Читать книгу "Дом в Вечерних песках - Парэк О'Доннелл"

– Нет, что вы, мисс, – снова разволновался Гидеон, – к уткам я отношусь очень хорошо.

Пруд с утками, о котором говорила мисс Таттон, оказался настоящим озером на территории Сент-Джеймсского парка. По пути они купили булку хлеба и, оставив половину для уток, остальное разделили между собой. Жуя хлеб, они непринужденно обсуждали особенности застольных манер его дяди и возможную участь супруга его экономки. Периодически Гидеон поглядывал на мисс Таттон, исподволь наблюдая за ней. Некоторые ее привычки и жесты он уже начинал узнавать. Например, когда ей становилось скучно, она размахивала руками, выписывая широкие дуги; если что-то ее смешило, она подносила ладонь ко рту, чуть согнув запястье. От всего этого он ощущал необычайную легкость в голове, сродни опьянению. Ему вдруг подумалось, что даже такая условная близость для него внове, что за всю свою жизнь он никогда так пристально ни к кому не присматривался.

В семь часов они повернули домой, пошли вдоль реки. Заходящее солнце воспламеняло поникшие ивы и глазировало стволы берез в парке на набережной Виктории. Их тени, падая перед ними на пешеходную дорожку, ширились и сливались.

Теперь они общались в раскрепощенной манере, до известной степени, придя к этому путем проб и ошибок, и хотя говорили о пустяках – о том, как делать лепестки из лоскутков батиста; о нежелательных последствиях чихания в храме, – Гидеону казалось, что ход их беседы направляют некие незримые силы. Мисс Таттон не спрашивала, когда он планирует вернуться в Лондон, но Гидеон сам поднял эту тему в результате череды несвязных замечаний. Подобным образом, говоря о перспективах, открывающихся перед молодым священником, и о своих шансах получить небольшой приход, он не мог бы сказать, что его к тому подтолкнуло.

Когда они наконец подошли к Лондонскому мосту, солнце почти скрылось. Оба понимали, что им пора возвращаться в дом его дяди, но все равно остановились у парапета. Глядя на реку, они наблюдали, как в кильватере медленно плывущих барж толща возмущенной воды сдвигается и меняет цвет, превращаясь из медной в фиолетовую, затем красновато-коричневую и свинцовую – из патоки в пепел.

– Я, пожалуй, все-таки научусь читать и писать, – после долгого молчания проронила мисс Таттон. – Вдруг пригодится.

– Очень на это надеюсь, – отозвался Гидеон, тщательно взвешивая каждое слово. – Нет, это ни в коем случае не недостаток. Я имел в виду непредвиденные обстоятельства. Лишь бы они тому не помешали.

– Впрочем, разницы никакой. – Мисс Таттон устремила взгляд на прибрежье, где орава детей копошилась в иле, обнажившемся после отлива.

– Зачем вы так говорите, мисс? Это же пойдет вам на пользу.

Мисс Таттон прищурилась, приковавшись взглядом к некой мерцающей точке на берегу.

– Я хотела сказать, для нас с вами разницы никакой. Ведь за одну ночь не научишься. Та Памела, про которую вы мне читали, училась всю жизнь. В ближайшее время я не научусь писать письма. Или читать ваши.

– Священное Писание учит нас быть терпеливыми, – сказал Гидеон, не придумав в ответ ничего более убедительного. – Иаков служил семь лет, чтобы получить в жены Рахиль, но для него эти годы промелькнули как несколько дней, потому что он… по причине природы его чувств.

Она испытующе посмотрела на него.

– Вы не такой, как он, молодой господин. Вы – не ваш дядя, и мне больше нравится, когда вы не подражаете ему. Вы посланы на эту землю для другого. Для лучшего. Разве нет?

Гидеон снял шляпу. Повертел ее в руках и лишь потом встретился взглядом с мисс Таттон.

– Наверное, мисс. Наверное, вы правы. И все же… Нет, я не должен сетовать на судьбу, я знаю, но только я, что бы вы ни думали, не волен в своем выборе. Чтобы реализовать те возможности, которые у меня есть, я должен делать то, что мне велено.

– Знаю, – сказала мисс Таттон. – Я знаю, какого будущего желает для вас ваш дядя, знаю, чего он не хочет. Знаю, что он сказал бы вам, если б подумал, что у вас другие планы.

– Да, мисс. – Гидеон пригладил слипшиеся от жары волосы. – Я знаю, что он сказал бы мне. Но я не всегда буду зависеть от его милости. Возможно, наступит время, когда я смогу…

Он простер руку в сторону воды, широким жестом обозначая некую свободу действий. В эту самую минуту с лежащего внизу берега донесся крик. Мисс Таттон перегнулась через парапет, и из-под нижних краев ее пышных юбок, на мгновение приподнявшихся до самых икр, Гидеону подмигнула обтянутая чулком ножка. Он затеребил в руках поля шляпы, сминая фетр в горячей ладони. Охваченный паникой, он вдруг осознал, что мисс Таттон обратилась к нему.

– Простите, мисс. – Он встал рядом с ней. – Что-то случилось?

– У него что-то есть. – Она показала на прибрежье. – Что-то для нас, он говорит.

Гидеон в недоумении посмотрел вниз. Прямо под ними стоял, утопая по щиколотку в глине, какой-то оборвыш лет десяти-одиннадцати, хотя возраст его трудно было определить, настолько он был чумазый. Он что-то держал в поднятой вверх руке.

– Кто это? – ошеломленно спросил Гидеон. – Кто эти дети?

– Илокопатели, – объяснила мисс Таттон, бросив на него жалостливый взгляд. – Когда начинается отлив, они сходят на обнажившееся дно и роются в иле.

– Роются в иле? Зачем? – изумился Гидеон.

– Ищут все, за что можно получить несколько монет. В основном уголь или обрывки веревки, но иногда им улыбается удача. – Она сложила рупором ладони. – Неси сюда! Посмотрим!

Мальчик что-то крикнул в ответ, но Гидеон слов не разобрал.

– Нам придется купить у него эту вещь, – сказала мисс Таттон. – Если он к нам поднимется.

Гидеон растерянно заморгал.

– Тут никогда не угадаешь, молодой господин. – Она легонько коснулась Гидеона рукой и подняла к нему свое лицо, позолоченное низким солнцем. – Может оказаться, что это ерунда. А может – настоящее сокровище.

Мисс Таттон махнула мальчишке, чтобы тот поднимался к ним, и стала с нетерпением наблюдать, как он карабкается на пристань. Гидеон был рад, что к ней вернулось беззаботное настроение. И в душе благодарил Бога за то, что его так своевременно перебили. Он и сам не знал, что собирался сказать и как сумел бы закончить речь, сохранив достоинство.

Пробежав по мосту, мальчишка остановился в двух ярдах[30] от них. Щуплый и подозрительный, несмотря на свой убогий вид, он старался соблюдать правила приличия.

– Ближе я не подойду, – заявил он, – а то от меня дурно пахнет. Оставлю это здесь, как только вы заплатите.

– За что? – спросил Гидеон.

Илокопатель раскрыл черную от грязи ладонь, в которой тускло поблескивала покореженная монета.

– За кривой шестипенсовик, сэр. Вам ведь нужен символ.

Мисс Таттон подняла ко рту согнутую в запястье руку, но смех сдержала.