Читать книгу "Встреча по-английски - Людмила Мартова"

Она покопалась в себе, пытаясь сформулировать, что именно не так. Ощущение тревоги не проходило. Оно было смутным и неясным, точно таким же, как днем, когда Маша впервые подумала о чем-то, чему не знала названия. Черт, как понять, что именно вызывает у нее беспокойство? Тогда его можно будет проанализировать, найти причину, прихлопнуть. Маша всегда так поступала, не давая беспокойству шанса разрастись внутри ее головы, вытеснить все остальные мысли и чувства. Она была тревожной и, зная это, всегда пыталась заранее найти и уничтожить малейший повод для паники.

Так, когда тревога появилась впервые? Пожалуй, после визита мамы. В этом месте Маша позволила себе саркастически улыбнуться. После встреч с мамой настроение у нее портилось практически всегда, так что мама скорее всего ни при чем. Что было еще? С утра все было нормально. Потом она приехала в контору и обнаружила Дэниела… Тут Маша снова улыбнулась, вспомнив их первый поцелуй. Потом она решила, что он забыл перчатки, и побежала на улицу. Потом она увидела этого противного маминого ухажера, а потом вернулась в кабинет, и там уже была мама.

Мысль дала сбой, и Маша прокрутила всю последовательность в голове еще раз. Да, пожалуй, неприятное ощущение было вызвано именно мамой и ее новым другом, как его там, а, да, Виктором Смирновым. Что сказала про него мама? Она сказала что-то очень важное, но Маша, изумленная неожиданным визитом, не заострила на этом внимания, хотя подсознательно и запомнила.

Она сказала, что всю жизнь любила именно этого самого Смирнова, только его одного, и что теперь он – награда за ее долгие годы одиночества. Конечно, при маминой ветрености одинокой она не была никогда, но сейчас утверждает, что пронесла свою любовь к этому человеку через всю жизнь, с юности. С юности…

Маша Листопад родилась вне брака. Человек, который был ее отцом, не захотел жениться на маме, и та подкинула новорожденную дочку своей матери, Машиной бабушке. Елизавета Андреевна безропотно вырастила внучку, позволяя Тамаре порхать по жизни, меняя мужей, как перчатки, которые она то и дело норовила забыть. Всех своих последующих мужчин мама успешно женила на себе, и лишь первый ее возлюбленный оказался твердым орешком, по крайней мере, маме не по зубам. Может быть, именно поэтому она и запомнила его на всю жизнь? Всю жизнь любила, как любят что-то несбыточное и недостижимое? Тогда получается, что этот самый Виктор Смирнов – Машин отец?

Она дернулась от этой мысли, обжегшей ее как вырвавшееся из пасти дракона пламя. Вот оно! Вот то неприятное, что терзало Машу весь день и теперь не дает спать ночью. Она никогда не мечтала увидеть своего отца, не думала о том, кто он. Как-то раз спросила у бабушки, но та не знала, от кого ее шалава-дочка нагуляла ребенка, а спросить у мамы ей и в голову не пришло. Отца ей заменил Михалыч, и его Маше вполне хватало. Теперь Михалыча не было, зато был этот красивый, но скользкий самодовольный тип, в котором мама, похоже, души не чаяла. Нет, ни при каком раскладе Маша не хотела бы видеть его своим отцом.

От неприятных мыслей ее даже затошнило. Маша вспоминала, как в ресторане Смирнов назидательно учил ее не спорить с матерью, и металлический привкус во рту нарастал. Она даже подышала широко открытым ртом, чтобы его прогнать. Так, причину своего волнения она выявила, теперь нужно решить, что делать дальше. Если прогнать отчаяние и попробовать рассуждать логически, то ничего страшного не произошло. Мама влюблена, так и бог с ней. Ее личная жизнь Машу уже много лет не касается, точнее, никогда не касалась. Если этот самый «отец» вдруг начнет вмешиваться в жизнь Маши, то она просто пошлет его подальше, да и все. В конце концов, она взрослая самостоятельная женщина, а не маленький ребенок, который боится перечить взрослым. Да и вообще, за нее есть кому заступиться. Лиле, Лавре, да и Дэниелу тоже. Маша снова покосилась на мужчину, который сейчас крепко спал рядом с ней. Да, она теперь не одна. По крайней мере до лета, пока он не закончит свой курс лекций, не свозит ее в Амстердам и не уедет в свой Лондон.

В этом месте настроение у Маши совсем испортилось. В конце концов, ее отец был неприятным прошлым, а Дэниел Аттвуд прекрасным настоящим, и в будущем нужно было переживать не по поводу внезапного обретения первого, а по поводу неизбежной потери второго. Ой, что-то она совсем запуталась.

Она протянула руку и погладила Дэниела по плечу. Плечо было теплым и даже «в спящем виде» выглядело надежным.

– Не буду сейчас про это думать, – строго сказала себе Маша. – Даже если он и уедет, то это будет через несколько месяцев, а счастливым нужно быть здесь и сейчас.

Словно в подтверждение этой мысли мужчина рядом с ней снова перевернулся, во сне обнял ее и притянул к себе, и Машина голова снова оказалась лежащей на его плече. Это было удобнее любых, самых мягких подушек. Маша втянула носом горьковатый запах его одеколона, улыбнулась и крепко уснула. Тревожные мысли ее больше не беспокоили.

Утром Маша проспала. Судорожно мечась по квартире, она вспоминала счастливое лицо знаменитой на весь Советский Союз Мымры – актрисы Алисы Фрейндлих, которая, объясняя своей секретарше, почему опоздала на работу, говорила, мечтательно закатывая глаза: «Проспала», и секретарша Верочка хихикала в кулачок, понимая, что это означает бурную ночь.

Что ж, у Марии Листопад, в общем-то привыкшей считать себя мымрой, минувшая ночь тоже была бурной. Вспоминая это, Маша невольно покраснела под уже нанесенным слоем тонального крема.

– Уже уходишь? Без завтрака? – Мужчина ее мечты появился на пороге комнаты, где прошла эта самая бурная ночь, воспоминания о которой вгоняли Машу в краску. Босой, в трусах, с всклокоченной головой… Точно. Мечта.

– Я не успеваю, Дэн. Сегодня последний день перед мероприятием. У меня дела по минутам расписаны. Я поехала на завод. Там постараюсь перехватить чего-нибудь. Поешь, пожалуйста. Что-нибудь…

Как известно, в английском языке нет разницы между «вы» и «ты». Но в голове у Маши будто переключили какой-то тумблер, и если еще вчера с вечера она отчетливо понимала, что разговаривает с Дэниелом Аттвудом на «вы», то сейчас ее «you» звучало определенно как «ты».

Она выскочила в подъезд, на ходу запахивая шубку и гремя ключами от машины. Два дня – сегодняшний и завтрашний – обещали быть суматошными до неприличия. От того, как пройдет праздник, зависела не только репутация Марии Листопад, от него зависела репутация агентства, и если на себя Маша в ее нынешнем счастливо-влюбленном состоянии еще могла себе позволить махнуть рукой, то подвести Лавру ни за что. Это означало только одно – работа превыше всего. Выезжая из двора, она уже забыла о Дэниеле Аттвуде. Заставила себя забыть, планируя дела, ведя телефонные переговоры, перепроверяя каждую мелочь, подписывая очередные счета.

Зал для празднества был уже украшен цветами, и это выглядело безукоризненно, как всегда, когда за дело бралась Аля Воронова, владелица фирмы «Мир цветов», которую Лилька отчего-то называла «Маленькая хозяйка большого дома». Прозвище Але, впрочем, подходило. Видеооборудование уже привезли и смонтировали, а вот поставщики оборудования звукового в очередной раз подвели, и Маша, ругаясь до хрипоты, в душе кляла себя на чем свет стоит, что поддалась на их уговоры и обещания, а не разорвала контракт еще после прошлого «косяка».