Читать книгу "После Путина - Константин Долгов"

Но! Для того чтобы сработавший эффект победителя дал в результате 89 %, нужна реальная поддержка никак не менее 70 %. И то, 20-процентный эффект победителя настолько неправдоподобен, что допускать можно разве что ради смеха. В настоящей жизни, дорогие друзья, этот эффект может увеличивать реальную поддержку процентов на десять при попутном ветре и хорошей погоде. Откуда же тогда 70 %? Очень просто: от наших дорогих и любимых СМИ. Эффект победителя в случае с Путиным работает на все 10 %, поскольку и ветер попутный, и погода хорошая, то есть очень уж значительным представляется то большинство, к которому стремятся примкнуть нежелающие оказаться в изгоях-аутсайдерах. А остальные 10 % — так называемая накачанная поддержка. Её Путину обеспечивают СМИ, которые в большинстве своём, надо признать, работают на воспроизводство позитивных представлений о президенте и его привлекательного образа изо всех сил. Да-да, именно сил — об уме никто не говорит. Потому что если бы работали «на весь ум», то никогда в жизни не действовали бы так топорно, как они это делают. Слившись в экстазе с неумелыми, но переполненными энтузиазмом пиарщиками, центральные СМИ без особой изобретательности буквально забрасывают аудиторию бесконечными сюжетами о всеведущем, всесильном, всемогущем и всепрощающем Владимире Владимировиче. В политическом маркетинге такой подход называется интенсификацией усилий: когда избирателя буквально пытаются задавить рекламной продукцией и пропагандой, убеждающей и призывающей, а то и заставляющей поддержать конкретного политика. Подход этот подразумевает затрачивание огромного количества ресурсов на постоянное наращивание давления; предполагается, что позитивный образ продвигаемого политика должен обрушиваться на избирателя отовсюду, что он не должен иметь ни малейшей возможности от этого образа спрятаться.

Проблема заключается в том, что если политтехнолог неумелый (или просто дурак) и считает, что массовое политическое сознание работает по принципу кнопки: нажал «голосовать за Х» — и проголосовали за Х, то в этом случае он действует максимально прямолинейно. Так что даже самый наивный и далёкий от политики избиратель понимает: опа, меня окучивают. Прямо в этот момент, понимает избиратель, делают из меня попку-дурака. Хотя многие избиратели сами себя таковыми считают и посему испытывают искреннюю благодарность к политтехнологу, который «помог» им определиться с выбором — значительная часть начинает сопротивляться давлению. Просто из принципа. Срабатывает так называемая упругость массового сознания. И все потраченные на давление ресурсы, все усилия коту под хвост — от продвигаемого политика отворачиваются даже его устойчивые сторонники (не все, конечно, но значительная часть).

Вот и центральные российские СМИ действуют схожим образом, как тот самый неумелый политтехнолог. Или, да простят меня коллеги-телевизионщики, вообще глупый. Образ президента из положительного становится утрированно безупречным; присутствие его в телесюжетах, передачах, печатных статьях и интернет-публикациях превосходит все мыслимые масштабы. Всё это сопровождается чудовищной по слащавости и елейности риторикой и громогласными настоятельными призывами ведущих, экспертов, знатоков, шоуменов… Само собой, в такой ситуации неизбежно начинается отторжение. Однако не сразу — какое-то время давление действует так, как предполагают наращивающие его неумехи. И в этот период формируется так называемая накачанная поддержка, то есть к поддержке реальной добавляется механическая реакция на информационный стимул: «Поддержите!» — «Поддержали!» Такая примитивная реакция свойственна далеко не всем членам общества. Из тех граждан, которые не испытывают симпатии к Путину, подобную реакцию может демонстрировать только часть, составляющая как раз искомые 10 % от всех-всех-всех. Возможно, меньше, но уж точно не больше. Это тот самый процент, те самые люди, о которых любят страдальчески вопить либералы: «Оболваненное население! Жертвы зомбоящика!» Их не так много на самом-то деле, оболваненных жертв. Нет, конечно, мы можем обозвать так всех, кто поддерживает Путина. Абсолютно всех. Но! Если отнять тех, кто просто присоединился к «победителю» или кто поддался давлению СМИ, то их наберётся не более 20 %. Я думаю, что с учётом действующей упругости политического сознания даже меньше, но давайте решим, что 20.

То, что накачанная поддержка даже вкупе с эффектом победителя никак не превышает 20 %, понимают и многочисленные яростные критики Владимира Владимировича. Обратите внимание: они ведь давным-давно не пытаются отрицать, что его поддерживает огромное количество россиян. А поначалу пытались — и ещё как! Сейчас они продолжают вещать о фальсификаторах в ЦИКе, продолжают ныть о «сервильной социологии» и при этом признают, что, несмотря на всё это, поддержка действительно большая. Однако теперь многочисленные антипутинисты — от либералов до ультранационалистов — дружно твердят: поддержка есть, но она неправильная! И дальше следуют объяснения, почему неправильная. Нам они неинтересны, верно? Нам интересно только то, что подобное поведение подтверждает: реальная поддержка есть, и она настолько масштабна, что это вынуждены признавать даже закоренелые враги.

Вот поэтому я пишу о 70 %. И когда я указываю 70 %, то делаю это специально, с прицелом на тотальных скептиков, живущих по принципу «да так не бывает». Они никогда не ответят вам на вопрос «Почему не бывает 89 % поддержки?», потому что им нечего ответить, но будут настаивать на своей неопровержимой правоте. Так вот, специально для них: а 70 % бывает? Бывает, тут даже они согласятся. Это что — незначительная поддержка? Конечно, нет! Это поддержка невероятная для политической системы вариативного характера (то есть допускающей сосуществование различных политических сил). Что получается? А то и получается, что Путин пользуется феноменальным уровнем социальной поддержки… который влечёт как положительные, так и отрицательные последствия.

Положительные очевидны: карт-бланш на любые начинания и проекты, возможность в любой момент обратиться за поддержкой и получить её, беспомощность оппонентов при условии сохранения электоральных рычагов у населения, сильный аргумент в любых дискуссиях о правильности выбранного направления и т. д. Но очевидность положительных последствий, во-первых, не означает их универсальности и постоянства, а во-вторых, не отменяет последствий негативных. Одна из самых больших проблем эффективного лидера, обладающего поддержкой масс, — соблазн внять пожеланиям этих самых масс, жаждущих упростить себе жизнь (как им кажется) и «оставить себе» привычного и приятного правителя навсегда. Этими пожеланиями регулярно пользуются всевозможные шарлатаны, жулики и провокаторы, доводящие позитивное отношение граждан к правителю до абсурда и предлагающие либо реставрацию монархии, либо установление простой и ясной тиранической диктатуры. Следуют ссылки на достижения разнообразных царей-королей со стороны новоявленных монархистов. Сторонники простой и ясной диктатуры активно ссылаются на Наполеона и, конечно же, на Сталина. Мысль о том, что и монархи, и Наполеон, и даже Сталин правили в кардинально иных социальных, экономических и политических обстоятельствах, возможно, и приходит в головы активных охранителей, но надолго там не задерживается. У нас есть свеженький пример монархического помешательства, инициированного Натальей Поклонской[21]; ну, а закоренелые сталинисты в некоторых вопросах мало чем отличаются от украинских последователей Степана Бандеры (при всей очевидности отличий Сталина от Бандеры): Сталин придёт — порядок наведёт и т. д.