Читать книгу "Побежденный. Hammered - Кевин Хирн"

Волк, на нас напавший, называл себя Ульфур Дальсгаард. Пока мы крепко обнимали друг друга, он перекусил мне подколенные сухожилия, а потом разорвал икры Раннвейг. Потеряв возможность бежать или сражаться, мы решили, что нам пришел конец и сейчас нас атакует вся стая, но вскоре поняли, что имеем дело с одиноким волком – огромным и могучим, – и он отошел в сторону, наблюдая, как мы истекаем кровью.

Сначала я не мог поверить своим глазам: в Исландии никогда не водились волки, однако я слышал о них легенды. Только этот вел себя совсем не так, как волки из легенд, и я его не понимал. Мы были ранены, истекали кровью, нас сковывал страх, всего этого вполне хватило бы, чтобы нас прикончить, но он лишь хотел, чтобы мы оставались на месте, ничего больше. Если мы пытались отползти в сторону, кричать и звать на помощь, он рычал и показывал, что собирается напасть. Нас берегли для чего-то особенного.

– Чего он хочет? – спросила у меня Раннвейг.

– Я не знаю, – ответил я. – Но у нас нет выбора, мы должны ждать.

– Ты думаешь, он съел наших лошадей?

Мы не слышали их с тех пор, как стреножили на лугу, примерно в миле от нас, и оставили пастись – но в этом не было ничего удивительного, ведь мы находились рядом с водопадом.

– Понятия не имею, – ответил я.

Нам оставалось только ждать и думать о том, как мы умрем: от потери крови или могучие челюсти перегрызут нам горло.

Ответ пришел на рассвете. Когда солнце затмило бледное сияние луны, волк начал корчится и выть, потом послышался хруст костей и рвущихся сухожилий и шорох скользящей кожи. Пока происходили эти жуткие метаморфозы, он не мог нас преследовать, и Раннвейг решила, что наступил подходящий момент для бегства. Она собрала свою одежду и поднялась на ноги.

– Вставай, я уже могу бежать.

И я увидел, что ее икры исцелились в предутренние часы. Тогда я посмотрел на свои ноги и обнаружил, что сухожилия также зажили, что в сочетании со странными метаморфозами волка объяснили его поведение.

– Он оборотень! – воскликнул я. – И он покусал нас во время полнолуния!

В наше время легенды об оборотнях сильно отличаются в деталях, но тогда все знали, что оборотни могли увеличивать свое число, только покусав кого-то в ночь полнолуния. Быстрое исцеление указывало на наше страшное преображение, но Раннвейг еще ничего не поняла.

– Скорее, Гуннар! Бежим! – крикнула Раннвейг, успевшая отойти от меня на несколько ярдов.

– Нет, посмотри, неужели ты не видишь? Он стал человеком.

Я указал на корчившееся рядом существо, которое, как уже не оставалось сомнений, было мужчиной, немного ниже меня ростом, но более плотным и мускулистым, со светлыми, коротко подстриженными волосами и густой бородой. Только я это сказал, как судороги прекратились, и он поднялся на ноги, обнаженный, но не испытывавший ни капли стыда.

– Ты сказала, что хочешь настоящей жизни, – насмешливым баритоном обратился он к Раннвейг. – Я дал вам такую возможность. Сегодня ночью луна еще не была полной, но для трансформации этого хватит. Вы станете такими же оборотнями, как я, или умрете, пытаясь ими стать. Мы будем Стаей и вместе заживем в мире людей и в мире природы.

– Но я не хочу быть волком! – запротестовала Раннвейг.

В ответ на ее возражения мужчина презрительно усмехнулся.

– Когда вы сможете контролировать свое тело, превращаться нужно будет лишь один раз в месяц. Можешь думать об этом как о месячных, только кровь будет литься не у тебя.

– Но почему ты сначала не спросил нас? – вскричал я. – Не такую жизнь я для себя выбирал.

– Нет, это жизнь тебя выбрала, – поправил меня он. – К тому же я едва ли мог задавать тебе вопросы, пока находился в волчьем обличье. И ты не можешь оценить то, что тебе предложено, пока не попробуешь. Тебе понравится быть волком. Верь мне.

