки. Ведь известно же, кому принадлежал дом, в котором найден тайник. Нет, я задала другой вопрос:

– Вы считаете, что нас с вами попытались вывести из игры, потому что мы оба претендуем на книгу?

– И хотели получить ее бесплатно, то есть за оказанные услуги, – хмыкнул Бодряну. – Ты, Бонни, и я услуги свои предложили, а книга одна… Но, как понимаю, есть и другие претенденты. Больше нас с тобой, пожалуй, ничто не объединяет.

– Сигизмунд Сигизмундович – честный человек? Ну, насколько честным может быть человек, организующий аукционы, на которых продаются произведения искусства с сомнительной историей.

Бодряну усмехнулся, потом стал очень серьезным.

– Тут не Сигизмунда рук дело. Я в ту секунду, когда газ пустили, пока еще не отключился, как раз смотрел на него. Так вот: он был поражен.

– Он был поражен услышанным от меня. Помните? Он не знал, что Борис Сигизмундович спонсировал делегацию русских геев и лесбиянок, отправившуюся в Париж жаловаться на ущемление своих прав.

– Все равно. Зачем ему нас травить и изолировать? Он-то знает, Бонни, что ты не работаешь без прикрытия. Кстати, когда нас будут спасать? – Бодряну прищурился и хитро на меня посмотрел.