Читать книгу "Лица счастья. Имена любви - Юлия Лешко"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Мяу!»
Поймав кошкин взгляд, муж протянул указующую вилку в сторону ее пищеблока: там, кушай.
И тогда случилось интересное. Спрыгнув с холодильника прямо на обеденный стол, Люся, привлекая к себе столь необходимое ей внимание, слегка потрепала мужа по щеке: «Мяу!»
Тот засмеялся: «Ну, что?» Встал, понюхал мисочку… Вот оно что – скисло! И тут же вспомнил, что накануне оставил кастрюльку с любимым кошкиным блюдом на ночь на плите. Хорошо, что были пельмени: наковырял начинки Люське на ужин…
Рассказывал мне потом и смеялся: «Треплет меня по щеке, а глаза – полные ужаса: „Засада! С глухим оставили!“»
* * *
Однажды Кэрри, которая всегда бежала впереди нас, рыская по окрестностям в поисках покинутого кострища с остатками шашлыка или еще какой поживы, вдруг зашлась истошным лаем. Фоном для лая был такой же истошный птичий крик. Мы, все трое, рванули на этот «скандал».
И что же оказалось? Вороненок выпал из гнезда и повредил крылышко. Кэрри его обнаружила. Ворона-мать силилась отогнать собаку, а мелкий носатый птах спасал свою душу, прыгая в сторону ближайших кустов.
«Кэрри, фу!» Да Кэрри не съела бы вороненка и без окрика мужа. Хорошо, что у нас при себе была спортивная сумка с бутербродами и термосом: туда и поместили подранка.
Ах, как горели Антошкины глаза! Мы спасли вороненка! Мы несем его домой! У нас будет жить настоящая ворона!..
* * *
А что? Жили же у нас в разное время подобранный возле кольцевой ежик, сбитый машиной рыжий кот, с отрезанными поездом задними лапами маленькая белая дворняжка… Ежик, промучавшись два дня, умер. Кот тоже не выжил: слишком тяжелое было увечье. А вот собачке повезло: названный Нафаней, он стал домашним любимцем. Его «усыновил» наш друг Димка, и мы долго еще гуляли все вместе – Кэрри, Нафаня и их дружные хозяева.
Вороненка до выздоровления поселили в лоджии, в большой пластмассовой ванночке, откуда он никак не мог выпорхнуть. Люсе временно был ограничен доступ за пределы помещения, а поймавшую птицу Кэрри крикливая добыча быстро перестала интересовать.
Приемыш быстро оценил преимущества жизни в городе: многоразовое питание (шарики из творога, кусочки мяса и вареная крупа), защита от любого условного противника, уютное жилище.
По утрам ворона орала противным голосом, едва краешек неба на горизонте окрашивался бледным светом. Так как летом светает рано, а на работу нам было к девяти, приходилось хватать птенца и волочь его в темную ванную вместе с его пластмассовым коробом: ночь! Потом, разумеется, раненый возвращался на место.
Долго, недели две, мой «гринписовец» кормил ворону с руки. Вернее, завидя кормильца, ворона с готовностью раскрывала клюв, а муж бросал туда творожные шарики. «Ему нужен кальций», – заботливо объяснял он. Я ничего против не имела: кальций так кальций, скорей бы уж поправился наш черненький «петушок»…
Окно, за которым находилась лоджия, было занавешено тюлевой занавеской. Сквозь ажурный узор мне хорошо была видна ворона, а я вороне – нет. Мне и удалось, в один прекрасный день, первой разоблачить пернатого симулянта…
Я тихо позвала мужа: «А ну-ка, посмотри…» Мы замерли за своим кружевным укрытием. Не подозревавшая о слежке ворона, потоптавшись в своем корыте, легко вспорхнула сначала на край корыта, потом – на подоконник… Размахнулась своей остренькой дзюбой и клюнула в стену: она была сплошь усеяна маленькими камешками, а птицам камни нужны для пищеварения. «Кальций», – вполголоса объяснила я мужу.
Тот молча сходил в кухню и вернулся с кормом. Откинул занавеску, вышел на лоджию. В одно мгновение бодрая летающая птица сделалась инвалидом. Повесив крылья, она широко и жалобно раскрыла клюв… Добрый муж скормил ей обычную порцию. Ну не стыдить же негодяйку?…
«Здорова. Когда отнесем обратно?» Решили дождаться выходных: должен был приехать Антон. Обидно возвращать птицу «на родину» без него: все-таки нашли мы ее вместе, надо и на волю отпускать вместе. Так и сделали.
… Когда мы, с вороной в сумке, вошли в лифт, этажом ниже в кабину вошли соседи-молодожены. Ворона крякнула в сумке. «Что это?» – спросила молодая соседка. «Ворона», – любезно объяснил Антон. «Так это ВАША ворона?»– засмеялась соседка. – «А мы-то все думали: ну откуда здесь ворона? Одни ласточки…»
* * *
«Доброта – не глупость, а подлость – не ум».
Этот афоризм я придумала совсем по другому поводу. Но доброта, в самом деле, часто воспринимается как разновидность глупости, слабость. А ведь доброта – сестра мужества. Добрые женщины прекрасны. Добрые мужчины – неотразимы. И только они достойны любви. Или – прощения.
* * *
Кэрри прожила с нами всего четыре года. Знакомый ветеринар, заметив, что у нее часто проявляются симптомы «ложной щенности», посоветовал повязать нашу собаку. Застой молока в груди вреден, хоть женщине, хоть собаке, и надо дать ей родить.
Мы дали ей родить. И буквально раздарили семерых замечательных щенков. Но здоровья нашей собаке материнство не добавило, наоборот.
Люся пережила Кэрри. И многое еще, и многих. Она все переживала вместе со мной.
Встречала и провожала наших гостей и друзей, воспитывала Антошку, жалела и лечила меня. Сменила три места жительства, и всюду, в каждом из наших домов, была маленьким, серым, стареющим ангелом-хранителем.
С возрастом у нее почти пропал голос. Из зубов остались всего два, расположенные по диагонали – в верхней и нижней челюсти. Она ослепла на один глаз, а вторым, судя по всему, видела только при ярком свете. До самой смерти любила играть с лазерным огоньком из детского пистолета: ловила его лапой на полу…
… Когда кошке столько лет, она уже не совсем кошка. Неудивительно, что Люся заболела совершенно человеческой болезнью. Людей от нее тоже пока не научились лечить.
Почему я решилась оперировать ее? Потом пришло понимание: это была ошибка. Даже если надеяться на чудо, поминать, что у кошек девять жизней, моя Люська и так прожила вдвое больше нормы… Моя уверенность в том, что моя кошка выживет и будет жить еще, была такой твердой, что казалась, но не оказалась правдой.
Я плакала по своей кошке много дней. По ней и еще – по своей далекой счастливой молодости. По тому, что не сберегла. По всему, чего не вернешь.
* * *
Мы с сыном стараемся попасть в наш любимый санаторий каждый год. Пока получается! Чудесное тихое место, окруженное лесом: глаз и сердце отдыхают всюду. Здесь все – от удобных номеров до живописных окрестностей – располагает к спокойствию, гармонии, «дольче фиораниенте», в смысле, «прекрасному ничегонеделанию», почти нирване. Если бы не необходимость посещать процедуры в строго определенное время, точно была бы нирвана…
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Лица счастья. Имена любви - Юлия Лешко», после закрытия браузера.
