Читать книгу "Путешествуя с призраками. Вдохновляющая история любви и поиска себя - Шэннон Леони Фаулер"

27

Эс-Сувейра, Марракеш-Тенсифт-Эль-Хауз, МАРОККО
Февраль 1999 г.

Я вкладываю руку в ладонь Шона, наши пальцы уютно переплетаются. С океана дует сильный солоноватый ветер, но ладони у Шона мягкие и теплые.

Мы идем вдоль осыпающихся, сложенных из песочного цвета кирпичей крепостных сооружений Скала-де-Порт в Эс-Сувейре на западном побережье Марокко. Мы только-только начали держаться за руки. Прошла едва пара недель с нашего знакомства и первого поцелуя в Барселоне. Мы еще не спали вместе. Но уже готовы к тому, что нас принимают за пару.

Ладони Шона намного крупнее моих, так что я держусь за его безымянный и мизинец. Раньше я никогда ни с кем не держалась так за руки, но это дарит ощущение непринужденности и защищенности.

Соль, растворенную в воздухе, почти можно глотать. Мы идем мимо волн с барашками по скалистому атлантическому побережью. Чайки кричат и носятся в восходящих потоках воздуха над головой. Я расслабленно льну к Шону. С тех самых летних каникул, которые я проводила в детстве в Сан-Диего, любое западное побережье ощущается как родное. Я нахожу север и определяю время по садящемуся в море солнцу. Восточные берега всегда казались мне несколько чуждыми, а рассвет над океаном – каким-то неправильным.

Мы идем к гавани, где пропеченный солнцем усатый рыбак выпутывает из сетчатой корзины, задубевшей от соли, пару на удивление крупных лобстеров. Он варит их и вскрывает панцири, прежде чем выложить наш обед на импровизированный стол из ящиков и бочек. Мы садимся и едим рядом с его деревянной лодкой; яркая краска длинными полосами отслаивается от корпуса. Рыбак подает лобстера с лимоном и солью, но ни то, ни другое не нужно. Мясо нежное, сливочное и сладкое, с океанской остринкой от морской воды, капающей с разломанного красно-оранжевого панциря на плоть внутри.

Когда мы вытираем пальцы, измазанные в соленом соке, приближается темнокожий молодой человек во флисовой куртке в европейском стиле и бейсболке, ведя с собой двух красновато-коричневых верблюдов.

– Франсе? – окликает он.

Шон мотает головой.

– Инглиш? Откуда? Лондон?

Верблюды за его спиной моргают длинными ресницами и перегоняют жвачку во рту из стороны в сторону. Поверх их горбов переброшены большие седла, покрытые узорчатыми пледами и многоцветными ковриками. Погонщику быстро удается уломать нас забраться в седла; у нас нет никаких планов на день, а в небе ни облачка.

Верблюды опускаются в песок на колени, и мы забираемся на них с помощью погонщика, который нас подсаживает. Когда верблюды начинают брести вдоль пляжа, мы изо всех сил стараемся удержаться на их спинах: они идут вперевалку, и горбы раскачиваются из стороны в сторону.

Погонщик ведет верблюдов к старой коммуне Джимми Хендрикса – скоплению бетонных развалюх, – всю дорогу разглагольствуя о знаменитых джем-сейшенах, которые Джимми устраивал с местными жителями, о горевших всю ночь кострах на пляже и о потрясающих рок-вечеринках, которые гудели по нескольку дней напролет. Затем он показывает нам место, вдохновившее Хендрикса на создание песни Castles Made of Sand («Замки из песка»). В XVIII веке Бурдж-эль-Баруд был сторожевой башней. Ныне этот каменный замок приходит в упадок – источенный сотнями лет воздействия волн, полузанесенный песками, постепенно осыпающийся в море.

– «И поэтому замки из песка со временем падают в море», – поет наш проводник с сильным североафриканским акцентом, поворачивая верблюдов, чтобы тронуться в обратный путь. – Одна красивая девушка-марокканка помогла Джимми сочинить это, – он подмигивает Шону через плечо.

Нам хочется верить в эту романтическую легенду. И поэтому, спустя пару лет, мы испытываем разочарование, когда узнаём, что на самом деле Хендрикс написал эту песню за два года до приезда в Марокко. И тогда уже сами байки нашего проводника начинают превращаться в развалины.

28

Хадрин, остров Пханган, ТАИЛАНД
11 августа 2002 г.

В первое утро, когда я проснулась в новой одноместной кабане в «Сивью-Хадрин», я не сразу поняла, где нахожусь. Затхлый запах дерева, которому всегда не хватало воздуха и солнечного света, звуки океана, приглушенные зарослями шепчущихся пальм, сумрачные очертания раздутого рюкзака Шона в углу.

События последних двух суток накатывали на меня в первую очередь как физические ощущения. Поток холода, который начинался от пальцев ног и полз вверх по телу, чтобы сдавить грудь.

Я только успела проснуться, как раздался стук в дверь. Я замерла – и услышала низкий голос Талии:

– Привет.

Девушки вместе стояли и курили на моем крыльце. Не говоря ни слова, Анат сунула мне в руки теплый банановый кекс и бутылку холодной воды. Я посмотрела на кекс и воду – и начала плакать. Девушки не знали, что я беременна, но постоянно заставляли меня есть и пить.

– Спасибо. Спасибо вам огромное! Правда. Даже не знаю, девочки, как вас отблагодарить. За все. Но, честное слово… Вы не должны…

– Пожалуйста, – перебила меня Анат и накрыла ладонями кекс и бутылку, оплетя своими длинными пальцами мои. – Это всего лишь то, что сделал бы каждый.

– Но я же знаю, что вы в отпуске. Сегодня я могу справиться одна. Все нормально. Вы не обязаны приходить…

– Пожалуйста, – Талия подняла обе руки, снова перебивая меня. – Не нужно больше благодарить. Это ерунда. Ты поступила бы так же. Любой поступил бы так же.

Я знала, что они неправы. Я знала, их поступки выходят далеко за рамки того, что сделал бы каждый. Но я провела с ними обеими достаточно времени, чтобы понимать: спорить нет смысла. Помимо этого, мне действительно не хотелось справляться с утром, заполненным телефонными звонками, в одиночку.

Мы вместе дошли до Куриного угла, перекрестка в центре городка Хадрин, где в паре лавок торговали сэндвичами с курицей гриль по-тайски, а похожие на тени юнцы на мопедах незаметно совали покупателям в переулках свернутые крохотные пакетики с марихуаной. Оттуда мы с девушками пошли к лавчонке с рекламным объявлением в окне: Телефон! Факс! Фотокопия! Твой друг здесь!

Мы толкнули дверь, и молодая девушка с пухлыми щеками подняла на нас глаза из-за прилавка.

– Нам нужно сделать несколько международных звонков, – сказала Талия.

– Куда хотеть звонить? – спросила девушка, переводя взгляд с одной из нас на другую.

– В Австралию.

Карие глаза девушки расширились, когда ее взгляд задержался на моем лице. Между одинаковыми наборами ямочек на щеках расплылась широкая улыбка.

– О-о-о, я о тебе слышать. Ты девушка, чей бойфренд умер! Ты знаменитая!

Анат взяла меня за локоть. Талия откашлялась и повторила:

– Австралия. Пожалуйста.

– Ноу проблем! – девушка развернула стоявший на столе телефон лицом ко мне и стала ждать – по-прежнему сплошь улыбка и ямочки, – уперев подбородок в ладони.