Читать книгу "Артур Артузов. Ас разведки и контр-шпионажа - Юрий Ленчевский"

Сыроежкин был смелым, храбрым человеком. Ничего не боялся? Как сказать… Он говорил: «Людей, которые не чувствовали бы страха, не существует. По-моему, все дело в том, что некоторые люди, а их немало, умеют преодолеть его то ли из сильно развитого чувства долга, то ли из нежелания показать другим свой страх…».

В Испании с Сыроежкиным был Лев Василевский, который впоследствии рассказывал о нем. Кто такой Василевский?

Василевский Лев Петрович (1904–1979). Полковник. Член партии. Родился в г. Курске. С 14 лет трудился слесарем, электромонтером. С 1927 года работал в полномочном представительстве ОГПУ в ЗСФСР, служил в погранвойсках, окончил авиашколу, курсы усовершенствования комсостава при Военно-воздушной академии им. Н. Е. Жуковского. В 1936 году — командир-комиссар отдельной авиачасти Управления пограничной и внутренней охраны УНКВД Казахской АССР (на границе с Китаем, район Синцзян).

В 1937–1938 годах — руководитель линии «Д» (разведывательно-диверсионные операции) резидентуры НКВД СССР в Испании, старший советник Особого отдела Мадридского фронта, начальник оперативной группы НКВД. Владел французским и испанскими языками. В 1939–1941 годах — резидент внешней разведки в Париже (под прикрытием должности генерального консула «Тарасова»). Участвовал в операции по ликвидации Л. Д. Троцкого в Мексике. В 1941–1942 годах — зам. резидента в Анкаре (Турция). С 1942 года — зам. начальника 4-го управления НКВД СССР. В 1943–1945 годах — резидент НКВД-НКГБ в Мексике, действовал под именем Л. А. Тарасова и прикрытием должности советника посольства СССР в этой стране. Ему удалось восстановить связи с агентурой в США и Мексике, привлеченной советскими разведчиками Эйтингоном и И. Р. Григулевичем для проведения операции по ликвидации Троцкого.

С декабря 1945 года Василевский — зам. начальника отдела «С» НКГБ-МГБСССР.С 1945 года — зам. начальника, 1946 год — начальник 11-го отдела (научно-техническая разведка) 1-го управления НКГБ — ПГУ МГБ СССР — Отдела НТР КИ при СМ СССР.

В 1948–1951 годах — пенсионер МГБ, зам. директора Главного управления кинопроката Министерства кинематографии СССР.

В апреле 1953 года был назначен помощником начальника 9-го отдела МВД СССР (Служба диверсий за границей). В июле 1953 года уволен из МВД СССР и в 1954 году исключен из КПСС за «связи с Берией» и «политические ошибки», допущенные в заграничной работе. Лишен воинского звания. В 1959 году восстановлен в КПСС в воинском звании.

Автор более 50 книг и статей по истории гражданской войны в Испании. Вместе с А. В. Горским (в годы войны резидентом в Англии) перевел знаменитую книгу Рафаэля Саббатини «Одиссея капитана Блада». Автор книги о чекисте Г. С. Сыроежкине «Испанская хроника Григория Гранде» (М.,1974).

Награжден орденом Красного Знамени, медалями.

Автору довелось встречаться с Василевским в семидесятые годы прошлого столетия. Лев Петрович немало интересного поведал из своей боевой жизни. О Сыроежкине Василевский рассказывал и в своих воспоминаниях[29].

Григорий Сыроежкин, вспоминая прошлое, отдаленное от той ночи на тринадцать лет, рассказал мне о своем участии в знаменитом деле Бориса Савинкова, известном теперь под названием «Синдикат» из книг писателей В. Ардаматского «Возмездие» и Т. Гладкова и М. Смирнова «Менжинский». «Об этом деле я упоминаю по той причине, что в нашем мадридском разведывательно-диверсионном отряде в качестве офицера находился единственный сын Бориса Савинкова — Лев Савинков, который с небольшой группой русских, проживавших во Франции, приехал добровольцем сражаться в рядах республиканской армии против мятежников», — вспоминал Василевский. Что только в жизни не случается!.. Знакомства, встречи, порой совершенно неожиданные, необъяснимые.

Произошло так, что в Испании встретились Григорий Сыроежкин и Лев Савинков, сын Бориса Савинкова, борьба с которым составила одну из самых ярких и блистательных страниц биографии тогда еще совсем молодого Григория Сыроежкина.

Лев Савинков, капитан испанской республиканской армии, некоторое время сражался в отряде, где служил Василевский, встречался с Сыроежкиным в периоды его приезда в Мадрид. Василевский был единственным человеком, знавшим, что связывает этих двух людей. «И сознание этого, — вспоминал Василевский, — заставляло меня находиться в состоянии постоянного душевного напряжения. Мы не имели права раскрывать служебные тайны. Да и кто знает, как в то время воспринял бы эту ошеломляющую для него новость Лев Савинков?»

Как уже говорилось, Сыроежкин ценил в людях отвагу и ум. Эти качества в полной мере проявлял в боевой работе Лев Савинков. «Не без участия Григория он получил офицерский чин и с достоинством носил офицерскую форму капитана испанской республиканской армии». Надетая набекрень фуражка придавала ему несколько залихватский вид. «Среднего роста, аккуратно скроенный, стройный, со строгим лицом, украшенным выразительными, немного грустными глазами, с тонко подстриженными на испанский манер усиками», он производил приятное впечатление.

Василевский стал свидетелем такого разговора:

«Иногда втроем мы засиживались за вечерней трапезой. Я был единственным человеком, знавшим, что связывает этих двух людей.

Однажды молодой Савинков задумчиво сказал:

— О моем отце говорят разное. Но он был не из трусливого десятка…

— Да, храбрости ему было не занимать, — заметил Григорий, думая о чем-то своем. Наверное, о тех далеких и тяжелых двадцатых годах, когда они, молодые еще тогда чекисты, вели смертный бой с савинковщиной.

Вероятно, что-то промелькнуло тогда в глазах Сыроежкина, потому что Лев спросил:

— Вам случайно не довелось встречаться с ним?

— Нет, не приходилось, — ответил Сыроежкин. — Но слышал о нем очень многое.

Он хотел перевести разговор на другую тему:

— Какое это имеет значение!.. Зачем ворошить прошлое? Мы в Испании. И мы знаем, почему мы здесь… Это главное…».

Вот такая была встреча в Испании. Само собой разумеется, что, разговаривая с Гришей Грандэ, Лев Савинков понятия не имел, какую роль тот сыграл в судьбе его отца. И конечно, сын Бориса Савинкова об отце имел свое мнение.

Детям всегда свойственно преувеличенно восторженное представление о родителях. И это прекрасно. Хотя, прямо скажем, это представление сына об отце, которого он почти не знал, сложилось под влиянием совсем необъективных данных и фактов. Эклектическая мешанина из сведений, сообщенных «друзьями» Савинкова и антисоветской белоэмигрантской прессой, весьма туманные детские воспоминания и просто сыновняя любовь окружили отца таинственным ореолом борца и революционера. Сын не знал, что перед последним нелегальным переходом в Советский Союз его отец, Борис Викторович Савинков, писал известному в то время русскому писателю-белоэмигранту М. П. Арцыбашеву: «Не знаю, как вам, фашизм мне близок и психологически, и идейно…».