Читать книгу "К другому берегу - Евгения Перова"

– Да что-то я… как-то…

– Ничего себе! – засмеялась Марина, обнимая его. – И картинка на потолке не вдохновляет?

– Марин, я тут не могу. Прости.

– Ты – и не можешь? Почему?

– Ну… В чужом доме и все такое…

– Лёш, да мы же одни, никого вокруг, они все в другом крыле.

– Ты знаешь, – признался Леший, – я Валерию как-то побаиваюсь: посмотрит – просто рентгеном просветит. А сейчас мне кажется, что она нас и с другого конца дома видит.

– Сквозь стены? Да нужны мы ей!

– Правда, Марин! Не могу. Не включается что-то.

– Да ну-у! Я так не играю…

– Но ты же можешь предпринять кое-что, а?

– Начинается!

– Эх, никто меня тут не лю-убит, все меня просто ненавидю-ут…

– Запел, Матроскин! Ну ладно, ладно, что там у тебя не включается! Только ты не рассчитывай, что я буду все время так делать.

– Нет? А я-то надеялся! Так хорошо – лежишь себе, отдыхаешь, не утомляешься…

– Так вот почему тебе это нравится!

– А ты думала!

– Лентяй!

– Спасение утопающих, между прочим, – бормотал Леший, пока Марина прокладывала дорожку из поцелуев: подбородок, шея, ключицы, грудь, живот, – дело рук самих утопающих… ай!

Она его укусила. Потом, внутренне вздохнув, спустилась пониже. И ведь нравится это некоторым, а? Нет, мужчинам – понятно, почему нравится. А вот женщинам?.. И скулы болят.

В эту ночь ей приснился странный сон: сквозь кружевные занавески в окно заглянула луна, озарив ирисы и лилии призрачным голубоватым светом, стены комнаты-бонбоньерки вдруг растаяли, и стало видно какую-то металлическую арматуру в форме сетки. «Да это же клетка!» – подумала во сне Марина. А потом чья-то белоснежная рука, звеня браслетами, набросила на клетку темное покрывало… Утром она об этом и не вспомнила.

После завтрака Виктор свозил Марину с Лёшкой в Кострому – посмотреть город, после чего их ждало еще одно испытание в виде торжественного обеда: должны были прибыть три или четыре гостя с женами, какие-то местные чиновники и бизнесмены. Лёшка немного волновался, а Марина сама удивлялась, что нисколько не робеет:

– Мне даже интересно!

Избавившись от страха, она так искренне шла всем навстречу, так доброжелательно и внимательно слушала, так улыбалась, что словно светилась, и к ней тянулись, даже не сознавая этого: Лёшка с улыбкой наблюдал, как одна из чиновниц, неприступная с виду дама со сложной прической, на глазах теряла свою неприступность и уже хихикала о чем-то с Мариной, прикрываясь ладошкой – кольца так и сверкали. «Она тут самая живая, – думал Леший, – самая естественная! Моя женщина…» Любуясь Мариной, он совершенно не замечал, что некоторые из присутствующих дам заглядываются на него самого. Среди деловых людей в костюмах, в ботинках ручной работы и с «Ролексами» на запястьях, Леший в своих неизменных голубых джинсах и любимом бордовом джемпере смотрелся как настоящий волк на выставке пластмассовых игрушек – высокий, поджарый, с гривой черных жестких волос, так и пышущий энергией и сдержанной мужской силой.

Валерия развлекала гостей, показывая им свою коллекцию картин. К удивлению Марины, там, кроме семейного портрета, была еще пара Лёшкиных натюрмортов: на деревянном выщербленном столе охапка полевых цветов, букетик из веточек земляники с ягодами и большой подберезовик, на другой картине – тот же стол с большой бутылкой зеленовато-мутного самогона, граненым стаканом и соленым огурцом на щербатом блюдечке. Из всех уже виденных Мариной Лёшкиных работ эти натюрморты были лучшими. Она сразу узнала и стол, и даже блюдечко – все деревенское, Афанасьевское.

– Писал и про тебя думал, – сказал Леший ей на ухо. – Помнишь, как ты огурцом подавилась? На выставке?

– А ты потешался надо мной!

– Марин, да я умилялся, ты что!

Валерия представила художника гостям, а попутно – Марина прекрасно это чувствовала! – мысленно подталкивала зрителей к решению заказать картину. Первой сдалась дама со сложной прической, она тоже захотела большой семейный портрет, только никак не могла сосчитать, сколько же их всего:

– Шестеро? Или нет, подожди… Сбилась! Еще же Ниночка родила недавно.

Следующим решился муж эффектной длинноногой блондинки, которая давно уже пыталась строить Лёшке глазки:

– Ну, папочка! – ныла девица. – Ну, пожалуйста!

А «папочка» пытался сообразить, что выйдет дешевле: один двойной портрет или два отдельных – Марина видела, что блондинка ему уже поднадоела.

– Вы знаете, я бы рекомендовала вам заказать парные портреты, – неожиданно для себя самой произнесла Марина. – Это будет чуть подороже, но зато очень стильно. Раньше только так и писали, два парных портрета: герцог и герцогиня, барон и баронесса.

Лёшка хмыкнул, а Валерия ей улыбнулась: молодец, продолжай в том же духе! «Папочке» понравилось, что его сравнили с бароном, и вопрос был решен. Правда, на Валерию, которая взялась обговаривать условия договора, он покосился довольно зло: Марина поняла, что «папочка» предпочел бы иметь дело напрямую с художником, который явно запросит меньше – у Лёшки на лице было так и написано изумление от названной Валерией цены, и Марине даже пришлось наступить ему на ногу.

Когда ехали обратно, Леший то и дело качал головой и хмыкал: ну и ну! Два заказа, один аванс в кармане, и третий заказ на горизонте – к концу обеда созрела еще одна дама, которая явно рассчитывала, так же, как и блондинка, что Алексей будет писать у них дома, но Валерия быстро расставила все по своим местам, заявив, что художник работает только в мастерской. Мастерская была вообще-то при галерее Валерии, но у всех создалось впечатление, что это его собственная.

– Да, она мастер конечно… как это называется? Когда продвигают что-нибудь? Как она ловко меня им запродала, а?! И такие деньги!

– А что, это много?

– Для меня – да. Ощущение странное, знаешь, как тогда, в театральном: с первого тура сразу на третий.

Прощаясь, Виктор вручил им два небольших пакета: это от Валерии Павловны! Леший опять было насупился, но в его пакете оказался набор роскошных импортных кистей, и он размяк. А Марине достался длинный шарф из тонкого серебристо-голубого шелка.

– Это же ручная роспись, ты посмотри! – воскликнула Марина.

Леший чесал затылок: нет, все-таки очень странно…

Заказам он радовался недолго – уже на следующий день стал сокрушаться:

– Как я буду писать, если у меня ничего не выходит!

– А чего ты мне никогда не покажешь?

– Тебе интересно?

– Конечно! Я давно хотела напроситься, да ты так рявкаешь, что не знаю, как и подъехать.

Чуть не полдня Марина рассматривала Лёшкины эскизы и зарисовки, а он, пользуясь моментом, делал с нее быстрые наброски: нахмурилась, улыбнулась, повернулась… Потом она так долго молчала, задумавшись и внимательно разглядывая Лешего, что он взволновался: