Читать книгу "Прогулка под луной - Алина Знаменская"

— Это аргумент, — усмехнулась Маша.

Она уже поняла, что настырный папаша не отстанет. Она вытерла влажным полотенцем стол и повернулась к Звереву:

— Считайте, что вы меня убедили. Сколько мне будет выделено на сборы?

— Пятнадцать минут, — не моргнув ответил Денис.

— Почему не пять? — съязвила Маша, вытерла руки и отправилась одеваться.

Если уж ей и пришлось уступить, то она покажет, что ей это неприятно. Пусть думает, что она не прочь развлечься. Поглазеть на город. Хотя провести день в обществе человека, который обвиняет тебя во всех смертных грехах, — удовольствие не из лучших. Тем более приходится нарушать собственные планы — хотела позагорать на озере в компании томика Агаты Кристи.

Но, рассуждая подобным образом, Маша все же не торопясь собиралась. Достала легкое шифоновое платье и изящную соломенную шляпку. Заглянула в крохотную белую сумочку — все ли на месте. Сбросила шлепки и застегнула на ногах легкие кожаные сандалии. Глянула в зеркало и усмехнулась. Там она ясно увидела одну из своих субличностей — романтичную дочь капитана Гранта. Ну что ж, пусть будет так.

— Я тоже надену шляпу! Как ты! — Алька прибежала звать Машу и затянула сборы еще на десять минут — ее пришлось полностью переодевать, чтобы наряд соответствовал шляпе.

Когда обе дамы спустились в сад, Зверев сидел на скамейке в обществе Шейлы.

— О-о… — протянул он.

Алька приняла это «о-о» за восхищение и расцвела. Маша только бровью повела и направилась к калитке.

В город решено было ехать электричкой. Собственно, решал Денис, единолично. Кружить на машине незнакомыми улицами не захотел. То ли дело бродить пешком, держа в своей ладони теплую лапку дочери.

В душной электричке, заполненной разношерстной публикой, не открывалась половина окон. Какой-то бабуле пришло в голову попросить Дениса открыть окно. Почин был поддержан, и через минуту Зверев отправился вдоль по вагону, дергая одно за другим неподатливые окна.

Маша сидела так, что волей-неволей вынуждена была наблюдать эту картину.

Алька же нарочно развернулась назад, устроилась коленями на скамейке, чтобы видеть отца.

У одного окна вышла заминка: солидного вида мужчина в промокшей от пота рубахе, видимо, давно возился с хитрым механизмом, который, по мысли изобретателя, должен легким нажатием пальцев подбрасывать стекло вверх. Ничего не получалось. Мужчина что-то долго втолковывал подошедшему Денису, тот кивал, слушал, а затем одним рывком поднял стекло.

— Мой папа сильный, — удовлетворенно провозгласила Алька и окинула взглядом соседей.

Мужчина, сидящий рядом с ней на скамейке, усмехнулся:

— У тебя и мама… красивая.

Алька посмотрела на него с удивлением, проследила за направлением его взгляда и уперлась глазами в Машу.

Маша улыбнулась и подмигнула Альке. Это было их обычным немым общением, когда вокруг много народу. На этот раз Алька не вступила в игру, а продолжала смотреть на Машу с какой-то новой, сложной мыслью.

Даже когда вернулся отец и начал было разговаривать с дочерью, она отвечала рассеянно, а потом и совсем отвернулась к окну и замолчала.

Денис вопросительно взглянул на Машу. Та пожала плечами. Ничего особенного. Наверняка девочка вспомнила мать. Маша уже привыкла к Алькиным мгновенным сменам настроения и особого значения этому не придавала. Минут через десять пройдет. Маша, по примеру Альки, стала смотреть в окно. В нагретом солнцем вагоне установилось дремотное состояние, которое усиливал гул обычных неспешных разговоров о погоде, будущем урожае и средствах борьбы с колорадским жуком. Поэтому весь вагон вздрогнул, когда этот ровный гомон вдруг прорезал высокий мальчишеский голос, чуть искаженный акцентом:

Позови меня с собой,

Я пройду сквозь злые ночи…

От пронзительного детского призыва в этой популярной эстрадной песне у Маши холодок пробежал по спине. То же, по-видимому, произошло со многими в вагоне — меж скамейками пробежал приглушенный ропот, и публика зашевелилась. Те, кто сидел спиной к певцу, повернулись на голос.

— Он зачем поет здесь, Маш? — быстро спросила Алька.

— Деньги зарабатывает, — ответила девушка. Алька повернула голову. По проходу, с шапкой в руке, неторопливо продвигался темненький мальчишка лет одиннадцати. Обычное дело. То ли цыганенок, у которого в последнем вагоне едут мать и многочисленные братья-сестры, толи беженец из бывших братских республик, которого в том же последнем вагоне поджидает амбал, отбирающий выручку. Обязательная примета времени — концерт в электричке. Тем не менее чистый, высокий голос ребенка, в котором сквозила настоящая, ненаигранная горечь, мгновенно растрогал пассажиров, и почти все полезли за кошельками. Вагон зазвенел мелочью. В шапку посыпались медяки.

— Маша! Дай мне денег! — торопливо попросила Алька. и вскочила с сиденья.

Маша и Денис одновременно полезли за мелочью. И одновременно сунули в девочкину ладошку по монете. Алька догнала артиста и положила в шапку деньги.

После концерта вагон больше не дремал.

Своим появлением мальчик вызвал обязательные разговоры на тему «довели страну» и «развалили экономику». Когда подъехали к конечной станции, вагон гудел, как разбуженный пчелиный улей.

В городе гуляли без цели. Бродили по улицам, ели мороженое. Маша заняла позицию наблюдателя. На реплики Дениса отвечала односложно, больше плечами пожимала. От каруселей отказалась — осталась внизу наблюдать, как бледная от испуга и восторга Алька на виражах счастливо хватается за руку отца.

«Надеюсь, мы быстро подружимся».

Да, он старается вовсю. Глаз не сводит с дочери, ловит каждое ее слово. Может ли человек так фальшивить? Маша знала, что может. Еще как может.

Она была свидетелем того, как приступы материнской нежности к дочери сменялись у Наташи прямо противоположными приступами безобразной ярости — швырянием игрушек и даже побоями. Это мать. А чего ждать от отца?

Маша ни на грош больше не верила словам. Ее могли убедить только поступки.

После каруселей Зверев потащил их в магазин. Он хотел сделать дочери подарок.

— Когда ехал, не знал, что подарить. Не представлял ни рост, ни размер. Может быть, ты сама выберешь? Маша тебе поможет.

Алька оглянулась на Машу. Маша улыбнулась своим мыслям. Да уж, Маша «поможет». Она выберет. Посмотрим, как ты будешь раскошеливаться… Или мы сейчас на все готовы? Ну, тогда вперед — отец-молодец!

Неприязнь к Звереву торчала, словно кость в горле.

Они нырнули в гулкое нутро универмага «Юность».

В отделе детской одежды Алька сразу же заскучала, но, чтобы не огорчать отца, послушно ходила между контейнерами и делала вид, что рассматривает платья.

Маша только посмеивалась про себя. У Альки сроду не было тряпичных желаний.