Читать книгу "Народ Мухаммеда. Антология духовных сокровищ исламской цивилизации - Эрик Шредер"

Омара перенесли в его дом. Солнце теперь всходило, и Абд аль-Рахман, сын Ауфа, провел молитву вместо халифа: две прочтенные им суры были самыми короткими в Коране.

Ибн Аббас начал было говорить что-то халифу, прославляя его добродетели, но он прервал его: «Сын Аббаса, даже если бы все золото мира было моим, будь уверен, я бы отдал его ради того, чтобы быть спасенным от ужаса Судного дня. А теперь скажу тебе вот что: пусть вопрос о моем преемнике будет решен советом с участием Османа, Али, Талха, Зубайра, Абд аль-Рахмана, сына Ауфа, и Саада. И пусть мой сын Абдаллах присутствует, но он не должен никак влиять на решение».

Когда он был уже мертв, его понесли к комнате Аиши. Абдаллах приветствовал ее и произнес: «Омар просит позволения пройти».

«Внесите его!» – сказала Аиша. Его внесли, а затем положили покоиться рядом с двумя его сподвижниками.

Добрые времена для ислама закончились в тот день, когда Омара одели в саван. Так было сказано впоследствии.

Смута

Когда Омар только стал мусульманином, ислам был похож на растущего ребенка: каждый день делал его крепче и вел вперед.

Но после убийства Омара ислам стал похож на стареющего человека: каждый день уводил его назад, к закату.

– Если бы пророк был сейчас с нами, – говорил халиф Осман в отчаянии, – он дал бы нам новое Откровение, согласно которому мы знали бы, как нам следует действовать.

* * *

После похорон Омара был собран совет, на котором следовало выбрать нового халифа. Абд аль-Рахман произнес:

– Мне кажется, лучше, если только троим из нас будет предложено стать преемником.

– Я передаю свое право Али, – сказал Зубайр.

– Я свое – Абд аль-Рахману, – сказал Саад.

– А я отдаю свое право Осману, – сказал Талха.

Тогда эти трое отошли в сторону, и Абд аль-Рахман продолжил:

– Я не хочу власти для себя. А теперь – кто из вас готов отказаться в пользу другого? Мы предложим кому-нибудь третьему – Аллах и все правоверные тому свидетели – рассудить, кто, по его суждению, более всех мусульман достоин служить и править ради блага своего народа.

Но Али и Осман промолчали.

Абд аль-Рахман настаивал:

– Сделайте же выбор! Или, Бог свидетель, я выберу лучшего из вас, и это не будет предательством.

Али и Осман уступили. Тогда Абд аль-Рахман отвел Али в сторону и сказал:

– Из вас двоих ты был настоятелем ислама, ты состоишь в родстве с Посланником Господа, ты хорошо это знаешь. Сейчас, Аллах тому свидетель, ты сам должен принять решение! Если я отдам власть тебе, будешь ли ты справедливым правителем? А если я выберу Османа, будешь ли ты слушать его и подчиняться?

И Али ответил:

– Да, буду.

Тогда Абд аль-Рахман отвел в сторону Османа и сказал ему то же самое. Так он получил обещания с обоих.

Затем он подозвал Зубайра:

– Помня о том, что ты не претендуешь на право быть преемником, кого ты мне советуешь?

Он ответил:

– Я могу посоветовать как Али, так и Османа.

Абд аль-Рахман обратился к Сааду:

– Кому бы ты передал власть? Ни ты, ни я не претендуем на нее.

– Осману.

Тогда Абд аль-Рахман велел сообщить народу о том, что правитель избран и клятва в верности должна быть произнесена каждым. Он поднялся с места и, воздав хвалу Господу, произнес:

– Али, теперь я все решил. Я не вижу никого подходящего на место халифа лучше, чем Осман. Поэтому не ищи путей занять это место. – Затем, взяв Османа за руку, продолжил: – Клянусь тебе в преданности, как то предписано Законом Божьим, Законом пророка и Законом двух халифов.

Али тоже поклялся в верности, как и все мухаджиры и помощники.

Именно при Османе впервые было определено понятие феодального владения, им могла стать территория любого размера. Он был также первым, кто ввел должность начальника стражи.

Халиф Осман правил двадцать лет. В течение первых шести лет его правление не вызывало недовольства народа. Курейшиты любили нового халифа больше, чем строгого с ними Омара, поскольку Осман поддерживал их интересы. Но впоследствии он стал назначать на самые высокие должности своих родственников, представителей династии Омейядов. Марвану он отдал пятую часть всех доходов с Африки и щедро тратил деньги на свою родню. Свои действия он оправдывал, называя их участием по отношению к своим родным, и приводил цитаты из Корана:

Делайте добро родителям, родственникам, сиротам, беднякам, соседям, как родственникам… [121]

Он часто говорил, что Абу Бакр и Омар наверняка пренебрегали этой своей обязанностью.

Но народ не был согласен.

При виде богатств человек теряет терпение.

Терпение для Веры – как голова для тела: когда терпение умирает, вера умирает тоже.

Комендантами в каждом крупном городе Османа были только те, кого объединяли кровные связи с детьми Омейи; даже если халиф снимал кого-то с поста, он назначал на это место другого, равного ему в родстве. Осман облачал властью также людей, которые никогда не являлись асхабами Посланника Господа, поэтому и действия этих правителей вызывали негодование последних.

Первый раз Османа упрекнули за предпочтение своих родственников при выборе людей на высокие должности, когда он, сместив Саада ибн Абу Ваккаса, защищавшего пророка в день Ухуда, с поста правителя Куфы, назначил Валида ибн Укба. Этот человек однажды даже плюнул в лицо Мухаммеда, но это не имело значения, поскольку он был сводным братом Османа по матери.

Однажды Валид по какому-то случаю со своими друзьями, кто, как и он, были не прочь выпить, в окружении певцов проводил застолье в течение всей ночи. Наутро, при первом призыве муэдзина, он ввалился в мечеть в растрепанном платье, шатаясь подошел к михрабу и начал молитву. Сделав четыре поклонения вместо положенных двух, он оглядел всех собравшихся правоверных и спросил:

– Вы хотите, чтобы я продолжил?

Вдобавок ко всему, когда он надолго погрузился в забытье, собравшиеся слышали его невнятное бормотание: «Наполни мой кубок!»

Кто-то из стоявших перед ним в первом ряду прокричал:

– Достаточно! Господь больше не станет терпеть твоего бесчинства!

И правоверные выгнали Валида, забросав его камнями со двора мечети. Он вернулся в свой дворец, посылая прогнавшим его проклятия так, будто его оскорбили. Один языческий поэт старой эпохи невежества сказал:

Со мной всегда теперь сладкоголосые красавицы,И разливается вино рекой,В Аиде было так однажды.Теперь я по пустыням не бреду,Уже бежал от искушений я.Здесь наконец могу я искупаться в винеИ меж людей пройти, как знатный муж,В одеждах развевающихся.

Когда же наконец Осман отобрал власть над Куфой у Валида и передал ее некоему Саиду, народ по-прежнему был недоволен, поскольку они скорее бы предпочли Валида, человека не слишком строгих правил, мрачному Саиду, притворяющемуся добродетельным аскетом. Народу не нравилось, что он отгородил вход в свой дворец воротами и держался от людей на расстоянии.