Читать книгу "Трагедия армянского народа. История посла Моргентау - Генри Моргентау"

Но великая армада союзников так и не вернулась, чтобы нанести решающий удар.

Через неделю после этого судьбоносного поражения я посетил немецкое посольство. У Вангенхайма был важный гость, с которым он попросил меня встретиться. Я зашел в его личный кабинет, там находился фон дер Гольц-паша, недавно вернувшийся из Бельгии, где он служил губернатором. Должен признаться, что, впервые встретившись с фон дер Гольцем в неформальной обстановке, мне было трудно совместить его личность со всеми доходившими до нас рассказами о Бельгии. В то утро этот вполне приятный господин в очках казался спокойным и абсолютно безобидным. Выглядел он значительно моложе своего возраста: тогда ему было уже 74 года, а шевелюра только начинала седеть, да и морщин на лице почти не было. Я бы ни за что не дал ему больше шестидесяти пяти. Аскетизм, бесцеремонность и высокомерие, обычно напускаемые на себя высокопоставленными немецкими чиновниками, не были заметны. Его голос был глубоким, напевным и довольно приятным, а манеры приятными и, я бы даже сказал, чарующими. Единственным свидетельством его высокого положения была форма. Он был облачен в форму фельдмаршала, на груди сверкали награды и золотая тесьма. Фон дер Гольц объяснил, как бы извиняясь за свои регалии, сказав, что только что вернулся с аудиенции у султана. Он прибыл в Константинополь, чтобы вручить его величеству медаль от кайзера, и увозит в Берлин кайзеру аналогичный знак уважения султана, а также имперский подарок – 10 тысяч сигарет.

Мы втроем некоторое время сидели за столом, пили кофе, ели немецкие пирожные и курили немецкие сигары. Я почти не принимал участия в беседе, но разговор фон дер Гольца и Вангенхайма дал мне много новой информации о немецком образе мышления и в особенности о достоверности немецких военных сообщений. Из всех аспектов сражения в Дарданеллах их больше всего интересовала искренность англичан при обнародовании данных о потерях. То, что британское правительство опубликовало официальное сообщение о потоплении трех кораблей и серьезном повреждении четырех других, показалось им самым замечательным. В таком сообщении я видел лишь обычное стремление англичан придать гласности худшее – мы, американцы, тоже считаем такую политику в военное время наилучшей. Однако такое вполне очевидное объяснение не могло удовлетворить этих премудрых и высокопарных тевтонцев. Нет, у англичан имелась некая скрытая цель, чтобы так открыто сказать правду. Но какова она?

– Это невероятно! – заявил фон дер Гольц, говоря об официальном признании Англией поражения.

– Это неслыханно! – вторил ему Вангенхайм.

Эти матерые дипломаты выдвигали одно объяснение за другим и в конце концов пришли к выводу, что такой жест отвечал высшим соображениям стратегии. Англия, считали они, без особого рвения решилась на этот штурм, потому что в случае успеха ей пришлось бы отдать Константинополь России – а это в ее намерения не входило. Опубликовав данные о потерях, Англия показала России, насколько трудна, даже, пожалуй, невозможна эта задача. Англия считала, что, узнав о катастрофических потерях, Россия должна понять, что уже сделана смелая попытка получить этот военный трофей и не следует настаивать на дальнейших жертвах.

После этого знаменательного военного эпизода наступила зима 1915/16 года. К этому времени Болгария уже присоединилась к державам оси, Сербия была сломлена, и немцы получили прямое беспрепятственное железнодорожное сообщение между Константинополем, Австрией и Германией. По этой линии с заводов Круппа в Дарданеллы пошли огромные орудия. Шестнадцать батарей, состоящих из орудий последней модели, были поставлены на входе, полностью контролируя Седд-уль-Бахр. Немцы дали туркам в долг 500 миллионов марок, и большая часть этой суммы была истрачена на защиту этого жизненно важного водного пути. Теперь проливы нельзя было сравнить с теми, которые я видел в марте 1915 года, они, как Гельголанд, имели мощные непроходимые укрепления. Полагаю, теперь через проливы не мог пройти ни один флот мира.

