Читать книгу "Метро 2035. Преданный пес - Дмитрий Манасыпов"

– Быстрее! – Хаунд оглянулся на него. – Мы не одни!

Ерш несколько раз оглянулся, пытаясь понять – о ком лохматый?! Увидел.

Дождь окрашивал мир осени в серое. Делал желтое мрачнее, темнее, размазывал охру и багрянец там, где текла река и стоял лес. Здесь, в блеклом умершем поселке, дождь просто слеплял вместе сущее в единую серость. Серые дома, серые рухнувшие заборы, серая выцветшая трава, серая напитанная водой земля.

И странные серые тени, почти незаметные, мелькающие с обеих сторон дороги, которые ловко прятались среди вездесущего местного камыша и плесневелых развалившихся досок у гаражей-холмов. Жемчужно-мерцающие капли скрывали за собой хитрых ловких бестий, легко исчезающими из поля зрения даже за дистрофичными выродившимися яблонями умершего сада.

Ерш, едва не сбившись, сподобился увидеть странно-пугающее чудо: серая тварь, ростом где-то по его грудь, вдруг перекатилась на четыре конечности, оттолкнулась, в прыжке уцепилась за ветку, перемахнула через лохматый мотоблок с остатками красной краски. Горбатая, коротконогая, быстрая бестия, размазанный силуэт, голова без шеи, черные провалы на бледном пятне лица. Вторая, третья, вон там мелькает следующая парочка.

Они выскочили на перекресток. Самый, мать его, натуральный перекресток. С самой странной картиной, виденной Ершом в своей жизни.

Высоченные темные и широкие силуэты, больше всего смахивающие на бочки. Только бочки почему-то с многоэтажный дом высотой. Сама развилка, разбитая, с дорогой прямо и налево. Рыжий огромный факел впереди, рвущийся из ржавого и длинного металлического скелета-вышки. И завалившаяся на бок фура, вся покрытая лишаями мха и вьюнком, с едва различимыми цифрами на дверях, двумя пятерками.

Серые, мелькающие на околице, не прятались, хотя пока и не торопились атаковать. Что-то их держало, не пускало вперед. Что-то…

– Сука! – ругнулся Хаунд, доставая револьвер. – Вот блядство!

Зелень, полупрозрачная, поблескивающая внутри изумрудными всполохами, поднималась от земли, вырастала над обочиной, липкая и начинающая густеть. Зеленый плотный туман, рожденный изниоткуда, по-хозяйски расползался вокруг, накрывая перекресток.

Сзади хлестко ударил выстрел. Ерш упал, как рак пополз вокруг, разворачиваясь и стаскивая ружье.

На околице разом загомонили серые, на глазах превращаясь из почти бесплотных хищных теней в… в…

– Обезьяны. – Хаунд хмыкнул, лежа на обочине и щурясь. – Натурально, обезьяны. То ли мартышки, то ли шимпанзе, не разбираюсь.

– А стрелял кто?

– Сам-то как думаешь?

Там, среди начавшего лить сильнее дождя, тоскливо, высоко и безостановочно выла серая обезьяна. Или мутировавшая тварь, смахивающая на нее.

Хаунд, вжавшись в грязь, шарил взглядом по поселку Муханово, искал стрелка. Грохнуло с левой стороны, пуля вжикнула почти над его головой.

– Интересные дела.

Ерш покосился на него с удивлением. Чего тут интересного? И понял.

Хаунд уже смотрел в другую сторону. На зеленый туман, поднимающийся выше, и на большие черные огромные бочки. На пяток серых теней, выскочивших оттуда и понесшихся к своим.

Выстрел щелкнул еще раз. Только теперь не в сторону Хаунда с Ершом. Через пару секунд выстрелы начали сливаться в трещотку боя. Вот такие дела.

– Знаешь, почему я люблю сам факт своей мутировавшей сущности? – поинтересовался Хаунд у Ерша.

– Почему?

– Потому что в чем-то мы с тобой куда сильнее обычных чистых людей.

Хаунд встал и нырнул в зелень, которая становилась все гуще.

Ерш выждал. Еще немного. Стрельба в Муханово тихонько смещалась в сторону Кротовки. Хаунда не было.

Он встал, доставая из кармана куртки бинт, чтобы намотать на лицо. А если не успел?!

Хаунд вынырнул из зелени, разорвав плавающие лохмотья тумана.

Оскалился и сплюнул.

– Пошли за мной.

Дорога ярости 10

Зуб проморгался. С большим, надо сказать, трудом. Глаза как склеили, едва расцепил веки. Но смог.

Первое правило, когда приходишь в себя – оглянись и разберись. Оглядываться стоило вокруг, разбираться с ситуацией. Прямо про него сейчас. Был бы умнее, полежал, послушал, понюхал, попробовал бы понять – где, как, с кем и почему? Но Зуб просто открыл глаза и осмотрелся.

Тепло. Очень тепло. Уютно, не жарко. Так…

Руки-ноги свободные, хотя и тяжелые, шевелить не хочется. Ноет низ живота, это странно. Ну, куда занесло?!

Стенки неровные, блики от огня прыгают, извиваются червями. Это же… Это же сухой плющ, все в нем, прильнувшем к выгибающейся земле. Точно, стены земляные, прогретые и промерзшие, временем превращенные по потолку почти в зеркало. Там, вверху, рыжие отсветы стелились мягко и благородно, едва волнуясь.

И лежит он на вырубленных в суглинке нарах, застеленных самыми обычными досками, поверх них много мягкого, подающегося под пальцами. Шкуры, самые настоящие шкуры зверья, верно.

В карманах-нишах мягко светили свечи, толстые, вытопленные из сала, но почему-то не сильно воняющие. Или Зуб привык, пока лежал в отключке. Так-то воздух теплый, но не свежий – застоявшийся, пахнет едой, зверьем, травами, что ли? Точно, вон они, пучками по дальней стенке.

– Проснулся?

Шагов Зуб не услышал, мелькнул силуэт, волосы длинные и густые, рядом села хозяйка.

– Проснулся?

– Да.

– Хорошо, даже бояться начала. Ты был плох, мальчик.

Мальчик? Зуб присмотрелся, насколько позволяли скачущие блики.

Лет сорок, не меньше. Вытянутое лицо, тонкий длинный нос, глаза краешками чуть вверх, острые и лисьи. Рот казался длинным, губы у нее растягивались резиново, поблескивая от намазанного жира. Из одежды – свободные штаны и все. Кожа блестит, грудь прикрыта какими-то бусами, сплетенными в полукруг, от шеи и почти до живота. Вот так-так…

– Что помнишь?

Дичь какая-то… чего он помнит?

– Замерз. В машине. Где она?

– Нет бы спросить, как меня зовут.

– А как тебя зовут?

– А не скажу.

От жеж, еб…

Зуб рывком сел, уставился на нее. Со стороны очага, хитро сделанного у входа, донесся рокот. Черное, мохнатое и большое чуть повернулось, подняло кусок себя, блеснуло глазами.

– Эт че, блядь, за хрень?!

Женщина удивилась, оглянулась, поняла.

– Это не хрень, это Малыш. Он русский черный терьер… чуть-чуть подросший.

– Малыш?

– Да.

Зуб вздохнул. Ситуация казалась странной. И стремной. И…