Читать книгу "Маркиз и маркиза Ангелов - Вера Авалиани"

Но теперь физиологическая проблема родов была устранена Архангелом Рафаилом заодно с проблемами с сердцем. И если силы зла не организуют женщине новую травму, или, попросту, Соню не убьют, то она будет продолжать жить до тех пор, пока ей будет удаваться лавировать среди интересов других людей, не задевая их. Для этого она будет придумывать какие-то новые виды заработка, не отбирая хлеб у кого-то. Ведь ее дальнейшее существование в натальную карту не было записано, мы не можем дать ей родиться второй раз в одном и том же теле. Так что ответственность Ангела повышается в таких уникальных случаях, когда сам Абсолют не вмешивается в судьбу так радикально, как в этом случае.

Ангел Софьи растроганно смотрел на Архангела увлажненными благодарными глазами.

Остальные Ангелы загомонили о своих подопечных.

– Понятны ваши вопросы, почему Софье дано изменить ленту судьбы, а вашим подопечным – более добродетельным, быть может, – нет. Отвечаю: на примере Софьи Господь хотел показать всем грешницам, что когда грехи совершаются по принуждению под угрозой смерти, то они переходят на баланс к тому, кто принуждает их совершать.

И еще. Софья так хотела любви – всегда, она ее ждала, не размениваясь на интрижки. Ее желание получить своего мужчину в тот момент было самым отчаянным и выше всех остальных в мире. Бог вовсе не «орган наказания», как считают некоторые люди, он – «орган понимания». Летите все отсюда. Много работы.

Глава восьмая

Между тем, мужчины, закончив главные работы на подъемнике, съехали на нем вниз и на пляже расселись на камнях с коньяком и привезенной братьями-молдаванами рыбой. Братья – Иван и Алексей – присоединились к мужскому междусобойчику. И мужская компания стала обмывать «техническую обновку», чтоб «носила, как на крыльях».

Солнце припекало. Коньяк был французским – привезенным как раз для этого случая Бертраном.

На этот раз повара сделали рыбу на углях. И грели ее на камнях вокруг костра. Его развели, собрав ветки, выкинутые на берег морем и высохшие по боком у скал.

Клод произнес тост:

– Давайте выпьем за тех, кто задумал и осуществил это непростое дело: за Майкла – Миху и за присутствующих здесь французов из Австрии, которые все сделали не только быстро и качественно, но и от души. Всем спасибо за мастерство и трудолюбие!

Мужчины чокнулись и выпили залпом, а не смаковали дорогой коньяк, как полагается. Да и не способствуют этому привезенные поварами из их ресторанчика советские граненые стаканы. Формат застолья был каким-то очень русским, несмотря на интернациональный состав участников.

Рыбу съели чуть ли не с костями, густо присыпав морской солью.

У Махмуда (он тоже был тут, со своими друганами) тоже было припасено угощение для всей честной компании. Это было вино из красного винограда с добавлением черной смородины и вяленой дыни. Он привез большую пыльную бутыль из деревни, где жили его теща с тестем. Мужика так щедро одарила сельская родня, только когда Арна забеременела. А это событие постоянно ассоциировалось с Клодом и Софьей, с их эротическим рэпом. Поэтому мужчина не пожалел пять литров сущей амброзии для Клода.

Когда бутыль опустела и общение перешло на многоязыкое – все говорили и никто не слушал, – Махуд подвалил к Клоду. В прямом смысле подвалил – уселся на песок у его камня и прислонился боком к другу. Пьяно подбирая английские слова, решился спросить о том, что мучало его:

– Ю фак май вайф?

Клод оторопел, выпучил глаза и замотал головой, энергично возражая.

– Ни за что не изменю моей Софи. Для нее это будет смертельно.

И Махмуд ему поверил. Ему понравилось, что Клод не стал сравнивать женщин, мол, его любимая красивей. А просто назвал самый главный свой мотив верности.

Соня спустилась вниз по лестнице в башне и в окнах-прорезях увидела часть натюрморта на берегу. Она догадалась, что мужчины обмывают первый рейс (на две минуты) подвесной дороги.

Ее не позвали, потому что пить ей нельзя, да и у моря ветрено. А простуды в ее положении совсем ни к чему. Но ей захотелось рыбы на углях, которой пахло все сильнее.

Внизу прыгал на батуте Фредик. Соня со своими переживаниями о нем подзабыла, а мужчины на пьянку решили ребенка не брать. Он прыгал и скакал на попе на надувном дне крепости.

Пора уже ему покупать батут побольше. А этот отойдет близнецам по наследству от старшего брата.

У женщины вдруг возникло огромное желание выпить вина и съесть рыбы на берегу, на камнях вместе с пьяными мужиками разных племен и народов.

Соня позвонила мужу на мобильный.

– Да, любовь моя, мы тут «обмываем»… (это слово он в английский контекст вставил по-русски).

– Я тоже хочу с вами. Приезжай за нами с Фредиком на вашем подвесном лимузине. Мы снизойдем до народных гуляний.

– Мчусь.

Соня взяла малыша на руки и понесла к кабинке, уже подъезжающей к стоянке. Клод сел посередине, обнял их обоих за плечи и загорланил какую-то песню во весь голос. Мелодия определялась плохо. Но снизу ее подхватил нестройный хор голосов. Кое-кто просто мычал в такт, не зная слов. Запела и Соня.

Ей налили вина, как только она вышла из кабинки. И поднесли, как цыгане делали, на растопыренной ладони. И никто не пикнул, мол, вредно это дамам на сносях.

Соня прямо руками, обжигаясь, отщипывала куски рыбины и смачно клала в рот.

Фредик попросил Миху его покатать на спине. Миша присел на корточки, и Клод усадил ему на загривок сына. А Соня велела и ему «впрячься» вслед за Михаилом. Следующим был Бертран. Молдаване, стилизуясь под пару гнедых, ржали, как кони, и вставали на дыбы.

Турки из соседнего отеля с изумлением смотрели на это зрелище: катание малыша множеством пьяных мужиков, изображавших из себя то пони, то арабских скакунов, то тягловых лошадей.

Потом все участники забега лже-коней стали собирать мусор и ретировались почему-то пешком домой – дальним путем. А на подвесной дороге уехала только семья Таубов.

– Я никогда так не веселилась, – сказала Соня с комком в горле и… расплакалась. Клод, который не знал о том, что она прочла в своем гороскопе, не понял горечи слез, но прижал жену крепко и вынес из кабинки ее на руках. А Фредик шагал следом и волок мамину куртку, которую она так и не надела на берегу. Соня снова заплакала, посмотрев на малыша.

– Мама, не плачь, – попросил малыш на русском, – я буду плакать за тебя.

От этих слов Соня заплакала еще сильнее, и сквозь всхлипы пробормотала:

– Не обращайте внимания, это гормоны. Беременность… Господи, как тебе, малыш, это объяснить…

– Мама плачет, потому что много выпила, – пришел ей на помощь Клод.

Но и ему показалась подозрительной такая слезливость обычно ироничной жены, и он интуитивно чувствовал отчаяние в ее веселости еще там, на берегу. Но был слишком пьян, чтобы пойти дальше предчувствия.