Читать книгу "Общество мертвых пилотов - Николай Горнов"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что заказывать будем? – вкрадчиво поинтересовался неожиданно возникший из-за спины официант.
– Еду, – сказал Вадим. – А к ней бутылку минеральной воды «Боржоми».
Официант сделал короткую пометку в своем блокноте и опять исчез. Перестал подавать признаки жизни и бармен за стойкой. Вадим поискал глазами заветный угол, где можно было помыть руки, но ноги так загудели, что и вставать сразу расхотелось. Черт с ними, с руками, подумал Вадим, вытаскивая из кармана телефон. Пока принесут заказ, можно успеть помыть их трижды, да еще и скачать интерактивную карту Питера. Почему мысль о карте не пришла ему в голову раньше? Как можно заблудиться, имея при себе аппарат, который интегрирован во все глобальные навигационные системы – совершенно непонятно.
Пока грузилась карта, Вадим успел несколько раз набрать номер Василия Александровича. Но в ответ услышал лишь длинные гудки. Вадиму стало тревожно. С самого утра он ни разу не вспомнил о старике. Куда он мог подеваться? Почему не снимает трубку? Подавив сильное желание немедленно куда-нибудь бежать, Вадим огляделся по сторонам и опять открыл наугад купленный на лотке буклет.
«…Следовательно, и сам Петербург метафорически можно считать фабрикой смерти. Перевес смертности над рождаемостью был огромен. Так в 1872 году число умерших на треть превышало число родившихся. Если города Западной Европы поддерживали рост населения «изнутри», тогда как Петербург рос только за счет пришлых. Даже в 1900 году количество пришлого элемента было еще неоправданно огромным – более шестидесяти девяти процентов. При этом уровень заработной платы в Петербурге в полтора раза превышал средний ее уровень по России. Аномалией Петербурга была и необыкновенная скученность населения. В 1910 году на один дом в Петербурге приходилось семьдесят человек, в то время как в Лондоне – восемь, в Париже – тридцать пять, в Берлине – сорок восемь. Аномалией можно назвать и явное преобладание в Петербурге мужчин, устойчиво сохранявшееся до войны и революции. В год смерти Пушкина женщины составляли лишь тридцать процентов от общего населения города. Да и в 1906 году на каждую тысячу мужчин приходилось восемьсот сорок три женщины, тогда как в других европейских столицах женское население заметно преобладало над мужским. Следствием этого перекоса был огромный процент безбрачных и бездетных мужчин в нижнем и, отчасти, в среднем сословии (зачастую на одного женатого мужчину приходилось четверо холостяков). Это с одной стороны, а с другой стороны – такой перекос способствовало сильному развитию проституции, что еще больше уменьшало процент потенциальных жен и матерей…»
– Скучаем?
Вадим неохотно оторвал взгляд от страницы. Кресло напротив заняла девушка, нацелив на Вадима острые коленки, обтянутые перламутровой «лайкрой». Взгляд Вадима непроизвольно поднялся от коленок вверх и застрял в зоне декольте. Девушка понимающе улыбнулась. На вид ей было не больше двадцати.
– Я вас знаю? – поинтересовался Вадим.
– Когда узнаешь, уже точно не забудешь…
Незнакомка потянулась и демонстративно медленно закинула ногу на ногу. Юбка при этом укоротилось так, что вообще потеряла первоначальный смысл.
– Фирма гарантирует каждому клиенту улет по полной программе.
– Поня-я-ятно, – протянул Вадим, стараясь больше не смотреть на ее коленки. – А вас, случайно, не Соней зовут?
– А-а, так тебе Сонька нужна… – Девушка наклонилась поближе, и Вадим едва не утонул в приторном запахе дешевого парфюма. – Нету сегодня Соньки. У нее критические дни. А я – Вика. Типа, Виктория. Что в переводе означает «Победа». Что, совсем не подхожу?
Вадим вздохнул и развел руками.
