Читать книгу "Погоня за украденным триллионом. Расследования охотника на банкиров - Александр Лебедев"

В авторитарных режимах XXI века действительно есть понимание, что системная коррупция – эффективное средство обеспечения лояльности чиновников, а открытые границы позволяют и мирно перетасовывать правящую элиту (поскольку некоторые ее участники бегут из страны), и избавляться от большинства не вписывающихся в систему граждан (которые могут законно заработать деньги и обустроить свое будущее где-то в другом месте). Поэтому «очевидное» предположение о том, что открытость создает больше возможностей для борьбы с коррупцией и изменения общества, может оказаться абсолютно вводящим в заблуждение. Напротив, «запечатывание» коррумпированных обществ могло бы наилучшим способом вдохновить их на борьбу с коррупцией, мошенничеством и кумовством. И, говоря о Глобальной антикоррупционной инициативе и разделении мира на две части, я имею в виду в первую очередь именно это.

Запуск Глобальной антикоррупционной инициативы сразу же переведет граждан стран, отказавшихся от участия в ней, и компании, которыми они владеют, во второразрядную категорию. Эти люди будут вынуждены либо закрыть счета и продать недвижимость, если решат не раскрывать свою личность, либо сделать информацию о своей собственности достоянием общественности. Подчеркну этот пункт: никто не отберет их собственность, просто личность собственников должна быть раскрыта. И это может многое изменить, ведь коррумпированные режимы притворяются «чистыми» и «невинными». Конечно, лишь небольшая часть обладателей зарубежных счетов и недвижимости, вторых паспортов или резидентских удостоверений открыто их декларируют. Следовательно, государства – члены Глобальной антикоррупционной инициативы могут создать комплексную базу данных на всех, кто открыл персональные и корпоративные банковские счета, стал выгодоприобретателем любого из «слепых» трастов или фондов, купил апартаменты, дома, яхты, самолеты и другую дорогостоящую собственность. Эта база данных не предоставляется государственным чиновникам, а становится достоянием общественности с защищенным неограниченным 24-часовым доступом в интернете. Количество чиновников, которых затронет эта инициатива, окажется намного выше, чем количество погибших от Черной смерти в XIV веке в Европе, а «вывод капитала» может стать не имеющим аналогов по масштабам в истории западного мира. Открытая информация позволит бюрократам подсиживать коллег, спровоцирует чувствительные конфликты внутри правящей элиты и многочисленные увольнения высокопоставленных чиновников и породит глобальную путаницу, поскольку неизбежные налоговые проверки затронут миллионы людей.

Глобальная антикоррупционная инициатива должна создаваться как организация, открытая для любой страны, которая захочет присоединиться. Она не должна быть похожа, например, на Европейский союз, который принимает новых участников при условии согласия всех членов. В нашем случае единственным условием для того, чтобы быть допущенным – и, следовательно, для устранения всех ограничений и дополнительных требований, затрагивающих большинство людей, – является готовность предать обвиняемых в коррупции международному судебному преследованию и принять общие нормы поведения, уже действующие для стран – участниц Глобальной антикоррупционной инициативы. Это предположительно означает, что лишь немногие коррумпированные чиновники проигнорируют собственные интересы в пользу потребностей общества, и если руководство страны откажется начать движение, тем самым оно выставит себя полностью коррумпированным. Если давление из-за границы и на коррупционеров, и на простых людей станет достаточно сильным, можно ожидать огромных изменений в любом систематически коррумпированном обществе глобальной периферии.

Глава 19

Последний день Монако

С глобальной коррупцией как с относительно новым явлением следует бороться не только в глобальном масштабе, но также и новыми методами. В течение многих веков против коррупции начинали бороться в нескольких случаях: во-первых, правитель мог обеспокоиться тем, как его назначенцы управляют делами государства, если их состояние внезапно увеличилось; во-вторых, взяточничество могло выйти наружу, если кто-то пожаловался на коррумпированного чиновника, попросившего вознаграждения; в-третьих, если кто-то заподозрил, что конкурент получает выгоду незаконно, по-видимому, из-за вмешательства чиновников. Сегодня многое изменилось. Если режим коррумпирован, его хозяин обычно закрывает глаза на некоторые методы коррупции, поскольку они служат средством укрепления режима путем коллективной ответственности. Отношения между взяткодателем и взяточником ограничены пределами государства и обычно не могут исследоваться с международной точки зрения. Прозрачность, вызванная конкуренцией, тоже существует внутри национальных границ и поэтому вряд ли может быть использована в мировой экономике.

Поэтому наиболее впечатляющие из недавних антикоррупционных дел, как правило, вытекают из уголовного расследования, начатого в одной стране и ведущего в другую, где деньги использовались; или из независимого расследования, начатого активистами и указывающего на очевидное нарушение законодательства об отмывании денег; или из фактов, указывающих на то, что человек не может себе позволить тот стиль жизни, который он практикует, на свои официальные доходы и т. д. Проблема со всем этим в том, что коррумпированный чиновник из одной страны может быть привлечен к суду в другой стране, только если он нарушит закон этой страны. Если он этого не делает и если никто не разыскивает его в родной стране, он может чувствовать себя в безопасности. К примеру, десятки украинских чиновников, накопивших значительное состояние посредством коррупции, живут теперь в Европе без всяких проблем, поскольку новое украинское правительство просто не разыскивает их ни за какие правонарушения. Многие чиновники и бизнесмены, ответственные за воровство, обман и мошенничество в постсоветских странах, получили политическое убежище в Европе и США, потому что утверждали, что якобы выступали против политических режимов своих родных стран, и стали жертвами гонений. При этом все они сами были частью режимов, и благодаря им стали миллиардерами… Таким образом, очевидно, что западный мир определенно испытывает недостаток соответствующих инструментов для успешной борьбы с глобальной коррупцией даже на собственной территории.

К сожалению, как уже отмечалось, качество современных политических элит стран Запада таково, что необходима настоящая революция, чтобы сподвигнуть их подняться на борьбу с глобальной коррупцией. В ноябре 1916 года, накануне Февральской революции в России, один из лидеров либеральной оппозиции в Государственной думе Павел Милюков выступал с обличительной речью, в которой перечислял факты неподготовленности России к мировой войне, преступной халатности и коррупции высших должностных лиц. Он говорил о том, что правительство находится во власти «темных сил», не способно управлять страной, и требовал отставки председателя совета министров. Сообщая о том или ином бестолковом распоряжении, Милюков риторически восклицал: «Что это – глупость или измена?» Бездействие властей стран Европы и Северной Америки в вопросе о международной коррупции, а порой – прямое укрывательство мегамошенников и украденных ими капиталов является смесью глупости и прямого сговора с офшорной олигархией.

В феврале 2017 года я напрямую обратился к элитам в комментарии, опубликованном самой авторитетной газетой финансового мира The Financial Times: