Читать книгу "Нефартовый - Виктор Гусев"

Осталось лишь добавить, что наша сцена не вошла в окончательный вариант фильма Марюса Вайнберга. Сохранились только фото, одно из которых вы найдете в этой книге. И неожиданное упоминание в титрах рядом с фамилиями Светланы Ходченковой, Михаила Ефремова, Павла Деревянко и даже Жана-Клода Ван Дамма.

Еще в нескольких фильмах я пытался выстроить концепцию роли, найти зерно характера, пройти, как подсказывает моя актриса-дочь Нина, весь путь от внешнего к внутреннему. Но за 20–30 секунд отведенного моему герою экранного времени сделать это было сложновато.

В спродюсированной Тимуром Бекмамбетовым ленте «Колотилов» режиссера Левана Габриадзе, как и в «Ржевском», в итоге все обошлось без моего героя. При получении гонорара бухгалтер, явно смущаясь, объяснила мне, что это связано с изменением концепции фильма, в частности, включением в него Миллы Йовович и Ивана Урганта, которых не было в первоначальной версии. Претендовать на соперничество с такими кинозвездами я и не пытался. Но гордо отказываться от денег тоже не стал. Кстати, вместе со мной убрали и название кинофильма, заменив его на «Выкрутасы».

Роль в «Ворониных» стала началом моей «сериальной» карьеры. И я очень быстро понял, что это такое. «Вы же друг Букина, да? Распишитесь, пожалуйста!» — Эти слова я впервые услышал в Тобольске, потом — в Нижнем Новгороде, наконец — в Санкт-Петербурге.

Сниматься в сериале «Молодежка» я приехал прямо из Боткинской больницы со сломанными отростками трех позвонков. Учил слова, лежа на передвижной койке в медпункте хоккейной арены «Мегаспорт» и чувствуя своей поврежденной спиной тепло Ильи Ковальчука, Павла Дацюка, а может, даже и самого…

«Ледокол» Николая Хомерики вышел в 2016-м, немного не успев к 30-летию уже упомянутой здесь антарктической спасательной экспедиции. Корреспондента на борту «Владивостока», то есть меня, сыграла Ольга Смирнова (Филимонова). Поскольку по сценарию к представителю СМИ должен был беззастенчиво клеиться сотрудник КГБ, то мужская фигура здесь не подходила. Тем более что журналист имел еще и статус жены капитана спасаемого судна. Короче, во имя сюжета и развития любовной линии прототип великодушно принял изменение пола. Как если бы меня кто-то спросил.

Как я был пингвином

«Русские пингвины» не имели никакого отношения к Антарктиде. Они вообще прилетели из Америки. В образе невысокого, кудрявого и чрезвычайно юркого молодого человека по фамилии… Варшава. Точнее, звали его Уоршо. Стивен Уоршо.

В 1992 году Стив был назначен координатором российско-американского хоккейного проекта «ЦСКА — Русские пингвины». В соответствии с соглашением о сотрудничестве, подписанным нашим легендарным тренером Виктором Тихоновым и владельцем «Питтсбург пенгуинз» Ховардом Болдуином.

Образцовый заокеанский спортивный маркетолог десантировался в перестроечную Россию, чтобы основать совместный бизнес, вернуть зрителей в обшарпанный Ледовый дворец, привлечь западных спонсоров, развернуть продажу символики.

Начитавшись историй про КГБ и мафию, американец боялся в Москве всего на свете. Но самым страшным своим врагом считал нашу еду. В течение первого месяца заокеанский координатор питался только шоколадом и хлебом, заработав проблемы с желудком. После чего… отказался от хлеба.

Впрочем, постепенно Стив пообвыкся, научился пить водку, полюбил шашлык и пельмени. Запретной для него осталась только «мертвая рыба», поэтому к пиву мы брали ему не воблу, а сухарики.

Внештатно работая на ТВ и выпуская ежемесячный футбольный журнал, я тогда не имел постоянной ежедневной занятости, поэтому на предложение «Русских пингвинов» откликнулся охотно. И в своем офисе на армейской арене совмещал пост пресс-атташе и делового консультанта со всем, что требовалось для раскрутки уникальной идеи — вплоть до роли диктора или массовика-затейника на хоккейных матчах.

Это сейчас на играх КХЛ музыка, шоу, конкурсы, катающиеся по льду талисманы и, видимо, раз и навсегда решенный вопрос с пожарной охраной. За наши «дикие» — с точки зрения серьезных и почему-то неизменно красных лиц — фейерверки я брал на себя личную ответственность, а Стив, кряхтя, отсчитывал наличные. И свитеры звезд никто до нас в России к куполу арены не поднимал, и рок-н-ролл в паузах не звучал, и в будущих вип-ложах бомжи, отчистив себе пространство от хлама, кипятили воду для чая…

Уоршо периодически звонит из Нью-Йорка с предложением написать книгу о «Русских пингвинах», которая, по его словам, станет бестселлером. И, наверно, мы сделаем это. И расскажем о том, как целую ночь накануне первого матча в чемпионате России скрюченными от холода пальцами вместе клеили неведомую нашему хоккею рекламу на девственно белые борта. О том, как пригласили для выступления в перерыве стриптизерш — и, надо же, именно на тот матч, который решило посетить руководство Министерства обороны: «Надо посмотреть, что там американцы делают с нашим ЦСКА». О том, как в костюме пингвина у нас разогревал публику ныне гламурный фотограф и светский персонаж Александр фон Буш. Делал он это, изрядно потея, а мы во всей Москве за три года так и не нашли прачечную, где этот гигантский костюм можно было бы постирать…

Так что книга впереди. Пока же два слова о бесславном конце исторического проекта. В клубе появились доморощенные, не очень сведущие, но решительно настроенные бизнесмены, предложившие взять «пингвинов» с уже гремевшим по стране звонким названием и спонсорскими контрактами под свое широкое и мощное крыло. Аргумент был серьезный: «Американцы всех обманывают, гоните их взашей, и сейчас мы…»

Предложение было принято. Уоршо улетел домой. В Питтсбурге удивленно развели руками. А проект умер три месяца спустя. Пополнив мой горький опыт столь типичных для нашей жизни историй.

Сказка Андерсона

В тот летний вечер 2012 года в «Греческий театр» — знаменитую концертную площадку под открытым небом на Голливудских холмах стекались рокеры со стажем и стегаными одеялами. Все ждали Иана Андерсона и его легендарную британскую группу «Jethro Tull».

Я сидел в шестом ряду по центру и пожинал плоды. Пока шла настройка звука, солнце закатилось за вершину горы, и стало зябко. Сбегал за одеждой для жены и сына: на купленных тут же с лотка свитерах двоился до сердцебиения знакомый принт: Андерсон солирует на флейте, поджав ногу, как цапля…

Я полюбил его музыку в 1972-м, сразу и навсегда. Но судьба распорядилась так, что из безликого преданного фаната откуда-то из Восточной Европы тридцать лет спустя я стал его другом. Мы переписывались, после концертов всегда встречались за сценой (он — с бутылочкой пива, я — с непроходящим трепетом), иногда ходили с компанией друзей в ресторан.

Но тогда, в наполненном прог-роком калифорнийском амфитеатре, я внимал звукам его флейты в совершенно ином качестве — как партнер.

За год до того Иан позвонил и спросил, не могу ли я перевести на русский язык тексты песен с его нового концептуального диска?

Меня прошиб пот, язык прилип к небу, и я взял отпуск.