Читать книгу "Испытание мечтой, или Подруги поневоле - Ирина Ваганова"

— Помните, тогда в парке вы объясняли мне, что такое любовь? — с улыбкой говорил он. — Пусть мне не дано чувствовать это в полной мере, но мне хорошо рядом с вами, леди Елена, и я надеюсь, что вы тоже испытываете нечто похожее.

— Простите, Ваше Высочество, — непослушным осипшим голосом возразила я, — боюсь, нам не суждено быть вместе. — Мои слова показались принцу несусветной глупостью, об этом красноречиво свидетельствовал его взгляд, но сам Алекс промолчал, лишь прищурился, разглядывая моё лицо. Пришлось продолжить: — Я не поеду с вами в столицу, больше того — при первой возможности покину этот мир. Ведь я оказалась здесь случайно…

Начав, я уже не могла остановиться. Выложила всё что касается меня, на всякий случай умолчав о Прилучной. Великий князь слушал, не перебивая, лишь иногда шевелил правой бровью, если что-то недопонимал. Я как могла объясняла.

— Значит, вы не Морковина? — уточнил он, когда я выдохлась.

Я покачала головой:

— Не княжна, не Морковина. Я просто Лена Зайцева, скромный бухгалтер из Москвы. — Тронув его за руку, я попросила: — Надеюсь, моя откровенность не повредит людям, подарившим мне имя своей дочери?

— Удивительный вы всё-таки человек, Лена Зайцева, — печально улыбнулся принц, — умудряетесь заступаться за каждого, кто только попадёт в поле зрения.

— Они… я…

— Не тревожьтесь. Я благодарен князю Морковину за знакомство с вами, леди. — Он так протяжно вздохнул, что у меня в груди защемило от жалости, но придумать ободряющих слов я не успела, великий князь перешёл к сути разговора: — Итак, вы считаете знакомую вам девушку из Большого мира нашей избранной лишь на том основании, что имя и фамилия её созвучны?

— Тут, скорее всего, произошла путаница, — зачастила я. — Не могу представить, что случилось с Ясминой, умерла она или бросила дочь, оказавшись в стеснённых обстоятельствах, но Верочка попала в детский дом. А там Полину Верову записали как Веру По´лину. Я Верочку по фамилии не называла, поэтому и не сообразила сразу, что она и есть ваша Полина.

— Это может быть простым совпадением.

— А дар? Верочка передала мне магическую силу, спасая от смерти.

— Вот как?

— Я обыкновенный человек. В нашем мире вообще нет ни заклинаний, ни прочих чудес. Только технические достижения. Я страшно удивилась, когда шар определил наличие дара. А потом вспомнила, как Верочка держала мои ладони и заставила сказать, что принимаю с благодарностью. Её приятель зачитывал какую-то белиберду по бумажке. Это был ритуал, а я забыла о нём из-за полуобморочного состояния.

— Вот почему вы оказались магическими родственниками с Мартыновичем, — осознал, наконец, Алекс, — ваша Верочка — его дочь.

— Да-а! — воскликнула я, радуясь ещё одному доказательству. — У неё синие-синие глаза!

В отличие от меня, великий князь ещё сильнее нахмурился. Он снова протяжно вздохнул и, опершись локтями на колени, опустил голову, словно стремился пересчитать листочки на кустике черники под ногами. Я неосознанно потянулась к его плечу в попытке утешить, но замерла, ослеплённая синим блеском камня на пальце. Как ни хотелось оставить кольцо себе, но приличия требовали вернуть его. Сняв перстень с пальца, минуту любовалась им, а потом положила на ладонь и протянула принцу. Он с недоумением посмотрел на меня:

— Оно ваше в любом случае. — Резко встал и едва заметно поклонился: — Позвольте проводить вас, леди.

— Да, конечно.

Я тоже встала и обнаружила, что мышцы у меня ватные. Шагала, не чувствуя ни их, ни почвы под ногами. Что же я наделала!

На спуске с холма великий князь предложил мне руку, за что я была благодарна. Не будь этой поддержки, пожалуй, оступилась бы или подвернула ногу. Такое у меня было непонятное состояние, словно я и не я, а кто-то другой в моём теле совершает все эти глупости: сначала в проклятый мир попал, потом в Школе заклятий стал учиться, потом принца послал куда подальше. Влюбилась-то в него я сама, тут ни на кого ответственность не перекладываю. Вот только что делать с этой влюблённостью, так и не разобралась.

Не могла сказать определённо, есть ли в этом чудном мире заклятие, позволяющее читать чужие мысли, но не удивлюсь, если есть. Как иначе объяснить вопросы, заданные мне великим князем сразу, как только мы ступили на ровную тропу:

— Леди Елена, вы позволите мне так вас называть?

— Кончено, я уже привыкла.

— Леди Елена, расскажите, как всё устроено в вашем мире. Мне это интересно с практической точки зрения. Когда мы сумеем преодолеть проклятье, нужно будет обустраивать жизнь иначе.

— О-о-оу… — протянула я, — наш мир вовсе не образец.

— И всё же, каковы отношения между людьми? В семье, например. Когда родные любят друг друга, им не требуются законы ни принуждающие к сохранению семьи, ни стимулирующие рождение детей. Так ведь?

— Ваше Высочество, всё это слишком сложно, чтобы вот так, — я щёлкнула пальцами, — объяснить за двадцать-тридцать минут.

— Постарайтесь, прошу. Я должен понимать, не напрасна ли моя затея.

Что я могла рассказать? Любовь не вечна? Семьи в моём мире не прочны? Многое в проклятом мире устроено лучше, чем в Большом? Я сильно сомневалась что мир, из которого я пришла, не проклял какой-нибудь всесильный маг.

Немного подумав, прочла отрывок из стихотворения:

— Я помню чудное мгновенье:

Передо мной явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты.

В томленьях грусти безнадежной

В тревогах шумной суеты,

Звучал мне долго голос нежный

И снились милые черты.[1]

Принц замедлил шаг и обернулся ко мне:

— Что это?

— Стихи вашего тёзки Александра Сергеевича Пушкина. У нас поэты пишут о любви.

— Как красиво! А ещё что-нибудь?

— К сожалению, наизусть мало что помню, — смутилась я, — да и то из школьной программы. Вот ещё всплыло:

Как сладостно!.. но, боги, как опасно

Тебе внимать, твой видеть милый взор!..

Забуду ли улыбку, взор прекрасный

И огненный, волшебный разговор!

Волшебница, зачем тебя я видел —

Узнав тебя, блаженство я познал —

И счастие мое возненавидел.

— И счастие моё возненавидел, — повторил Алекс. — Тот же автор? Кого-нибудь ещё вспомните, пожалуйста!

Были в закоулках памяти стихи Ахматовой и Цветаевой, но я не решилась декламировать их. Как мужчине, не познавшему даже юношеской влюблённости, постигнуть смысл женских страданий? Великий князь ждал, в его взгляде был неподдельный интерес. Не особенно осознавая, что делаю, начала декламировать: