Читать книгу "Порог - Сергей Лукьяненко"

Однажды ночью, лежа без сна и слушая дыхание Адиан, Ян подумал, что больше не мечтает о том, чтобы война не случилась. Он никогда не любил мечтать о совсем уж несбыточном.

Теперь он мечтал лишь о том, чтобы война не началась зимою.

А еще лучше, чтобы вообще никогда не началась.

Мечтал — и понимал, что это тоже близко к невозможному.

* * *

Разумные Невара называли последнюю планету своей системы без затей — Крайняя. Не Последняя, а именно Крайняя, поскольку допускали существование еще не открытых, но достойных зачисления в разряд планет, а не планетоидов и астероидов.

У кис, насколько было известно Бэзилу, все названия были описательными — Огненная, Желанная, Ласковая, Родная, Ледянистая. Первые пять планет системы были пригодны для жизни, Желанная была родиной гуманоидов, а Родная — материнским миром кис. Позже, впрочем, кисы стали называть Желанную просто Землей — как и обитавшие там люди (конечно, можно было поспорить, вполне ли соответствует слово «кехгар», означающее «плотная плодородная почва, пригодная для передвижения по ней, постройки дома или организации захоронения» человеческому обозначению родной планеты). Видимо, кисы предположили, что слово «Желанная» несет в себе агрессивный, угрожающий оттенок.

Еще четыре внешние планеты тоже носили имена, данные кисами, — Снежная, Застывшая, Мертвая и Крайняя. Ни на одной из них жизни не было: Снежную и впрямь покрывали сугробы из азота, Застывшая была скалистым шаром меньше человеческой Луны, не удержавшим атмосферу, Мертвая — довольно крупная, с разреженной атмосферой из ядовитых газов (можно было поразиться точности древних названий).

Ну а Крайняя напоминала Плутон, некогда числившийся девятой планетой Солнечной системы. Как и Плутон, она была серовато-коричневым шаром из замерзших газов и каменистых обломков. Обращенная к светилу и внутренним планетам одной стороной, Крайняя служила надежным щитом для станции наблюдения Ракс. Когда-то Крайнюю посетила пара автоматических станций, одна даже взяла образцы грунта — после чего, убедившись, что планета бедна и скучна, люди и кисы оставили ее в покое. Их система была настолько роскошна, что еще один комок льда и грязи на окраине никого не интересовал. Пожалуй, Бэзил в силу своей узкой квалификации знал о Крайней даже больше, чем неварские ученые.

Станция Ракс оказалась неожиданно большой, сотню метров в диаметре и почти двести в длину. Похожая по форме на вытянутый волчок, станция медленно вращалась на высоте с полсотни километров над теневой стороной Крайней. Бэзил невольно задумался, к чему это вращение — гравитация на станции наверняка создавалась генератором гравитационного поля, а не примитивными способами вроде центробежной силы, стабилизировать станцию в пространстве можно было иными способами. По сути, вращение было даже вредно — сбивало настройку приборов связи и наблюдения, создавало паразитные кинетические возмущения.

Бессмысленна была и изящная форма станции — бессмысленное излишество для безатмосферного пространства. И многочисленные выступы и узоры на поверхности — слишком красивые для функциональных деталей, выглядящие исключительно элементами дизайна. Вот только для кого — для единственного обитателя станции? Для редких посетителей? Избыточно и нерационально.

Но Ракс это Ракс. Их логика далеко не всегда понятна. А если уж совсем честно — чаще непонятна.

«Твен» приблизился к станции на расстояние в полкилометра, после чего полностью погасил скорость — стандартный жест вежливости для стыковки со станциями, оборудованными причальным лучом. Несколько причальных шлюзов шли по экватору станции, еще один размещался на обращенном от планеты конце «волчка».

Станция повела «Твен» к удаленному от планеты шлюзу. Первая-вовне больше не выходила на связь, стыковку вел компьютер станции — Марк охарактеризовал его «унылым дебилом», но Бэзила поразил сам факт наличия хоть сколько-нибудь разумного компьютера. Ракс славились своей нелюбовью к искусственному интеллекту, и во всех возможных случаях использовали простейшие вычислительные устройства.

Если бы все шло по плану, если бы на орбите Ласковой висел готовящийся к старту межзвездный корабль (да пусть даже он уже отправился бы в полет) — Бэзил сейчас был бы на седьмом небе от счастья. Для ученого столь узкого и, честно признаться, академического профиля оказаться за сотни световых лет от Земли, собственными глазами увидеть предмет исследований, лично запустить несколько зондов, а может быть (о, это было почти нереальным, но вдруг?), даже вступить на одну из обитаемых планет — счастье редкое, почти немыслимое.

Бэзил даже надеялся, что они станут свидетелями успешного перелета неварского корабля к соседней звезде, после чего им вопреки скепсису Мэйли выпадет счастье осуществить контакт с новыми братьями по разуму. Ну а почему бы и нет, они ведь представляют несколько цивилизаций Соглашения! Должно же иногда и чиновникам проявлять здравый смысл!

Но теперь все полетело в тартарары. Его любимые, дорогие неварцы вытащили откуда-то космический флот — точнее, два флота, — и принялись лупцевать друг друга! Что могло к этому привести? Старт звездолета? Ну да, приборы уже не фиксировали его в системе. Может быть, варп, как это частенько бывает, породил пространственную интерференцию, погубил какие-то корабли или станции, а обе стороны приняли эту катастрофу за нападение?

«Нет, нет и еще раз нет!» — Бэзил покачал головой. Неварцы не сорвались бы в дикость, даже если бы астероиды принялись сыпаться им на головы. Они бы стали помогать друг другу. Они показали бы такой пример дружбы и взаимовыручки, который потряс бы всю Галактику. Бэзил верил в цивилизацию Невара, и вера его была основана на знаниях.

К удивлению как Бэзила, так и остальных ученых, их пригласили в шлюзовой отсек сразу после стыковки. Видимо, командир хотел продемонстрировать Первой-вовне, что экспедиция носит мирный, научный характер. От экипажа в шлюзе был лишь старший помощник, дружелюбный молодой Матиас Хофмайстер. Зато ученых позвали всех — и Третью-вовне (что вполне понятно), и Бэзила с Мэйли, и Уолра.

Они собрались в шлюзовом, ожидая, пока станция, закончив цикл стыковки и фиксации «Твена», синхронизирует гравитационные векторы и откроет проход.

Уолр, несмотря на нелепость и немыслимость сложившейся ситуации, казался столь же добродушным и оптимистичным, как и всегда. Ксения была задумчива и даже казалась растерянной, Матиас собран и подтянут, как и положено профессиональному космонавту перед гражданскими.

А вот Мэйли была встревожена. Сильно встревожена.

— Все разъяснится, — негромко сказал ей Бэзил. — Я уверен. Это какая-то нелепая случайность, вероятно, связанная со стартом звездолета.

— Вы же сами не верите в это, Бэзил, — так же тихо ответила Мэйли.

— А что еще могло случиться? Мы же видим — это их корабли, это не внешнее вторжение.

Мэйли внимательно посмотрела на Бэзила.

— Вы лучший специалист по Невару, — сказала она спокойно, констатируя факт. — Я это знаю. В этой очень узкой области вы знаете все. Но я — еще более узкий специалист.