Читать книгу "Хорошая девочка попадает в неприятности - Софья Подольская"

— А вы, Бриан, могли бы сделать подобное для своего ребенка?

Голос Лены, вызванный его памятью, был теплым. Бриан вспомнил мальчика из сада и движимый подсознательным порывом снова вызвал его образ. А когда парнишка появился перед ним, сдувая челку, падающую на глаза, сотворил игрушечный корабль и протянул ребенку. На детской мордашке промелькнули удивление, неверие, счастливое осознание и наконец засиял восторг. Чистый, яркий, трогательный и ослепительно прекрасный. Ребенок рассматривал удивительной красоты корабль. Высокие мачты, белые паруса, носовая фигуру, исполненная с большим искусством. А потом с робкой улыбкой и немой просьбой протянул игрушку Бриану.

— Хочешь со мной? — сглотнув произнес магистр.

Мальчик радостно закивал. Бриан стиснул зубы, чувствуя, как странное чувство, зародившееся, когда он прикоснулся к деревянному всаднику Кигана, набухает грозовой тучей и наконец проливается. Сморгнув подступившие к глазам слезы заменил пола комнаты иллюзией отмели с белым песком. Кораблик, движимый магией, летел по волнам, а ребенок, шлепая босыми пятками, с носился за ним с выражением нереального счастья. Потом Бриан создал второй корабль и они устроили настоящее морское сражение, из которого мальчик конечно же вышел победителем. Ведь он сильный, храбрый, умный, целеустремленный. И просто замечательный!

Бриан смотрел на возящегося в воде ребенка с ощущением щемящей тоски. Ведь это так просто. Совсем немного магии. Да можно вообще без нее. Тогда почему лорд-отец никогда этого не делал? Неужели в свои четыре года Бриан был хуже сына Кигана? Или… Мысль показалась ему настолько кощунственной, что он не сразу смог закончить ее. Но вспомнил уверенную и полную решимости Лену, которая отказалась стать леди МакНуад и не переставала твердить о счастье ребенка, каким бы он ни был. И гордое лицо Кигана, рассказывавшего о своих таких непохожих, в общем-то обычных, но все равно замечательных детях. Так может причина не в Бриане?

И в эту секунду пустота обрушилась на него. Ослепляя, оглушая, лишая возможности пошевелиться, погребая под собой все чувства, упеленывая тугим коконом, не дающим возможности даже вдохнуть. Ее было так много. Ядовитой, парализующей, подчиняющей волю. Казалось, она копила силы для этого последнего рывка. Пляж исчез. Света больше не было. Только бескрайняя хищная мгла, в которой потерялись мужчина и… мальчик. Бриан вздрогнул, вспомнив о ребенке, оставшемся где-то там. Один на один с этим чудовищем. Маленький, беззащитный, он, должно быть, до смерти напуган. И отчаянно ждет помощи. Но разве Бриан может? Кто он такой, чтобы выстоять против этого хтонического ужаса?

— Я Бриан МакНуад, лучший выпускник, самый молодой магистр в истории, придворный маг Белгора Десятого!

Крик был отчаянным, но пустота только презрительно рассмеялась в ответ. Бриан дернулся, пытаясь разорвать сковавшие его путы. Нужно только пошевелиться. Освободить руку, прочитать заклинание. Но время уходило. Дышать становилось все тяжелее. Он судорожно искал чем ответить и не находил. Отчаяние захлестнуло, словно штормовой прилив. Неужели все?

— Ты сможешь. Ты ведь сильный и храбрый. Осталось совсем чуть-чуть. Ну же!

Тихий голос. Тепло пальцев, прикоснувшихся к щеке. Эхо поцелуя, отданного вместо клятвы. Несокрушимая уверенность. В нем. Бриан посмотрел в безглазую морду пустоты и прошептал.

— Я — Бриан. Ученик Гелена. Друг Ринвальда и Элены. Доверенное лицо Белгора. Это моя жизнь. И тебе я ее не отдам. И его не отдам.

С каждым словом дышать становилось легче. Расслабить плечи. Высвободить руку. Вызвать светящийся шарик. И обнаружить в шаге от себя испуганного мальчика, озирающегося по сторонам в поисках поддержки. Шагнуть, преодолевая сопротивление. Опуститься на колени. Поправить челку. Заглянуть в загорающиеся надеждой глаза.

— Не бойся, — спокойный голос, ласковая улыбка, — я с тобой. Повторяй за мной…

Последний слог заклинания. Щелчок маленьких пальцев. И окружающее пространство залил ослепительный свет. Изгоняя, очищая, исцеляя. Пустота отступала, а над песчаным пляжем одой героям звенел детский смех.

Глава 21

Все смешалось в доме Дрисколлов. Переполох начался с листа бумаги, протянутого леди Орле личной горничной. Почтенная мать семейства с недоумением посмотрела на женщину, бывшую ее наперсницей последние тридцать лет.

— Что это?

— Кухарка принесла с рынка. Там много таких. Очень много.

Госпожу было жаль. Госпожа была женщиной гордой. Дочь древнего славного рода, отданная этому недотепе лорду Томасу, чтобы поправить пошатнувшиеся финансовые дела семьи. Юная леди Орла с похвальным достоинством исполнила свой долг и все эти годы железной рукой вела дела семьи Дрисколл. Слабость у госпожи была одна — лорд Фергюс. В первенце она души не чаяла. Лицом и статью тот удался в прадеда, великого воина, верой и правдой служившего их величествам Белгорам за номерами семь и восемь.

Леди Дрисколл перечитала текст дважды. Дрожащей рукой положила лист на стол и без сил опустилась в кресло.

— Воды, госпожа? Отвара? Ароматических солей?

— Этого не может быть…

Разом постаревшая дама прижала к вискам украшенные перстнями пальцы. Фергюс не мог так их опозорить. Только не он. Ее гордость. Ее золотой мальчик. Ложь!

— Гнусная ложь! Зачем ты принесла это? Эту грязь!

Тонкие, высохшие губы дрожали от уже не сдерживаемого гнева и обиды.

— Может и ложь, — сказала горничная, обмахивая леди Орлу, растирая похолодевшие руки, — вот только ходили люди в храм, и жрицы подтвердили, есть свидетельства против молодого лорда. Под клятвой взяты.

Женщина покачала головой. Видела она поболе госпожи, вот только любила ту больше правды и старалась без нужды не огорчать. А тут ну никак глаза не закрыть. Слуги судачат. Кухарка говорила, на рынке только и разговоров, что о молодом лорде. Сразу вспомнили и гордыню его непомерную, и долги перед мастерами, и шумные гулянки в тавернах. Поговаривали еще, что игрок. Долгов на многие тыщи. А теперь еще это. Позор. Как есть позор.

— Где лорд Фергюс?

— Не возвращались еще.

— А лорд-супруг?

— Почивают.

Леди Дрисколл поморщилась. Нежную любовь мужа ко сну она считала слабостью, недостойной лорда. Впрочем, как и страсть вкусно покушать, и полную беспомощность в ратных делах, и неспособность завоевать более прочное положение при дворе. Великая, ведь если ей принесли эту мерзость…

— Говоришь много таких? — с отвращением указала на бумагу.

— Сама не видела, конечно.

— Так сходи и посмотри!

— Я тогда уж и в храм зайду.

— Зайди, — леди Орла почти взяла себя в руки, — и доложи, как вернешься. Великая Матерь, за что мне это? Прием через седьмицу…

Леди Дрисколл не заметила, как женщина покинула комнату. Скандал. Непременно скандал. И именно сейчас, когда за места в свите будущей королевы развернулась нешуточная борьба, и любая мелочь могла повлиять на шансы Элинор. А что подумают МакМюрреи? Она как раз хотела сговорить за Фергюса их среднюю дочь. Любимицу отца, за которой сулят богатое приданое. А после таких обвинений невесту впору искать по домам безземельных лэрдов. Нет, это не может быть правдой. Не должно быть правдой. Нужно непременно все выяснить. Взяв со стола злосчастную бумагу, разгневанная леди Дрисколл решительно направилась в покои супруга.