Читать книгу "Эмоциональный интеллект ребенка. Практическое руководство для родителей - Джоан Деклер"

Приобретенные навыки хорошо служат ребенку, когда он отваживается выйти в большой мир приятелей. После игр с папой он знает, как создавать свою собственную захватывающую игру и реагировать на других не слишком сдержанно, но и не теряя самоконтроль, как считывать сигналы других людей и как поддерживать свои эмоции на уровне, оптимально подходящем для веселой игры.

Исследования трех– и четырехлетних детей, проведенные Россом Парком и Кевином Макдональдом, показали, что существует связь между физической игрой отцов и отношениями детей со сверстниками{57}. Наблюдая за игрой детей с отцами в ходе двадцатиминутных сессий, ученые обнаружили, что дети, чьи отцы предпочитали физические игры, оказались самыми популярными среди своих сверстников. Они выявили и еще один интересный нюанс: популярными были те дети, чьи отцы придерживались в играх не слишком директивного или тем более принудительного стиля. Дети, чьи отцы физически активные, но одновременно чересчур властные, были наименее популярны.

Эти выводы подтверждают и другие исследования: дети развивают лучшие социальные навыки, если их папы поддерживают положительный тон взаимодействия и позволяют им принимать участие в определении хода игры.

Сделанные открытия полностью соответствуют моим выводам о том, насколько важна игра с отцами, когда они избегают критики и унижения, не умаляют достоинств ребенка и не навязывают ему свою точку зрения. В нашем исследовании дети, чьи отцы ценили их чувства и хвалили за достижения, имели лучшие взаимоотношения со сверстниками и более высокую успеваемость. Это были дети эмоциональных воспитателей, которые не отвергали и не осуждали негативные эмоции своих детей, а проявляли сочувствие и давали указания, чтобы помочь им справиться со своими чувствами.

Например, в эксперименте с видеоигрой отцы, практиковавшие методы эмоционального воспитания, ободряли своих детей и давали необходимые рекомендации, не будучи навязчивыми. Они часто прибегали к методике «строительных лесов»: то есть использовали каждый успех ребенка как дополнительное доказательство его способности. С помощью простых слов «молодец» или «я знал, что ты справишься» папы превращали каждую маленькую победу в основание для роста самооценки. Их похвалы придавали детям уверенность, стимулировали продолжать играть и учиться.

И наоборот, наибольшие проблемы с оценками и социальными отношениями наблюдались у детей холодных, авторитарных, унижающих и навязчивых отцов. Во время эксперимента такие папы позволяли себе делать унизительные замечания в адрес своих детей, высмеивать их и критиковать за ошибки. Если ребенок не справлялся, они могли начать играть за него, тем самым давая ребенку понять, что он не способен решить задачу.

Мы также выяснили, что, несмотря на важность взаимодействия мать – ребенок, качество контактов с матерью не было столь сильным прогностическим показателем последующего успеха или неудачи ребенка в школе и при общении с друзьями. Это открытие способно удивить, особенно потому, что матери проводят с детьми больше времени. Но мы полагаем, что причина столь сильного влияния отцов на детей в том, что они вызывают в детях сильные эмоции.

Быть со своими детьми физически и эмоционально

МУЖЧИНАМ НЕСЛОЖНО поддерживать близость со своими детьми, но, как объясняет психолог Рональд Левант в своей книге Masculinity Reconstructed («Анатомия мужественности»), многим из них не совсем ясна роль отца в современных условиях. Левант пишет: «По мере того как мужчины поколения беби-бума сами становятся отцами, они сталкиваются с тем, что все их знания об отцовстве – отец много работает, редко бывает дома, больше критикует, чем хвалит, и не демонстрирует любовь и любые другие эмоции – больше не актуальны. Вместо этого от мужчин требуется быть чувствительными, заботливыми, просвещенными отцами, глубоко вовлеченными в жизнь своих детей… Проблема в том, что многие мужчины не знают, как быть такими отцами, поскольку их собственные отцы вели себя иначе»{58}.

На заре человечества мужчина охранял свое потомство, будучи воином и охотником. Затем, на протяжении веков, его роль постепенно менялась. Будучи единственным кормильцем в семье, благодаря упорной работе и самопожертвованию он зарабатывал деньги, чтобы обеспечивать безопасность своих детей, оплачивая дом, счета от бакалейщика и обучение в колледже. Сегодня мы видим, что отцы должны обеспечить еще один уровень защиты для своих детей – стать буфером от таких деструктивных сил, как преступность, наркомания и сексуальная распущенность. Обычные психологические методы защиты не предохраняют от таких опасностей. Сегодня безопасность детей произрастает из сердец их отцов, она основывается на взаимодействии мужчины и ребенка – не только физическом, но и эмоциональном.

Как мы уже обсуждали в главе 3, мужчины способны распознавать и конструктивно реагировать на эмоции своих детей. Например, это продемонстрировали такие проекты, как Levant’s Fatherhood Project (Проект отцовства Леванта), направленный на улучшение эмоционального общения отцов со своими детьми. Через восемь недель тренировки восприимчивости и умения слушать отцы улучшили связь со своими детьми и научились хорошо распознавать их эмоции.

Но мужчинам совсем не обязательно учиться на курсах, чтобы стать более восприимчивым к своим детям; они сами могут выработать навыки воспитания, опирающиеся на осознание эмоций. Мужчины должны позволить себе быть в курсе своих чувств, что позволит им сопереживать своим детям, предпринять необходимые шаги, чтобы стать доступными для своих детей, и организовать свою жизнь так, чтобы уделять детям больше времени и внимания. Звучит просто, но сделать это очень нелегко. И особенно сложно тем отцам, кто живет отдельно от своих детей или много работает. Но если этого не сделать, то можно потерять связь со своими детьми, и впоследствии будет значительно труднее построить с ними полноценные отношения.

Я вспоминаю, какие изменения в мой рабочий график внесло появление Мории. Когда она была малышкой, я должен был завезти ее в садик, а затем мчаться в университет, так что наши совместные утренние часы часто бывали довольно сумбурными. Я поймал себя на мысли, что мое поведение стало более резким и я с меньшей охотой играл, что нам обоим не нравилось. Тогда я решил, что не буду назначать занятия и встречи раньше десяти утра. Это все изменило. И хотя я по-прежнему принимался за работу в девять часов, мое утреннее общение с Морией стало лучше, потому что я знал, что, если ей потребуется дополнительное время, я не нарушу никаких договоренностей. Если по пути к машине она хотела остановиться, чтобы посмотреть на паутину, у меня было на это время. Если ей вдруг приходило в голову, что она хочет поменять красные туфли на синие, мы могли легко это сделать.