Читать книгу "Кровавый гимн - Энн Райс"

– И теперь ты нашел, во что верить? – спросил Майкл.

– Ты меня удивляешь, – заметил я. – Мне казалось, ты считаешь, что я все знаю. Смертные обычно именно так и думают.

Майкл покачал головой.

– У меня такое ощущение, – сказал он, – что ты постигаешь все постепенно, шаг за шагом, как и мы.

Майкл разглядывал банановые деревья за моей спиной. Казалось, его волнует только эта ночь и глубоко ранит нечто, чем он со мной никогда не поделится. Он не собирался выставлять свою боль напоказ. Просто она стала слишком сильной, чтобы скрыть ее присутствие. Забыв о приличиях, Майкл задумался о своем.

Мона изо всех сил старалась не расплакаться. Это место, так хорошо укрытое от населенного людьми мира Садового квартала, явно пугало ее. Левой рукой она держала за руку Майкла, и я знал, что держит она ее так же крепко, как мою, и постоянно сжимает в поисках поддержки.

Что же касается моего возлюбленного Квинна, он чувствовал дискомфорт и неуверенность и с беспокойством поглядывал на Роуан и Майкла. Ему еще не приходилось бывать в обществе такого количества смертных, которым известно, кто он в действительности. Точнее говоря, такое общество состояло всего из одного человека, и человеком этим был Стирлинг. Квинн тоже ощущал присутствие старого человека в домике для прислуги. И ему это не нравилось.

А Стирлинг, который верно рассудил, что признание с нашей стороны сделано, а Роуан погрузилась в собственные мысли, также явно испытывал тревогу. Он сидел слева от меня и не спускал глаз с Роуан.

– Во что ты теперь веришь? – спросила Мона, голос ее дрожал, но она была настойчива. – Я хочу сказать, если определение «Сад Зла» показалось тебе неверным, чем ты его заменил?

– Я верю в Творца, – ответил я, – который с любовью задумал и сотворил все это. Во что еще верить?

– Аминь, – вздохнув, сказал Майкл. – Должен быть кто-то лучше нас, кто-то лучше любого на этой земле, тот, кто способен испытывать сострадание…

– А ты испытываешь к нам сострадание? – спросил Квинн. Метко. Он посмотрел Майклу в глаза. – Я хочу, чтобы моя тайна оберегалась так же, как тайна Моны.

– Твоя проблема в том, что ты до сих пор воспринимаешь себя как человека, – ответил ему Майкл. – Твоя тайна в полной сохранности. Вам надо переждать какое-то время, а потом Мона может вернуться к своей семье. Это совсем нетрудно.

– Мне кажется, это удивительно легко для тебя, – с подозрением заметил Квинн. – Почему?

Майкл с горечью усмехнулся:

– Вам следует понять, кто такие Талтосы и что они с нами сделали.

– И что я, так опрометчиво и глупо, – тихо сказала Роуан, – сделала с одним из них.

– Я ничего не знаю и ничего не понимаю, – сокрушенно произнес Квинн. – Мне казалось, Лестат планировал некий обмен секретами. Есть вещи, которые Мона просто не может нам объяснить. Они глубоко ранят ее. И они имеют отношение к вам. Мона попала в сети верности семье и не может высвободиться. Ясно одно: она хочет найти свою дочь. Морриган.

– Не знаю, сможем ли мы ей помочь, – покачал головой Майкл.

– Я теперь могу сама искать Морриган, – возразила Мона. – Ко мне вернулись силы. – Она крепко сжала мою руку. – Но вы должны рассказать мне все, что вам известно. Я ведь два года пролежала в кровати, ничего не понимала, сходила с ума от неизвестности. Я до сих пор толком не могу разобраться в том, что произошло. Не понимаю, почему вы не разыскали мою дочь.

– Мы все тебе объясним, – постарался успокоить ее Майкл.

Роуан что-то тихо бормотала, потом вернулась к реальности и рассеянным взглядом оглядела стол.

