Читать книгу "Химическая война - Александр Тамоников"

Двоим Хабаров приказал «пасти» спящих боевиков, Федора отправил готовить подрыв, а сам переместился ближе к станкам, откуда вдоль и поперек просматривался весь цех.

Включив крохотный фонарь и раскрыв ранец, Драный копошился у ложементов с готовыми снарядами. Работал он бесшумно, в цеху стояла полная тишина.

Соменков вновь занимался съемкой: подняв над головой цифровую камеру, он фиксировал панорамный вид внутренностей цеха…

Спустя некоторое время напряженное ожидание достигло пика.

Внезапно Баландин с Соменковым резко повернулись и направили толстые стволы «Валов» на шевельнувшегося во сне боевика.

Все замерли. Фонарь у ложементов мгновенно потух.

С минуту в цехе опять было тихо и темно. Подрывник неподвижно сидел у снарядов, а три ствола смотрели на «возмутителя спокойствия».

Пронесло. Так и не проснувшись, сириец перевернулся на другой бок и продолжил просмотр счастливых снов.

«Готово», — просемафорил Федор через пару минут.

«Уходим», — жестом приказал Хабаров.

Поводя стволами автоматов и периодически оглядываясь на спящих, четверо офицеров отошли к воротам и просочились наружу.

— Закончили? — справился дежуривший поблизости доктор.

— Да. Где Абрашкин?

— Здесь, — появился тот из темноты.

— Валим!..

Группа приблизилась к ближайшей дыре в сетке забора. По очереди выбравшись за пределы территории, шестеро друзей легкой трусцой устремилась к тому месту, где должен был произвести посадку вертолет.

До взрыва оставалось восемь с половиной минут.

До прибытия вертолета — менее тридцати…

По приказу Жилина два бэтээра, не разбирая дороги, мчались в сторону аэропорта. Слева и справа мелькали высокие дома современного района. Такой же район потянулся и за асфальтовой трассой, когда закончился «муравейник».

Соболь и Смирнов наложили на рану Курко тугую повязку, кровотечение уменьшилось, но полностью не прекратилось. Чтобы уберечь раненого друга от кульбитов на бездорожье, они придерживали его, не давая «бултыхаться» внутри тесной кабины.

Пару минут назад Жилин хлопнул офицера в танковом шлеме по коленке и спросил:

— Куда едем?

— Приказано доставить вас в район аэропорта.

— А что там?

— Сирийская пехотная рота, остатки еще одной роты и наш взвод.

— Ты взводный?

— Так точно…

Жилин призадумался.

Приказ доставить его группу в район аэропорта наверняка отдал полковник Северцов. И сделал он это давно, до того как Генка заполучил пулю. О его опасном ранении полковник — ни сном ни духом. Так, может быть, надо с ним связаться, доложить и попросить срочной помощи?..

«Никакого проку с этого доклада не будет, — сам себе ответил Сергей. — Единственное, чем в данной ситуации он способен помочь, — выслать за нами с базы «вертушку». Да и то сомнительно… Успеет ли она? Пока долетит сюда, пока заберет нас и вернется обратно…»

Он посмотрел на бледное, обескровленное лицо Курко. Тот лежал на расстеленных куртках в крепких объятиях товарищей. Вокруг валялись окровавленные бинты, порванные упаковки ИПП, пустые шприц-ампулы от обезболивающего средства и антибиотиков…

— Слушай, а врач на вашей позиции есть? — снова двинул кулаком по коленке взводного Жилин.

— Нет, — мотнул тот головой.

— А в аэропорту? В аэропорту ведь должен быть, верно? Там летчики и все такое…

— Не знаю. Может, и есть. Только от нас до летного городка больше километра, и дорога простреливается. Нас туда не пропускают.

— Кто не пропускает?

— Начальство. И наше, и сирийское…

Зло сплюнув на металлический пол, майор отвернулся. Зацепившись взглядом за красный бок бортового огнетушителя, он лихорадочно искал выход…

Хабаров предполагал, что взрыв должен получиться приличным. Но когда за спиной небо озарилось яркой вспышкой, а через несколько секунд по затылку долбанула взрывная волна, он невольно замедлил бег и в изумлении посмотрел назад.

На месте завода разрастался огромный огненный гриб, смешанный с черным и желтым дымом. Подворачивая крайние языки исполинской шапки, он быстро поднимался, озаряя оранжевыми всполохами местность на многие километры вокруг.

Такого эффекта, пожалуй, не ожидал даже автор фейерверка — подрывник Драный.

— Федя, что ты натворил?! — с нарочитой строгостью проговорил Зеленский. — Чтобы завтра родителей в школу привел!

— За что, Иван Антонович? — подыграл тот.

— А не хрен курить в неположенном месте.

— Поехали-поехали, парни! — поторопил командир. — Надо поспеть к прилету «вертушки»!..

Последним повиновался Соменков. Зафиксировав результат подрыва на камеру, он спрятал ее в карман и побежал догонять товарищей.

Группа продолжила легкий бег в северном направлении. Но теперь замыкавшему Соменкову предстояло периодически оглядываться и проверять, что происходит «за кормой». Вероятность преследования была ничтожной, но, как говорится: молитва — хорошо, а полная страховка надежнее.

«Хвоста» так и не появилось. Это радовало. Как и то, что до намеченной площадки оставалось совсем немного.

— Успели! — не таясь, крикнул Зеленский, когда в небе послышался знакомый тарахтящий звук.

На самом деле до нужной точки оставалось метров семьсот. Но раз уж «вертушка» нарисовалась на пять минут раньше, то можно и пассажирам пренебречь точностью.

Быстренько осмотрев место и убедившись в его пригодности для посадки, командир распорядился:

— Федя, гони «сигналки»!

Драный раздал четверым товарищам ночные сигнальные патроны. Те разошлись в стороны, образовав ровный семидесятиметровый квадрат.

Вертолет летел с выключенными навигационными огнями — дистанцию до него приходилось определять по уровню звука. Когда он приблизился на полтора километра, Александр зажег свой патрон, тут же вспыхнули и три других.

Тон работающих двигателей изменился — экипаж транспортной «вертушки» заметил обозначенную огнями площадку и пошел на снижение.

На высоте метров сто пилоты включили посадочную фару, осветившую довольно большую площадь. Воткнув догоравшие патроны в землю, офицеры отошли в сторонку и дождались приземления винтокрылой машины.

Тотчас сдвинулась назад дверка грузовой кабины, упал короткий трап, «бортач» призывно махнул рукой.

Пригнув головы, бойцы побежали к вертолету…

Жилин не находил себе места. На Алеппо опускалась ночь, а по спасению Геннадия практически ничего сделано не было, если не считать оказанной первой помощи и визита сирийского фельдшера из военной зоны аэропорта.