Читать книгу "Элмет - Фиона Мозли"

— Хватит, Юарт. Я понимаю, что задета твоя гордость. Это все твоя гордость.

— Это больше чем гордость, Марта. Это еще и пятьдесят тысяч фунтов. А ведь эти деньги даже не наши!

— Понимаю. Я все понимаю. Но эти двое детей имеют право знать, в чем, собственно, дело.

Юарт сделал шаг назад и сложил руки на животе. Теперь он избегал смотреть в нашу сторону.

— Он был здесь на рассвете, — повторила Марта. — Я о вашем отце. Попросил разрешения войти, и мы, конечно же, его впустили. Он сказал, что хочет просмотреть учетные книги, спрятанные в нашем сейфе. Те, в которых мы фиксировали все дела последних месяцев, все имена и все поступавшие к нам деньги. Вы же знаете, что мы собирали взносы. Типа профсоюзных. Те, кто отказался платить за аренду жилья, отдавали эти деньги нам. Мне и Юарту. Просто на сохранение. На тот случай, если наш бойкот сорвется. Или мы достигнем соглашения с лендлордами, которые примут наши условия, а люди взамен должны будут выплатить им хотя бы часть прежней суммы. И мы уже обо всем договорились. В том бою ваш отец решил свою проблему с землей. Прайсу позарез нужно было, чтобы он дрался. Вы двое даже не представляете, какие деньги были на кону и сколько заполучил Прайс благодаря вашему отцу, который снова поработал на него, как в старые времена. Но параллельно мы заключили и другую сделку, на этот раз со всеми землевладельцами. С Прайсом, конечно, но и с другими тоже. Это касается уже не вашего дома и земли, а всех арендаторов, которые живут в бывших муниципальных домах. Лендлорды согласились заморозить арендную плату и дать разумную скидку тем, кто явно не потянет такие платежи. Они обещали забыть о старых недоимках. И согласились произвести ремонт в самых проблемных случаях. Не во всех, имейте в виду, и потому мы попросили самих жильцов — тех, кто знает толк в таких работах, — также к этому подключиться. Но и лендлорды взяли на себя значительную часть. А мы в ответ должны будем внести задержанные платежи. Не сразу, а когда убедимся, что они держат слово. И тут, конечно, очень важен бой, выигранный вашим отцом. Этот бой скрепил договоренность. Причем скрепил кровью. Не спрашивайте меня, каким образом, но так оно получилось. Вот только деньги, около пятидесяти тысяч, доверенные нам на сохранение многими хорошими людьми, — эти деньги исчезли. Ваш отец поднялся на второй этаж якобы посмотреть учетные книги, когда мы без всякой задней мысли дали ему ключ от сейфа, и прикарманил эти деньги. Всю сумму без остатка. Забрал их и был таков.

Ее рассказ продолжил Юарт:

— А еще чуть погодя до нас начали доходить слухи. Надеюсь, вы сможете их прояснить. Мы узнали об этом от Питера и других людей в деревне. Мертвый юнец в лесу. Сын Прайса. Красавчик. Тот из двоих, что красивее. Мертвый. Задушен. Похищены его часы и бумажник.

— Часы и бумажник? — переспросила Кэти.

— Да. Ваш отец не удовольствовался всеми дарами, что получил в тот день. Или просто решил продолжить побоище. Люди такого типа уже не могут остановиться, когда войдут в раж. Когда почувствуют вкус крови. Когда их тяга к насилию смыкается с алчностью. В такие минуты они способны на самые низкие, самые жестокие поступки. Уж так они устроены. Всем известна его репутация. Прайс, конечно, тот еще мерзавец, но его сын был просто мальчишкой. Просто молодым парнем. А его шея, по описаниям, была буквально раздавлена — с такой силой сжал ее ваш Папа.

— Это неправда, — тихо произнесла Кэти.

— Неправда, вот как? — откликнулся Юарт. — Ты еще смеешь его защищать? Забавно. Очень забавно.

И опять он не имел в виду забавность как таковую. В его устах эти слова подразумевали: «Что за бред!», или «Не держи меня за дурака», или «Мне, как порядочному человеку, оскорбительно такое слышать».