– Я знала о вашем существовании, – тихо заговорила она. – Я имею в виду вас, Дети Крови, Охотники за Кровью, вампиры. Знала. Это было непросто. Майкл знал. Это знание пришло постепенно.

Она в первый раз посмотрела прямо на меня и продолжила:

– Как-то я видела одного из вас, он гулял по Садовому кварталу. Это был самец, брюнет, очень красивый. Он не замечал ничего вокруг себя. Явно кого-то искал. Меня словно что-то удерживало и одновременно тянуло к нему. К тому же я испугалась. Ты знаешь, какими силами я обладаю. Они не развиты настолько, насколько могли бы. Я ведьма, которая не хочет быть ведьмой, безумный ученый, который не хочет быть безумным. Я хотела узнать о нем. Хотела пойти за ним. Это было очень давно. Никогда не забуду это ощущение: я чувствовала, что он не человек и не призрак. Я никому о нем не рассказывала.

Но потом исчезла из Таламаски та женщина. Ее звали Меррик Мэйфейр. Мы не были знакомы, но я слышала о ней. Она была из черной ветви Мэйфейров. Не могу вспомнить. Кажется, это была Лили Мэйфейр, да, или Лорен Мэйфейр… Я презираю Лорен, у нее злые мысли… Лорен рассказала мне о том, что существует множество цветных Мэйфейров, а эта самая Меррик ближе всех к нам. Меррик была очень сильным медиумом. Она слышала о нас, о клане с Первой улицы, но не хотела идти на контакт с нами. Большую часть своей жизни она провела в Таламаске, и мы о ней ничего не знали. А Мэйфейры предпочитают знать все и обо всех.

Лорен рассказывала, что она как-то приходила, эта Меррик Мэйфейр. В тот день наш дом был открыт, мы праздновали окончание восстановительных работ, которыми занимался Майкл, и устроили вечер в честь реставраторов и всех, кто выступает в защиту старины. Плохие времена прошли, а Мона еще не заболела. Эта Меррик, представь, пришла на Первую улицу с толпой гостей только для того, чтобы увидеть ядро клана. А нас там не было. Мы не знали.

Эти слова пронзили меня, как клинок. Я взглянул на Стирлинга. Ему тоже было больно. В моей памяти вспыхнула картина: Меррик восходит на горящий алтарь и забирает с собой в Огонь призрака, который терзал Квинна всю его жизнь. Невозможно признаться. Невозможно оживить. Невозможно помочь.

Но Роуан рассказывала о событиях, которые произошли задолго до того вечера, когда Меррик ушла навсегда. Роуан рассказывала о том времени, когда Меррик обратилась к нам.

– А потом она исчезла, – сказала Роуан. – В Таламаске ничего не могли понять. Меррик ушла. Пошли слухи о злых силах. Это было, когда Стирлинг отправился на Юг.

Роуан посмотрела на Стирлинга. Он был напуган, но сохранял спокойствие.

Роуан снова опустила глаза и продолжила, в ее тихом голосе чувствовалась близость истерики.

– О да, – обратилась она ко мне, – я знаю. Тогда мне казалось, что я теряю рассудок. Я построила Мэйфейровский медицинский центр не для того, чтобы стать безумным ученым. Безумный ученый способен на чудовищные вещи. Доктор Роуан должна быть хорошим доктором. Я создала этот огромный Центр, чтобы доктор Роуан Мэйфейр посвятила себя добру. Как только мой план начал осуществляться, я уже не могла позволить себе погрузиться в безумие. Я не могла думать о Талтосах, о том, куда они ушли, не могла предаваться мечтам о странных существах, которые когда-то встретились на моем пути, а потом бесследно исчезли. Дочь Моны. Мы сделали все возможное, чтобы найти ее. Но я не могла жить в мире теней. Я должна была жить здесь, жить для обычных людей, подписывать контракты, разрабатывать проекты, собирать персонал по всей стране. Должна была летать в Швейцарию и Вену на собеседования с врачами, желающими работать в идеальном медицинском центре, который превосходит все другие и по качеству оборудования, и по уровню персонала, по условиям контракта и по перспективам.