Читать книгу "Санаторий имени Ленина - Нина Стожкова"

– Не бойся, Жанна, – мрачно сказала Настя, – за волосы таскать не буду. Ты здесь ни причем, просто Воронов – мерзавец и ходок, а горбатого могила исправит. Я желаю тебе счастья, но подозреваю, что оно будет не вечным. Однажды этот старый бл@дун начнет и от тебя гулять, потому что новые яркие девки все подрастают, блин, и подрастают. В общем, будет тебе, Жанна «горько» с твоим женишком, причем, полагаю, не один раз!

Жанна пожала плечами и решила в ответ гордо промолчать, а про себя подумала:

«В отличие от тебя, стареющей и невзрачной кошелки, я младше его на двадцать пять лет. Я умнее, красивее, богаче и успешнее тебя в сто раз. Это естественный отбор, тетенька! Никуда твой Воронов от меня не денется. К тому же, я приготовила для него сюрприз на сегодняшний вечер. Утром гинеколог поздравила меня с тем, что я беременна. Буду рожать Воронову детей, и этот бабник навсегда забудет про свои похождения».

Если бы Жанна знала, как она заблуждается! Если бы могла предвидеть, что женщины будут появляться в жизни Воронова еще и еще, несмотря на ее молодость, ум и красоту.

А вот Настя Крымова исчезла из жизни Петра Воронова навсегда, усилием воли вычеркнув из памяти несколько счастливых, заполненных любовью и работой лет в «Столичном сплетнике».

Жизнь молодой семьи пошла своим чередом. Жанна рожала Воронову одного за другим красавцев сыновей, не оставляя при этом без присмотра и собственную фирму, которую она возглавила, разумеется, при поддержке мужа. Бабушки и няньки помогали молодой матери строить карьеру и развивать журнальный и рекламный бизнес. Женские, интерьерные и полиграфические журналы регулярно сражались за право напечатать на первой обложке фотографию известной пары. Еще бы! Семейный портрет Вороновых в буржуазном интерьере сразу же увеличивал продажи любого глянцевого журнала. Люди любят читать об успешных, красивых и знаменитых, обожают разглядывать их фотографии и сравнивать жизнь «селебритис» со своей, не слишком успешной. Женщины с интересом разглядывали наряды и украшения Жанны, мужчины поглядывали на Петра и думали, что и в таком возрасте можно, оказывается, выглядеть вполне эффектно и даже жениться на молоденькой. Со стороны их жизнь выглядела красивой сказкой. Жанна купалась в своей известности, ловила на себе завистливые женские и похотливые мужские взгляды и порой чувствовала себя и впрямь суперженщиной, достигшей к сорока пяти всего, о чем мечтала, и даже большего.

Все рухнуло в один день. Служебный мобильник Жанны отозвался утром незнакомым, слегка хрипловатым женским голосом:

– Жанна, здравствуй, это Настя Крымова, – сообщила звонившая. Жанна автоматически сказала «слушаю», не сразу сообразив, что это та самая «беспородная сучка», пугавшая ее когда-то в коридоре «горьким» будущим.

«Наверное, будет проситься на работу, – подумала Жанна с тоской. – Вот за что, хотелось бы знать, мне эти проблемы с самого утра? И так дел по горло. В офисе эта чувырла мне ни к чему, еще не хватало ее каждый день здесь видеть. С другой стороны, отказать – совесть замучает, все-таки я разбила ее планы на жизнь и на Воронова… Нет, надо быть тверже, чтобы не совершить ошибки», – решила Жанна и повторила другим, уже официальным тоном:

– Слушаю вас.

– Ну что, Жанна, я говорила тебе, что горбатого могила исправит? – спросила Настя с торжеством Кассандры, предсказавшей падение Трои.

– Не понимаю, о чем вы? – искренне удивилась Жанна.

– Все очень просто, детка. Твой Воронов опять загулял. Причем в этот раз основательно.

– Все, что происходит в нашей семье, никого из посторонних не касается, – сказала Жанна, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно тверже. – Всего хорошего, Анастасия, и до свидания.

– Ладно, не веришь – загляни в смартфон. Высылаю фотку твоего Котофея с новой Зайчуткой. Говорят, он трахал ее прямо у вас дома, когда ты уезжала с сыновьями на каникулы. Надеюсь, ты как профессионал сможешь определить, что это не фотошоп?

– Откуда вам все это известно? – тихо спросила Жанна. Она не прервала неприятный разговор, поскольку последняя фраза ее просто ошеломила.

