Читать книгу "Сталкер от бога. Торжество Зоны - Дмитрий Луценко"

– А про ген расшифровки ДНК знаешь?

– Он есть у всякого организма, и может прочесть ДНК любого существа на планете. Некоторые ученые считают этот ген доказательством существования Творца – ведь все живое на Земле сложено из кирпичиков одного конструктора и имеет общий ключ!

– Верно. Так вот, если соединить мозг мутанта-кровопийцы, а точнее, его мозжечок с плотью человека, то можно стать невидимым, регенерировать, как упырь, и получить полный иммунитет к пси-воздействию.

– Если честно, от слова «соединить» в данном контексте мурашки по коже начинают бегать!

– На самом деле, ничего сложного. Достаточно срезать себе кусочек кожи на пальце и прижать его к мозжечку мутанта – так сказать, подключиться на клеточном уровне. Затем нужно слегка, совсем чуть-чуть, надавить, и тогда он начнет подавать тканям тела сигналы о переходе в состояние невидимости и одновременно регенерации. Видимо, такой у них запрограммирован режим охоты. А упомянутый ранее ген расшифровки позволяет человеческой плоти понять получаемые сигналы.

– То есть, человек обладает скрытыми способностями, арсеналом возможностей всех животных на земле?

– Нет. Если существо отрастило в процессе эволюции некий орган для решения своих задач, то человеку такие гены можно только пересадить при формировании организма. Фактически создать мутанта, чем и занимались ученые, работавшие на Хозяев Зоны. Иначе нельзя научиться вырабатывать паутину или пускать в воде чернильные пятна. Однако, если вопрос упирается исключительно в способности клеток, то да – можно заставить человека менять цвет, подобно хамелеону, ничего в нем самом не меняя!

– Класс! – воскликнул Толкай.

– Правда, для нас – людей, есть свои неудобства.

– Какие?

– Одежда как неживой предмет остается видимой, а по Зоне голышом и босиком особо не разгуляешься.

– Ты в который раз говоришь – Хозяева Зоны. Это те же, кого мы называем Повелителями, или другие?

– Однофигственно. Просто так их называют на Украине, а поскольку я ходил только по здешней Зоне отчуждения…

– Понятно.

Найдя по приметам ручей, Стрелок проверил радиационный фон, зачерпнул котелком воду и опустил в нее некий полупрозрачный артефакт.

– «Слеза», – пояснил он коллегам, – быстро обеззараживает воду, хоть из копытца набирай!

– В Дальневосточной Зоне мы таких артефактов не видели, – протянул Толкай.

– Если по дороге не попадутся – свой подарю! – улыбнулся проводник.

– Мужественный ты человек, Игорь, это восхищает!

– Почему? Про упыря вспомнил? Так там, скорее, понадобились опыт и сноровка.

– Да нет, – ответил эмчеэсовец, – я про твое возвращение сюда. Ты же в таких контрах с украинцами, в розыск объявлен…

– Не, не, не! – возразил Стрелок. – Протестую! Я хорошо отношусь к Украине и ее жителям. Земельный вопрос – кто кого вперед закопает, у меня только с нацистами и теми, кто их использует. Не будь их, наверняка Крым и Донбасс не стали бы так дергаться. Я их прекрасно понимаю. Многие думают, что надо просто подождать, и все само собой рассосется, но проблема в том, что ни один нацистский режим, нигде в мире, за всю историю сам по себе не рухнул. В подобных системах власть опирается на штыки и репрессии, а потому никакие протестные движения, кроме жертв, ничего не приносят. Фашистов можно только свергнуть вооруженным путем.

– Все равно, сколько мужества надо! Ты же ввязался в драку, не живя там, без поддержки государства.

– Ну, и что? Когда гитлеровцы на Испанию напали, туда очень много наших добровольцев поехало, а здесь, считай, свой же народ. Сколько всего плохого между странами за последние годы случилось, пропагандой по ушам людям ездили, а все равно две трети украинцев к русским относится хорошо и очень хорошо. Причем, это по данным украинского, а не российского агентства, так что никто не сможет сказать, будто цифры завышены. Как бы наши враги ни пытались вбить клин между народами Украины и России, но получается у них явно хуже, чем им хотелось бы, а нам надо назло им быть лояльнее друг к другу!

Вдоволь напившись, сталкеры двинулись дальше. Довольно скоро отряд вышел к прогалине, через сотню метров виднелась окраина заброшенной деревни.

– Все, привал! – скомандовал Стрелок. – Рисковать, пытаясь максимально дальше продвинуться днем, не вижу смысла. Слишком легко можем засветиться. Сейчас плотно пообедаем и до наступления темноты ложимся спать. Я первый в охранении, меняемся через час. За мной Меткий, далее Тяни, Толкай и Жердев. Ночка сегодня у нас будет напряженная. Вопросы?

– Может, по полтора часа подежурим? – предложил Толкай. – До заката еще времени вагон.

– Нет, нужна максимальная концентрация, а здесь не пост, даже ноги толком не разомнешь. Часовой начнет уставать, маяться – не дай бог, что-нибудь проглядит. И помните, смотреть надо не только по сторонам, но и за небом, чтобы, если появятся признаки начинающегося выброса, мы успели подыскать подходящий подвал в деревне. Последний месяц они происходят стремительно – от первых симптомов до начала всплеска считаные минуты.

Когда Стрелок разбудил Меткого, тот кивком спросил: «Что случилось?». Проводник его успокоил, показав большой палец вверх и коснувшись наручных часов.

«Понял, встаю. Как обстановка вокруг?» – так же, жестами, поинтересовался Праведников.

– Тишь да гладь такие, что аж кошки на душе скребут, – на ухо ответил ему Стрелок.

Несмотря на дурные предчувствия, выспаться перед ночным рейдом удалось всем. Правда, выступать пришлось раньше намеченного, но виной тому стала прихоть погоды, застелившей весь небосклон ковром тяжелых и низких туч. Оглушительно ударил гром, а через мгновения упали первые крупные капли, быстро превратившиеся в сплошной поток воды – уже через минуту под ногами людей вовсю чавкало. Отряд отправился в путь, но назвать быстрым его передвижение язык не поворачивался.

Ветвистое дерево разряда на миг озарило местность: брошенные деревенские дома с заколоченными окнами и провалившимися крышами в темноте производили особенно гнетущее впечатление. Благодаря мародерам, они давно лишились дверей, и теперь их пустые проемы напоминали беззвучно кричащие рты. Еще после аварии 1986 года из Чернобыльской Зоны для перепродажи тащили всё что ни попадя, невзирая на какие-то малопонятные рентгены. Поэтому теперь не только сельские хибары, но и квартиры в Припяти стояли практически пустые, а о прежних хозяевах напоминали лишь лоскутья ободранных обоев, да иногда – развалившийся шкаф или продавленное кресло.

Разряды били один за другим, подсвечивая угольно-черные тучи и не менее угрюмую землю. Хляби небесные разверзлись, и очень быстро слой воды под ногами достиг пяти сантиметров. Шлепанье отдельных капель по различным поверхностям слилось в один сплошной шелест, перебить который могли только гром да хлюпанье собственных шагов. Обычно Зона полна разных звуков: рычанье, вой, выстрелы, и многие другие, в том числе такие, чью природу совершенно невозможно понять. Однако сейчас остался только ливень, совершенно не уступавший тропическим родственникам. Видимость упала метров до тридцати.