Читать книгу "Минус восемнадцать - Стефан Анхем"

– Я нашла еще три таких ролика. – Дуня включила свет и увидела, что наконец пришел Свейструп. Хотя без Юлие Витфельдт. – Все сняты здесь, в Хельсингёре, около года тому назад и смонтированы под музыку Моцарта. В последнем уже трое злоумышленников замаскированы таким же образом: на головы натянуты чулки, а лица закрыты смайликами.

– А почему ты думаешь, что это имеет хоть какое-то отношение к нашему расследованию? – спросил Уссинг, взяв булочку.

Дуня как раз надеялась на этот вопрос, и ей пришлось сделать усилие, чтобы не ответить сразу же.

– Во-первых, – начала она, – кто сказал, что я так думаю? И во-вторых, у нас есть свидетель, а именно Санни Лемке.

– Ты имеешь в виду ту, что стреляет направо и налево твоим пистолетом? – спросила Йенсен.

– Именно.

– Как ты можешь быть так уверена в том, что не она убила своего брата? Мы только что получили ответ, что кровь, которую мы нашли в доме на улице Стенгаде, принадлежит убитому, что привязывает ее к месту убийства.

– Да, но если вы прочли до конца отчет о вскрытии, то видели, что Оскар Педерсен утверждает, что преступник или преступники, вероятно, прыгали по жертве, пока он не умер, что подтверждают несколько кровавых следов обуви на месте убийства.

– Но это не говорит ни за, ни…

– Я хочу сказать, – прервала Дуня, – что на кедах Санни совсем не было крови.

– Она вымыла их или надела чистые. – Йенсен пожала плечами.

– Мы ведь говорим о бездомной наркоманке, которая…

– А как ты объяснишь кровь на ее руках и футболке? – перебил Уссинг.

– Точно не знаю, но предполагаю, что она попыталась оживить его, как только преступники скрылись.

– Мы не работаем с предположениями, – отозвалась Йенсен.

– К тому же Санни несколько раз повторила, что они были «желтые и веселые» и вели себя так, словно это игра.

– Желтые и веселые? – Уссинг рассмеялся. – Только не говори, что это единственное, что у тебя есть. Что мы сидим здесь и теряем время только поэтому.

– Сёрен, она была там и видела все собственными глазами.

– Может быть, она так утверждает. На самом деле, она всего лишь шлюха и наркоманка, которая глазом не моргнув убьет собственного брата еще за несколько грамм.

– Я думаю, что тут ты ошибаешься.

– Думаешь? Это же именно то, что ты не делала?

– Да, но… – Дуня сбилась.

Разговор пошел не так. Конечно, в возражениях есть своя польза. Они заставляют членов команды напрягаться и помогают оживить следственную работу. Но Уссинг и Йенсен занимались не этим. Они старались потопить расследование. Если они к тому же смогут унизить ее до предела, еще лучше. И плевать, если она окажется права.

– Но ведь я говорила с ней, и у меня сложилось четкое впечатление, что она говорит правду, и…

– Но подожди, можно мне сказать? – спросила Йенсен, и Дуня кивнула. – Ты сказала, что ролики сняты год назад. Разве это не указывает на то, что они прекратили этим заниматься?

– Не обязательно. Я бы скорее сказала, что это… – Она не успела закончить, поскольку Йенсен продолжила:

– Или, может быть, ты также нашла ролик, в котором заснято убийство, и просто хочешь оставить его под конец? Поскольку, если твоя версия верна, они должны были снять и это.

– Как хорошо, что ты задала именно этот вопрос, – откликнулась Дуня, проигнорировав тот факт, что это совсем не вопрос, а еще один удар ножом в спину. – Это так. Нет, такой ролик я не нашла. Во всяком случае, пока не нашла. Но я убеждена в том, что такой случай был заснят. Может быть, они еще не выложили ролик в Интернет. Может быть, они стали более осторожными и делятся роликами только с себе подобными, как педофилы. – Дуня развела руками, чтобы подчеркнуть, что, несмотря на их разногласия, они работают в команде. – Как бы то ни было, мы приложим все усилия, чтобы найти соответствующее видео.

– Извини, но тут одно с другим не вяжется. – Уссинг покачал головой. – Мы имеем дело с хладнокровным убийцей, а не с какими-то молодыми людьми в масках, у которых слишком много свободного времени. – Он встал. – Спасибо за информацию. Это было интересно, но мы продолжим идти по намеченному пути.

– Но какому пути? Что это Санни Лемке? – Дуня повысила голос, хотя обещала самой себе сохранять спокойствие, что бы ни случилось.

Но охватившее ее отчаяние свело на нет все заранее отрепетированные реплики. Поделать с этим ничего было нельзя. Она не могла просто стоять и смотреть, как Уссинг выплескивает свое презрение, собираясь выйти из комнаты. Если сейчас она не заставит его сесть, ей это не удастся никогда.

– Обе жертвы, которых ты только что видел на экране, заявили в полицию. Это только два из многих расследований, которые лежат на вашем столе в вашей комнате и зазря собирают пыль. И знай: я позабочусь о том, чтобы изменить сложившийся порядок вещей.

Уссинг посмотрел на Дуню, словно пришел в зоопарк и увидел совершенно новое животное. Он фыркнул и перевел взгляд на Йенсен.

– Пойдем, нам надо работать.

Йенсен встала, взяла две булочки и сделала поползновение уйти.

– Эй, подождите. – Дуня повернулась к Свейструпу, который пока что ни во что не вмешивался и не издал ни единого звука. – Иб, ты не сообщил нашим коллегам, что с сегодняшнего дня следствием руковожу я?

Наступила тишина. Такая, что все услышали, как у Свейструпа урчит в животе.

– Дело вот в чем. Я знаю, что вчера мы об этом говорили, и ты предложила этот вариант. Я хорошо это помню. Точно так же, как я обещал хорошенько подумать.

– Что значит подумать? Что ты мелешь?

– И я пришел к выводу, что, возможно, это не такая уж хорошая идея. Отчасти собьется рабочий график. И как сказали и Сёрен, и Беттина, у них полно версий, которые им надо отрабатывать. Сейчас ты поделилась своими соображениями, и мы посмотрим, сможет ли следственная группа использовать их в своей работе. – Свейструп закончил с улыбкой и кивнул, словно чтобы подчеркнуть, какое правильное и продуманное решение он принял.

Это неправда. Это не может быть правдой. Конечно, ее начальник всегда отличался большой нерешительностью и без всяких проблем держал нос по ветру, и не раз, не два. Но всему есть предел.

Но какое теперь это имеет значение, если ее опозорили. Еще год назад Дуня бы заплакала. Но сейчас не могла выдавить из себя ни слезинки. Она только чувствовала, как в ней зарождается злоба, которая растет по мере того, как идут секунды, и причина становится все более явной. Причина, у которой есть только одно имя.

Ким, мать его, Слейзнер.

38

В воскресенье, сразу же после посещения Рикарда Янссона, персонального банковского менеджера Брисе, Фабиан попытался связаться с Тувессон, чтобы созвать совещание и обсудить дальнейшие действия. Но она снова стала недоступна: на мобильном отвечал автоответчик. Тогда он поехал к ней домой и увидел сбитый почтовый ящик. Фабиан позвонил в ее дверь, держа кнопку звонка дольше минуты, но, в конце концов, ему ничего не оставалось, как сдаться.