– Неужели ты полагаешь, что твой Котик не нажил за столько лет в бизнесе себе лютых врагов? – усмехнулась Настя. – Враги были счастливы слить эти фотки в СМИ. В общем, подумай над этим, как говорится, «пердимоноклем». Кстати, Жанчик, зацени: за мою инсайдерскую информацию я с тебя денег не возьму. Ну-ну, не молчи, нее застывай, как соляной столб, лучше подумай о том, чем ты ответишь твоему кобелю. Месть, Жанночка, это такое блюдо, которое надо подавать холодным. Чао, детка!

Через секунду в смартфоне Жанны появилось несколько цветных фотографий. Вот ее муж Петр держит за тощую задницу какую-то юную блондинку с почти что детским личиком. Разновозрастная парочка сэлфится на фоне Эйфелевой башни и выглядит неприлично счастливой. Вот они же плывут на кораблике по Сене. А вот они позируют уже на фоне стеклянной пирамиды у входа в Лувр.

«Сволочь, повез ее по нашим местам, – подумала Жанна и почувствовала, как в груди поднимается волна гнева. – Хоть бы на пароходе по Сене в память о нашем знакомстве эту сопливую бл@ть не катал!».

Жанна набрала в поисковике имя мужа: «Петр Воронов». На экране смартфона появилось множество фотографий той самой блондинки во всей ее красе. Жанна прочитала подпись под фотографиями:

«Знакомьтесь: Катя Кукушкина, новая пассия любвеобильного Петра Воронова, владельца и главного редактора «Столичного сплетника».

«Выходит, народная мудрость права: жена всегда узнает о похождениях мужа последней», – с тоской подумала Жанна. Она встала, подошла к двери и заперла ее на ключ, чтобы наконец дать волю слезам.

Немного мрачной готики

Лина лихорадочно соображала, где лучше всего, как бы невзначай, встретиться с Жанной, чтобы та не отказалась ответить на несколько вопросов. Сыщице довелось повидать немало подобных дамочек, и она понимала: эти «железные леди» откровенничают лишь в своем кругу, вход в который начинается с миллиарда долларов. Другие люди для подобных особ в бывшей стране победившего пролетариата – плебс и «широкие народные массы». Впрочем, есть одно место, где все равны, и куда должна в ближайшее время отправиться Жанна. Это Введенское кладбище. СМИ уже пестрели сообщениями о том, что похороны Алексея Артюхова пройдут через пять дней как раз там, на Введенском кладбище, где упокоились его родители. К этому времени будут получены результаты судебно-криминалистической экспертизы, тело усопшего доставлено в Москву, и редакция наконец сможет организовать достойные похороны корреспондента, «безвременно ушедшего из жизни во время выполнения ответственного редакционного задания».

Введенское кладбище, которое в народе с незапамятных времен называли «немецким», всегда поражало Лину своим стилистическим единством. Это место казалось буквально созданным для готических романов Башмачкова. Краснокирпичные стены, высокие ворота с изящными башенками, темные, заросшие мхом памятники с цитатами из Библии, выбитыми острым готическим шрифтом. Кирха, в которой в девяностые возобновились лютеранские службы, памятник французам, погибшим в войне 1812 года, легенды про блаженных и юродивых, круглый год проживавших в склепе возле часовни, памятники работы Веры Мухиной и Коненкова, могила тюремного врача Гааза, облегчившего участь многих узников в позапрошлом веке… Одним словом, Введенское кладбище разительно отличалось от обычных московских погостов. Там, в Лефортово, поначалу хоронили только жителей Немецкой слободы, приехавших в Москву по приглашению Петра I и отдавших Богу душу на чужбине, затем немецких земляков Екатерины Великой, ну, а к концу XIX столетия стали предавать земле вообще всех инородцев – не только немцев, но и французов, и англичан, и даже датчан с голландцами. В двадцатом веке, когда большевики, захватив власть, отменили религию, на Введенском стали хоронить москвичей всех национальностей – и русских, и евреев, и грузин с армянами – в общем, всех не перечислишь. Кладбище было закрыто для новых захоронений еще до Второй мировой, поэтому в наше время место для новопреставленного москвича там можно получить либо по большому блату и за большие деньги, либо если на Введенском уже были преданы земле близкие родственники. Вряд ли уместно говорить про Алексея Артюхова, что ему «повезло», но его родители как раз-таки упокоились вечным сном на Введенском, и место для его захоронения было получено без проблем.