Читать книгу "Жданов - Алексей Волынец"

— Как у вас насчёт льна, что идёт в завтрашнем номере?

Я занят в это время передовицей, для которой оставлено в полосе "окно", она должна венчать специальный номер газеты, я не сразу понимаю, что от меня хотят.

— Льна нет…

В телефонной трубке перекатывается возбуждённый голос Жданова:

— Я знаю без вас, что льна нет, льнозаготовки за пятидневку подвинулись позорно незначительно! В пух и прах надо разделать главного льнозаготовителя — Удмуртию (она тогда входила в наш край), особенно секретаря Удмуртии! Не гляди те, что он старый большевик! Он ведь нахально прикрывается "партийной бородой"…

Он говорит горячо, по обыкновению воспламеняясь от собственной речи, и я его не прерываю. По всей видимости, на него только что нажали из ЦК, а он нажимает на меня. Но я ничего не могу поделать: во-первых, три полосы уже "спущены" в стереотипную и отлиты, во-вторых, завтра…

Придерживая плечом трубку, продолжаю писать. Когда он кончил, я взмолился:

— Андрей Александрович!..

— Нет, вы мне ответьте, что у вас завтра идёт о льне?

— Андрей Александрович! Позвольте вам напомнить: завтра в Горький возвращается колонна автозаводских машин из пробега Горький — Москва — Кара-Кум… Мы же договорились, специальный номер…

Возмущению Жданова нет предела:

— В Кара-Кумах прорыва нет, а в льнозаготовках!.. Вы меня слышите?! В льнозаготовках!.. Я ничего не хочу знать!..

Чем кончился этот ночной запальчивый диалог? Номер вышел "каракумский". Со схемой пробега, снимками, статьями участников о том, как вели себя "задние мосты", "коробки скоростей".

Алён? Поднятый с постели завсельхозотделом разделал Удмуртский обком и секретаря обкома под орех. Для этой "бани" был отведён на первой полосе уголок слева строчек на пятьдесят. Стараниями выпускающего "каракумский" фасад не пострадал.

Что же Жданов? Он сиял, как жених под венцом…

Не всегда, конечно, секретари обкома и их помощники по ночам сами не спят и другим не дают. Бывают дни, когда к полуночи всё как будто встало на свои места, "увязано и утрясено". Можно позволить себе и отдохнуть. Надо "проветрить мозги". Разумеется, в подвале за бильярдом.

Большой меткостью… Жданов не отличался, но играл с азартом. После сосредоточенного хождения с кием, взятым наподобие винтовки на плечо, он примеривается, мажет, свой промах сопровождает досадливым покрякиванием и чертыханием. При удаче же добивается, чтобы все признали, какой он шар положил:

— Не хотел, шельмец, лезть, а пришлось…

Кий он держит в левой руке и вместе со всеми смеётся, когда ему советуют покончить с "левацким уклоном". (Одно время его обвиняли всерьёз в правом уклоне, якобы он поддерживал идею хуторов в Городецком районе.)».

Отметим, что автор этих воспоминаний, Марк Ашкенази был обижен на Жданова — тот не принял старого знакомого в Смольном в 1938 году и тем самым, как посчитал Ашкенази, не спас его от ареста. Мы ещё расскажем об этом, а пока снова вернёмся в Нижегородский край на рубеж 1920—1930-х годов.

Тогда на территории края располагалась 17-я Нижегородская стрелковая дивизия, наступавшая в 1920 году на Варшаву. Жданов как партийный начальник края занимался и делами расквартированных здесь воинских частей. Участвовал он и в военных учениях. Так, в самом конце 1920-х годов 17-я дивизия по планам высшего командования РККА проводила учения, отрабатывающие «наступление стрелкового батальона на оборону противника с одновременной стрельбой из артиллерии и станковых пулемётов через голову наступающей пехоты».

На наблюдательном пункте учений вместе с Андреем Ждановым находились командующий дивизией Георгий Софронов и командир одного из полков дивизии Иван Степанович Конев, который станет Маршалом Советского Союза и одним из главных полководцев-победителей Великой Отечественной войны. Тогда в ходе учений один из снарядов разорвался в тылу наступающей пехоты, неподалёку от командного пункта, засыпав кусками земли Жданова, Софронова и Конева.

Георгий Павлович Софронов, в будущем генерал-лейтенант и руководитель обороны Одессы в 1941 году, оставил свои воспоминания о встречах с нашим героем в те годы:

«Невольно думаю о А.А. Жданове, вспоминаю нижегородский период его работы. Андрей Александрович ряд лет был секретарём губкома партии, а с 1928 года — крайкома… Близко общаясь с ним как член бюро губкома (крайкома) партии и член президиума губ(край)исполкома, я поражался энергии, которой обладал он, интеллигентный, уравновешенный и зоркий человек.

Иногда по вечерам я заходил к Жданову на квартиру. Там встречал и других членов бюро крайкома. Андрей Александрович успевал за чашкой чаю переговорить с нами о многом, что его беспокоило. Беседуя с кем-либо, он вдруг обращался ко мне и спрашивал:

— А что говорят приезжающие бойцы о том, как помогают в деревнях семьям безлошадников?

Или:

— Сколько людей за последний год дивизия научила гра моте? Учите ли самих руководителей кружков политграмоты? Хватает ли в полках сочинений Ленина?

Диапазон интересов такого партийного руководителя, как Жданов, поражал широтой и актуальностью. Чувствовалось, что он хорошо знает революционное прошлое Нижнего Новгорода, партийных деятелей, писателей, учёных, по-горьковски вышедших отсюда в большой мир.

Андрей Александрович интересно рассказывал о перспективах хозяйства края, о том, как идёт строительство новых заводов, электростанций на Волге, какие государства участвуют в Нижегородской ярмарке, как трудятся кустари-умельцы.

В Семёновском районе местные жители особенно искусно выполняли изделия из дерева, а в Павловском — из металла. Павловцы делали известные в стране ножи с инкрустированными ручками, замысловатые замки и многое другое, вплоть до точных медицинских инструментов.

— А знаете, что павловские умельцы прославились тем, что лимоны в комнатах выращивают? — спросил у нас однажды Жданов. — Хочу сам своими глазами посмотреть на них. И ведь бываю в районе, а до лимона так и не дотянулся…

Так обо всём — и хорошем и наболевшем — мы беседовали на квартире у секретаря крайкома. Жил он тогда без семьи: жена работала где-то в другом городе. Обычно встреча завершалась сражением в шашки или шахматы.

И ещё деталь, запомнившаяся мне, — это манера Жданова руководить заседаниями бюро крайкома. Я не знал случая, когда бы он изменил своей привычке выслушать мнение всех присутствующих по обсуждаемому вопросу.

— А что думают на сей счёт военные? Как расценивают ука зание крайкома?

Если молчишь, Андрей Александрович иной раз добродушно заметит:

— Значит, никак не расценивают. А мы-то рассчитывали на ваши соображения.

Иногда эти домогательства вдруг показывали, что сам Жданов остаётся при голосовании в меньшинстве. Но это его не обескураживало. Принималось решение большинства.