Читать книгу "Свидетельница - Алина Знаменская"

К тоске и ревности прибавляется брезгливое чувство стыда. Не смыть, не повернуть назад, не стать прежней…

На душе еще хуже, чем было. В кармане пальто поет телефон. Мелодия звонка моего мужа…

Глава 12

Ксюшкин шок от смерти Вадика продлился примерно месяц. В начале апреля она в каком-то магазине столкнулась с нашей одноклассницей Нелькой Огурцовой. Слово за слово, решили встретиться, посидеть.

Нелька в нашем классе была самая разбитная. За то время, которое отделяет нас от школы, успела сходить замуж, родить дочку, развестись и теперь, по ее словам, наслаждалась законной свободой и была в активном поиске своего счастья. Нелька легко убедила молодую вдову присоединиться к ней в поисках.

Счастье Нелька искала по ночам. Начинались поиски с ресторана «Разгуляй», куда она закатывала обычно с кем-нибудь из подруг. Нагулявшись в «Разгуляе», компания перемещалась в какой-нибудь ночной клуб типа «Фаворита» или «Капитана». Разбредались к утру, а вечером все возобновлялось. И так по кругу.

– А дочку ты куда? – поинтересовалась Ксюшка.

– Дочку бывшему мужу подбрасываю. Свекрови. Пусть общаются, – поделилась Нелька. – Иногда сестра моя сидит. Реже – родители. Тебе хорошо, детей не завела. Гуляй, пока молодая.

И Ксюха загуляла. Домой она возвращалась под утро, бросалась на кровать и спала до работы. После работы она, бывало, и домой не успевала заскочить – уже мчалась в свой «Разгуляй».

На мои увещевания подруга только вяло отмахивалась.

– Как ты скучно живешь! – сказала она с ухмылкой, крася глаз перед увеличивающим зеркалом в ванной. – Школа, дом, школа… А жизнь-то кипит. Ты ее и не видела.

– Какая жизнь, Ксюша? – возразила я, вспоминая ресторан на трассе, дым и народ в клубах этого дыма.

– Ночная! – живо отозвалась подруга. – Ночная, Светочка! Хочешь, давай со мной погуляем.

– У меня Иришка.

– Ну и что? Иришку отведи Игорю. Он отец как-никак, на выходные берет, возьмет и на ночь.

– Ну уж нет.

– Училка! – беззлобно подколола меня Ксюшка и подмигнула ненакрашенным глазом.

Ксюшка гуляла, мы с Иришкой осваивали новые развивающие игры, Игорь жил один в нашей квартире и работал у Грачева заместителем. Он изменился. Это были почти неуловимые изменения, но я не могла их не уловить. Стильная стрижка. Другие очки – в более тонкой оправе. В этих очках он словно отодвигался от собеседника метра на два. Они давали дистанцию. И эта дистанция бесила меня. Иногда мне хотелось броситься к нему на шею, а иногда – залепить пощечину. Но я не делала ни того ни другого. Пропасть росла.

В школе мой класс со скрипом двигался к завершению учебного года. Скворцов безбожно пропускал уроки, Ширяев перестал выполнять домашние задания, а Грошева вдруг съехала по всем предметам, грозя остаться на второй год.

В понедельник я пришла в школу с твердым намерением устроить второклассникам хорошую взбучку.

В коридоре меня поймала Карина. Нет, она не бросилась ко мне навстречу, как это бывало обычно. Стояла и ждала, когда я, окруженная девочками, подойду к двери класса. Уже у дверей она затеяла возню, наступила на ногу Юле Зуйко, толкнула Таню Репину. Пришлось взять ее за руку и одну завести в класс.

– Карина, вымой, пожалуйста, доску.

– Я не дежурная, – насупилась она.

– Ну и что? Я тебя прошу помочь мне.

Карина нехотя поплелась к доске. Я раскладывала тетради стопками.

– Светлана Николаевна, а тетя Ксения… з-з-заболела?

Я застыла со своими тетрадями.

Соврать? Сказать, мол, да, заболела? И потому не пригласила тебя на выходные? Но что врать после следующих выходных? Уехала в Америку? Улетела на Марс?

– Нет, не заболела, – ровным голосом ответила я.

Карина смотрела на меня, ждала продолжения.

– К тете Ксении гости приехали. Из деревни.

Ляпнула и тут же спохватилась. Сейчас начнет допрашивать – что за гости, какого возраста, есть ли у них дети…

Карина открыла рот, но словно запнулась о какую-то свою мысль. Закрыла и начала вяло водить тряпкой по доске.

Я не представляла, что сказать Карине, но точно знала, что скажу своей подруге Ксюхе, как только ее увижу. Эта мысль озадачила меня. Мы живем в одной квартире, но практически не видимся последнее время. Наши траектории не пересекаются.

Вечером в детсаду меня ждал сюрприз – Иришку забрал Игорь. Я позвонила ему на сотовый, телефон не отвечал. Отправилась за дочерью.

В окнах нашего дома, почти во всех, горел свет. Я нашла окна нашей квартиры на первом этаже. Они светились теплым рыжим светом. Я могла бы открыть дверь своим ключом, но не стала. Позвонила.

Иришка висела у Игоря на шее, как обезьянка на ветке. На щеках моего мужа выступила щетина. Ему это очень шло. Мне показалось, что он похудел.

– Позвонить можно было? – вместо приветствия буркнула я.

Игорь молча посторонился, впуская меня. Иришка обхватила отца, как коала.

– Ира, поцелуй маму, – попросила я. Но моя дочь мотнула головой. Я ожидала этого, знала, что она так отреагирует, – это был ее протест против вынужденной разлуки с отцом.

Игорь изобразил гудок и – «чух-чух-чух» – повез дочь в комнату. Я сняла пальто.

– Вообще-то я с работы и есть хочу, – заявила я.

– А мы есть хотим? – Игорь заглянул в холодильник. – Пельмени, сосиски, пакет молока.

Я молча поставила на газ воду под пельмени.

– Молочка хотим? – спросил Игорь у дочери. Та отрицательно покрутила головой. – Сосисок?

Та на секунду задумалась и снова решительно крутнула головой. И убежала к своим игрушкам. Мы остались вдвоем.

Я поймала себя на мысли, что избегаю смотреть Игорю в глаза. Сложила посуду в раковину и принялась мыть.

Игорь подошел сзади и положил голову мне на плечо. Я застыла – в одной руке губка с моющим средством, в другой – тарелка.

– Свет, возвращайтесь домой. Мне без вас плохо.

Комок в горле мешал мне говорить. Я продолжала с настойчивостью тереть уже отмытую тарелку.

Игорь отклеился от моего плеча и встал рядом. Руки в карманах. Рукав майки до локтя, и видно всю руку до часов – в темных прямых волосках…

– Свет, я не умею оправдываться, – сказал Игорь. – Поверь, это как-то случайно получилось. Но – что было, то было. Люблю я только тебя.

Я сразу вспомнила, как они садились в машину возле универмага. Хотела сказать, но отчего-то не смогла. Что-то мешало.

Внешне я держалась очень спокойно. Просто не переставала удивляться своему самообладанию.