— Вы даже не пытаетесь разобраться, — сказала Кэти. — Еще вчера вы были его другом, поздравляли его вместе с остальными, а сегодня спешите его обвинить.

— Он украл у меня пятьдесят тысяч фунтов!

— И поэтому вы обвиняете его в убийстве Чарли Прайса? Нет никаких улик, указывающих на него. Одни лишь слухи. По этим слухам, и только, он ради банальной наживы прикончил Чарли Прайса. Вы верите, что он прикарманил часы и бумажник, потому что верите в кражу пятидесяти тысяч из вашего сейфа.

— Он действительно украл пятьдесят тысяч из сейфа в моем доме!

— Но он не убивал Чарли Прайса. Это сделала я.

Юарт и Марта остолбенели. И я тоже остолбенел. Кэти молчала.

Через какое-то время Юарт подал голос:

— Ты юная девушка, Кэти. Ты можешь воображать себя большой и сильной, как твой отец, но ты всего лишь девчонка. Не надо морочить нам голову.

— Я сказала правду.

— Видимо, ты пытаешься защитить своего отца, — отозвалась Марта. — Это похвально, я признаю, только делу это не поможет.

— А я и не думаю вам помогать. Я просто говорю правду. Это я убила Чарли Прайса.

— Кэти…

— Я убила Чарли Прайса. Задушила его насмерть. Я этому рада и без колебаний сделала бы это снова.

Марта и Юарт не сказали ничего. Они смотрели на Кэти, пораженные ужасом. Потом Марта ухватилась за край двери и резко ее захлопнула. Задребезжало витражное стекло.

Мы с Кэти постояли еще несколько секунд, затем развернулись и пошли по дорожке от дома.

Я ни о чем не спрашивал Кэти и не просил ее еще раз повторить то, что она сказала Ройсам.

Молча мы прошли пару улиц. Потом разделились, условившись встретиться дома через час. Кэти собралась навестить Питера и еще нескольких деревенских. А я отправился к дому Вивьен, стоявшему на отшибе, — надо было пройти мимо общинного выгона и пустыря по направлению к холму, на котором жили мы: я, Кэти и Папа. Кэти к Вивьен идти не захотела. Сказала, что лучше потолкует с честными людьми в деревне. Так что я пошел туда один.

Окна оказались закрыты шторами не только наверху, но и на первом этаже. На мой стук в дверь не последовало никакого ответа, никаких звуков изнутри.

Я постучал снова. Нет ответа. Ни приглушенных голосов, ни звона кухонной посуды или звуков уборки. Ни включенного радио.

Я ждал, стучал все сильнее и опять ждал. Прошел вдоль палисадника. Никто не отзывался, и все же я знал, что она дома. Я стучал, ждал, потом начал бить в дверь обоими кулаками. Один раз. Два раза. Снова ожидание.

С каждой минутой во мне крепла уверенность в том, что Вивьен действительно находится внутри, прячется от меня, слышит мой стук и удары, а возможно, и наблюдает за мной через щелочку в шторах — видит мою нервную ходьбу вдоль дома, видит мое раскрасневшееся лицо, видит слезы в моих глазах.

Только теперь я осознал, насколько важной стала для меня Вивьен. Папа построил дом для меня — для нас троих. Он создал убежище из дерева и камней, расположенных и закрепленных таким образом, чтобы защищать нас от ветра, дождя и снега. Он даровал нам безопасность и тепло. Но в то же время Вивьен — каким-то непонятным, не поддающимся объяснению образом — также сотворила для меня дом. Уютное гнездышко. Этот дом сильно отличался от того, что стоял рядом с рощей на вершине холма. Я не воспринимал дом Вивьен как что-то осязаемое. Я не замечал его кирпичей, бетона, заклепок и стыков. Он не был убежищем от непогоды. Он все глубже врастал в болотистую почву. Но какой-никакой очаг здесь имелся, и в очаге горел огонь. Главное, у этого места было будущее. У него были перспективы.