Глава 19

Борьба за три тысячи граждан

2 мая 1915 года Энвер послал в американское посольство своего помощника, который доставил сообщение для передачи французскому и британскому правительству. Примерно за неделю до этого союзники высадились на полуострове Галлиполи. Очевидно, они пришли к выводу, что военно– морская операция сама по себе не может уничтожить оборонительные сооружения и открыть путь на Константинополь, и решили принять альтернативный план, отправив крупные наземные силы, которым предстояло действовать при поддержке огня с военных кораблей. Много тысяч австралийцев и новозеландцев уже окопались на краю полуострова, и волнение, воцарившееся в Константинополе, было почти таким же сильным, как вызванное появлением флота двумя месяцами раньше.

Энвер проинформировал меня, что войска союзников ведут сильный и беспорядочный огонь, игнорируя давно сложившееся и хорошо известное международное правило обстреливать только военные укрепленные пункты. Британские и французские снаряды, сообщил он, падают везде, уничтожая незащищенные мусульманские деревни и убивая сотни мирных жителей. Энвер попросил меня проинформировать правительства союзников, что такие действия должны быть немедленно прекращены. Он решил собрать всех английских и французских граждан, которые в то время жили в Константинополе, отвезти их на Галлиполи и поселить в мусульманских деревнях. Тогда получится, что флот союзников стреляет не только в мирных и беззащитных мусульман, но также в своих соотечественников. По мнению Энвера, эта угроза, переданная американским послом правительствам Франции и Великобритании, быстро положит конец подобным «зверствам». Мне было обещано несколько дней отсрочки, необходимых для передачи данной информации в Лондон и Париж.

В те дни в Константинополе жило около трех тысяч британских и французских граждан. Подавляющее большинство из них были так называемыми левантинцами. Почти все они родились в Турции, а во многих случаях их семьи жили в Турции на протяжении двух-трех поколений. Сохранение европейского гражданства было практически единственной их связью с народом, из которого они происходили. В больших городах Турции нередко можно встретить мужчин и женщин, англичан по национальности, но не говорящих по– английски. Языком левантинцев был французский. Почти все они ни разу не были ни в Англии, ни в другой европейской стране, их единственным домом была Турция. Теперь сам факт того, что левантинцы обычно сохраняли гражданство страны, из которой происходили, делал их весьма подходящим объектом для мести турок. Кроме левантинцев в Константинополе жило много англичан и французов, являющихся учителями в школах, миссионерами, бизнесменами и коммерсантами. Оттоманское правительство предполагало теперь собрать всех людей, которые были как непосредственно, так и весьма отдаленно связаны с Великобританией и Францией, и поместить их на Галлиполи – под пушки флота союзников.

Естественно, моим первым вопросом при получении этой потрясающей информации был, действительно ли флот союзников обстреливает мирные населенные пункты. Если англичане и французы убивают ни в чем не повинных стариков, женщин и детей, возможно, планируемые Энвером ответные меры можно оправдать. Но мне казалось невероятным, что союзники могли пойти на такое варварство. Мне уже приходилось получать много подобных жалоб, которые после проведения соответствующих расследований не подтверждались. Совсем недавно доктор Мейер, первый помощник Сулеймана Ноумана, главы медицинского ведомства, уведомил меня, что британский флот обстрелял турецкий госпиталь и убил более тысячи инвалидов. Когда я провел расследование, выяснилось, что здание лишь слегка повреждено и при обстреле погиб один человек. Так что я предположил, что нынешние рассказы о варварстве союзников основаны на столь же недостоверных сведениях. Вскоре оказалось, что я был прав. Флот союзников вообще не обстреливал мусульманские населенные пункты. Несколько британских военных кораблей стояли в заливе Сарос – месте на западном побережье полуострова, где море небольшой зазубриной вдавалось в глубь земли, и с этой весьма удобной позиции обстреливали город Галлиполи. Обстрел населенных пунктов ограничивался только этим единственным городом. При этом англичане вовсе не нарушали норм цивилизованной войны, потому что из Галлиполи уже давно было эвакуировано мирное население, и турки устроили в отдельных городских зданиях военные штабы, из чего следовало, что союзники имеют все основания и права его обстреливать. Лично мне не известен ни один закон, запрещающий атаковать военный штаб. Что же касается рассказов о сотнях убитых мирных жителей, они оказались сильно преувеличенными; поскольку подавляющее большинство гражданского населения уехало, жертвами обстрела почти всегда становились представители вооруженных сил империи.