Читать книгу "Этот разрушительный элемент - Эмили Сувада"

Я знаю, как закончить «Панацею».

– Почему мне не по себе от того, насколько счастливой ты выглядишь? – спрашивает Леобен.

Он прислонился спиной к обшивке вертолета, а его запястья стягивают пластиковые наручники.

– Потому что ты пессимист?

– Только когда общаюсь с тобой, Цзюнь Бэй, – говорит он. – Ты получила то, что хотела, из моей ДНК?

– Почти, – с трудом сдерживая волнение, отвечаю я. – Нужно еще провести один тест, но я уже знаю, как решить проблему.

Даже в тусклом свете я вижу, как он приподнимает бровь.

– Ты собираешься сказать мне, что это?

Я замедляюсь. Мне не хочется ему лгать, но и говорить правду опрометчиво. Он не поймет и не доверит мне убить себя, чтобы провести этот эксперимент. В глубине души мне страшно от того, что я планирую сделать, как только мы доберемся до базы Новак, но ужас заглушает чистая, разгорающаяся радость от того, что мне удалось найти недостающее звено «Панацеи». Последний кусочек головоломки. Я потратила на этот код несколько лет своей жизни – отдала за него все – и теперь, когда до его окончания остаются лишь считанные часы, меня никто не сможет остановить.

– Я не причиню тебе боли больше, чем это необходимо, – обещаю я.

– Ого, – бормочет Леобен. – Кажется, я встрял по полной.

Я закатываю глаза и шагаю к кабине пилота. Задняя часть вертолета раза в два меньше, чем у «Комокса», и после нескольких часов в воздухе невольно начинаешь страдать от клаустрофобии из-за темноты, духоты и тесноты небольшого пространства, в котором собралось с десяток человек, следящих за каждым твоим шагом.

– Через сколько мы прилетим? – интересуюсь я у пилота.

Это одна из хакеров Новак – девушка с глазами, закрытыми зеркальными линзами.

– Еще несколько минут, – отвечает она. – Нет никаких признаков того, что за нами отправили погоню. Команда ждет нас в точке встречи с блокирующим электромагнитные лучи тоннелем, после прохождения которого нас рассадят по грузовикам.

Кивнув, я поворачиваюсь к грузовому отсеку и чуть не натыкаюсь на Мато. На его лице появляется ухмылка, когда он протягивает руку, чтобы удержать меня от падения. Парень снял куртку, которую ему выдали в «Картаксе» и распустил свои черные, до плеч, волосы. Кодирующая маска полностью черная и заволакивает тьмой половину его лица.

– Ты выглядишь взволнованной, – говорит он.

Что-то отзывается в груди от того, насколько интимно звучит его голос, но вслед за этим приходит волна неуверенности. Я пока не разобралась, что для меня значит Мато и какие чувства вспыхивают во мне каждый раз, когда мы встречаемся взглядами. Мы каждую неделю общались с ним в VR, пока я жила в лаборатории проекта «Заратустра». Воспоминания о тех днях хорошо сохранились, но тогда и мои чувства были другими. Поэтому странно ощущать трепет от встречи с ним и не помнить, что его вызывает.

Конечно, не все воспоминания из тех шести месяцев стерлись полностью. В этом-то и вся сложность. Если человека укусит собака, через какое-то время он может забыть об этом, но страх перед собаками останется в сознании, словно выжженное клеймо. Я не помню, что происходило в те шесть месяцев, которые мы с Мато провели вместе. Но что-то сильное и безмолвное зудит внутри, когда он прикасается к моей руке. Похороненное, пьянящее чувство. Но сейчас оно только мешает. Мы находимся на грани войны с «Картаксом», и нужно сохранять ясную голову.

Я протискиваюсь мимо него, стараясь не реагировать на прикосновения.

– Я просто с предвкушением жду момента, когда мы попадем в лабораторию. Мы сильно рисковали ради этого.

Он скрещивает руки на груди.

– Я помогу тебе завершить код.

Я вновь оборачиваюсь к нему. В его тоне звучит участие, но его слова настораживают меня. Его не интересует, хочу ли я этой помощи и нужна ли она мне.

– Я справлюсь сама, – отвечаю я. – Все под контролем.

– Да я ведь несколько лет проверял твои коды на наличие ошибок, – возражает он. – И у нас не так много времени, чтобы закончить работу. «Картакс» со дня на день потеряет контроль над бункерами из-за беспорядков, и они отправят войска в города, чтобы хоть как-то успокоить людей. И твой код – единственная возможность их остановить.

– Код не избавит их от ненависти к нам.

Мато склоняет голову набок.

– Разве нет?

По коже расползается холодок. Он не предлагает использовать «Панацею», чтобы остановить одичалых и сделать первый шаг на пути к новому, свободному миру. Он напоминает, что код создавался для изменения человеческого разума так же, как гентех влияет на нашу ДНК. Вот только все, что может повлиять на разум, позволит и контролировать его.

Эти мысли не выходят у меня из головы с тех пор, как Дакс рассказал о мирных жителях бункеров. Я понимала, что мир истерзан и нуждается в исцелении с тех пор, как очнулась. И тогда мне казалось, что стирание воспоминаний поможет нам – соскребет боль последних двух лет, – но сейчас, стоя рядом с Мато, я осознаю, что ошибалась.

Я не помню о времени, которое провела с ним, но все еще испытываю к нему чувства, хотя и не понимаю, откуда они возникли. Стирание воспоминаний не уничтожило боль. Но «Панацея» способна это сделать. Вот только для этого придется захватить контроль над разумом каждого мирного жителя бункеров «Картакса» против их воли. И я не уверена, что могу жить с этим. Да и не знаю, действительно ли хочу этого. Я запустила стирание воспоминаний, желая стереть людскую боль, живущую в них. А в результате подтолкнула нас к грани войны.

– Внимание, мы начинаем снижение, – кричит пилот.

Вертолет замедляет ход и медленно направляется к земле. Я хватаюсь за ближайшее сиденье, чтобы не упасть, и выглядываю в грязное окно. Мы приземляемся посреди каменистой равнины. На несколько километров вокруг нет ничего, кроме редких кустарников, песка, горного хребта, окутанного туманом, и бледной полосы дороги на север, которая с высоты смотрится как шрам. Старый белый грузовик поджидает нас на обочине, чтобы отвезти на базу Новак. Ей пришлось отправить за нами шесть вертолетов, чтобы вывезти из «Картакса» всех освобожденных хакеров, и все они отправились на разные посадочные площадки, опасаясь преследования.

Как только полозья вертолета касаются земли, вокруг поднимается облако песка, но лопасти не останавливаются. Я выглядываю в окно и вижу, как двое мужчин выпрыгивают из грузовика и вытаскивают из него мерцающий круг из проволоки. Они растягивают ее, создавая некоторое подобие тонкого тоннеля, по которому человек может пройти в полный рост. Он создан из переплетенных, словно сетка, кабелей, которые блокируют все электромагнитные излучения. Если в «Картаксе» на заключенных повесили маячки, этот тоннель не даст им передать сигнал. Вертолеты, как и грузовик, блокируют их автоматически, но даже секунды хватит, чтобы в «Картаксе» узнали наше местоположение. А мы не можем так рисковать.