– Значит, бабла нет, – сделала свой вывод Виктория и надула губы. – А как на счет специального предложения: каждому третьему клиенту минет с пятидесятипроцентной скидкой. Ты как раз третий. И быстрей решайся, малыш, пока я сейчас добрая. На мой минет еще никто не жаловался!
Вадим облегченно вздохнул, когда девушка перепорхнула за соседний столик, дождался, пока бармен взглянет в его сторону, и заказал двойной эспрессо. Итальянская кофе-машина добросовестно гудела и булькала, но сам напиток Вадима разочаровал. Отставив недопитую чашку подальше, Вадим проверил соединение с сетью. Закачка интерактивной карта завершилась. Тогда он проверил все входящие сообщения на своем ящике. Большая их часть оказалась, как всегда, спамом. Но несколько новых писем поступили и от Мануэлы. Она посылала ему новые сообщения по три-четыре раза в день. Он их читал, как правило, один раз. И ответ отправлял тоже один…
На улице, напротив кафе, столкнулись две машины, практически перегородив и без того неширокую улицу. Пока Вадим наблюдал за растущей на глазах пробкой, успел написать для Мануэлы бодрый отчет о прошедшем дне. У Виктории, за которой Вадим продолжал искоса следить, дела никак не складывались. Еще один потенциальный клиент, который с ходу сообщил, что зовут его Федором Михайловичем, но при этом разрешил называть себя Федей, упорно делал вид, что не понимает, чего добивается от него представительница постиндустриального сегмента интим-услуг.
На вид Феде было больше пятидесяти. И внешность его показалась Вадиму знакомой. Рваные жесты, потертые лацканы старомодного пиджака, аккуратный пробор на правую сторону, высокий лоб с залысинами, тонкий нос, впалые щеки, пегая, неопрятная и довольно длинная борода, скрывавшая нижнюю половину лица. Если не православный священник в длительном отпуске, то уж точно ярый поборник слияния церкви со всеми государственными институтами. Нервно сплетая и расплетая длинные пальцы рук, он что-то вещал, слегка откинув голову назад. Виктория делала вид, что слушает, но при этом явно скучала. И украдкой бросала призывные взгляды по сторонам.
Из долгих странствий вернулся официант с заказом. Заворожено глядя на дымящийся глиняный горшок, Вадим даже не стал уточнять, где тот пропадал почти час. Не поинтересовался он и судьбой бутылки «Боржоми». Густое варево с крупными ломтями картошки в желтом пузыре жира и резаными шампиньонами было, судя по виду и запаху, вполне съедобным. А этого, как оказалось, вполне достаточно для счастья…
Когда Вадим покинул уютное кафе, на улице уже темнело, и в сумерках он опять чуть не заблудился в пустынных и пропахших мочой проходных дворах. Выручила навигационная система. Постоянно сверяясь с картой, Вадим все же выбрался к набережной Мойки. Там было уже многолюдно. Ярко светили желтые ртутные фонари. Кто-то прогуливал собак, кто-то спешил по своим делам. Подняв воротник, Вадим присел на узорную чугунную решетку и сделал вид, что завязывает шнурок. А сам в это время быстро оценил обстановку. Пока он петлял по тупикам, ему показалось, что за ним опять следят.
После того как Вадим пролежал почти месяц в больнице, физически его никто не трогал. Но редкий день он не сталкивался с подозрительными людьми. А бывало, что знакомые лица встречались ему по нескольку раз за день. Память на лица у Вадима была хорошая. Если имена, фамилии и другие анкетные данные он забывал почти мгновенно, то на зрительную память не жаловался никогда. Однажды увиденное лицо застревало, бывало, в голове на долгие месяцы, а то и на годы. Впрочем, эта его способность не помогала Вадиму понять, кто именно за ним следит и с какой целью. Об этом можно было только догадываться. Или вообще не обращать на слежку внимания. Что, собственно, Вадиму удавалось часто. Но не всегда.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Общество мертвых пилотов - Николай Горнов», после закрытия браузера.