– А почему я должна тебе верить? – потребовала ответа Раннвейг. – Проклятье, ты меня укусил!

– Не стоит благодарности, – ответил Ульфур. – Я знаю, что вы привыкнете и позднее скажете мне спасибо.

– Благодарить тебя? За что? За то, что ты превратил меня в чудовище? За то, что меня ждет ад?

– Тебя тревожит ад? – Он взмахнул рукой и рассмеялся. – Насколько мне известно, этот мужчина не является твоим мужем, не так ли?

Раннвейг покраснела.

– Бог прощает слабость. Но он не прощает… мерзость! – закричала она и начала поспешно одеваться.

Здесь, вероятно, нужно сделать небольшую паузу и объяснить, что Раннвейг была лютеранкой – как и я в то время, а также большинство населения Исландии. Но в Скандинавии оставалось много людей, продолжавших верить в старых богов; полагаю, такие есть и теперь. Ульфур, переселенец из Дании, был одним из тех, кто поклонялся старым богам. (К нам постоянно перебирались датчане, потому что Исландией в то время правила Дания, но Фредерик IV по большей части нас просто игнорировал, его гораздо больше занимала Северная война со Швецией.)

– Тут все зависит от того, о каком боге ты говоришь, – сказал Ульфур. – Асы ничего не имеют против дуализма.

– Вот видишь? – повернулась ко мне Раннвейг. – Он разглагольствует о языческой чепухе. Он проклят, а теперь будем прокляты и мы.

Ульфур запрокинул голову и искренне расхохотался.

– Вы благословлены, а не прокляты. Со временем вы это поймете. Побегайте со мной под луной и поохотьтесь, попробуйте вкус крови на языке…

– Ха!

Раннвейг закрыла уши руками и побежала прочь. Она не хотела слушать о горячей крови на языке. Я подхватил свою одежду и бросился за ней. Ульфур снова рассмеялся.

– Убегайте, если хотите! Но постарайтесь не оказаться рядом с людьми, когда наступит ночь, иначе вы попробуете горячую кровь человека! – крикнул он нам вслед.

Раннвейг, не останавливаясь, изо всех сил целых полмили мчалась к нашим лошадям; она бежала так быстро, что мне никак не удавалось сократить расстояние между нами, пока мы до них не добрались. Раннвейг задыхалась и плакала, когда мы увидели лошадей: уцелела только одна. От второй остались кровь, кости и куски плоти.

– О, господи! О, господи! – рыдала Раннвейг. – Он сожрал мою лошадь! Гуннар, он сожрал мою лошадь!

– Ну, если из-за этого он не съел нас, то я благодарен лошади, – сказал я.

Она повернулась ко мне и принялась колотить меня кулаками по груди. Ее удары были достаточно сильными, она выпустила наружу всю свою ярость, казалось, началось извержение вулкана.

– Как! Ты! Можешь! Быть! Благодарным! – кричала она, нанося удар после каждого слова. – С нами все кончено! Кончено, ты меня слышал? Мы исцеляемся, как демоны! Мы перестали быть людьми! Мы утратили шанс на спасение! Все кончено!

Продолжая отчаянно рыдать и цепляясь за меня, она села на землю, и я опустился рядом с ней на колени, но не знал, что сказать. Я не мог ей обещать, что все будет хорошо. Как она объяснит своим родным с фермы, от чего погибла лошадь; а если она действительно превратится ночью в волка, всем на ферме будет грозить смертельная опасность. Поэтому, чтобы не подвергать их жуткому риску – и дать себе отсрочку, чтобы сочинить историю для Раннвейг, если мы поймем, что можем вернуться, – мы с ней решили идти дальше по моему маршруту, в сторону Киркьюбайярклёйстюра. Это оказалось очень трудно, потому что оставшаяся лошадь не выносила наших прикосновений. Она испуганно ржала и вставала на дыбы всякий раз, когда кто-то из нас пытался к ней приблизиться, в результате нам пришлось ее отпустить, и она убежала в сторону фермы Хнаппавеллир.