Читать книгу "Солнечная богиня - Татьяна Тронина"

– Я не знаю, – сказал Павел. Открыл дверцу машины и махнул рукой: – Иди сюда…

Она секунду помедлила, а потом все с тем же безмятежным выражением заковыляла к нему. Села на заднее сиденье.

– Почему люди злые? Почему?

Он тронулся с места. Доехал до Пятницкой, а потом вдруг развернулся, нарушая все мыслимые правила, и помчался обратно.

То самое вдохновение, овладевшее им, подсказало – не стоит везти ее в приют. Зачем надеяться на чью-то помощь, если доброе дело можешь сделать ты сам?

Конечно, Павел отдавал себе отчет, что ни за что не пошел бы на это, если бы придорожная замарашка внезапно не напомнила ему о безмятежных ликах мадонн времен Ренессанса…

Он привез замарашку домой, позвал Бабаню. Та ахнула, увидев в прихожей чумазую незнакомку в гигантских валенках, невозмутимо разглядывающую чужое жилище.

– Бабань, ее надо помыть и одеть во что-нибудь чистое…

– Кого ее? – изумилась старуха. – Паша, да где ж ты откопал ее, на какой помойке?..

– На соседней. Недалеко отсюда, – вполне серьезно ответил он.

– Па-аша… зачем она тебе? Ишь, глазами-то как лупает… явно с головой не в порядке! Выгони ты ее, Христа ради…

– Вот именно потому я и не собираюсь выгонять! – с раздражением произнес он. – Ты, Бабань, каждую неделю в церковь ходишь, на Крещенье в мороз по три часа за святой водой стоишь – ну, и какой от этого толк, если ты моего поступка понять не можешь?!

– Обчистит она тебя… – не слушая его, пробормотала Бабаня, обходя незнакомку. – Все как есть вынесет. Еще и квартиру подожжет!

– Тогда уж что-то одно – или обчистит, или подожжет!

– Нет, милый, у тебя самого с головой не в порядке… – приготовилась зарыдать Бабаня. – Я про такое сроду не слышала… тут своих, родных, из дома выгоняют, а ты какую-то чужую с улицы привел!

– Пожалуйста, помоги мне. Я заплачу тебе, – настойчиво повторил Павел. – Я сам не могу с ней возиться…

– Это точно! – сказала старуха и посмотрела ему в лицо. – Ладно уж… Неси, что там из чистого…

От Леры остался шелковый белый халат, тапочки и ночная рубашка – он давно хотел их выбросить, но все как-то руки не доходили. «Выходит, не зря! – возликовал он. – Вот и пригодилось… Во всем есть смысл!»

Незнакомкину ветошь вместе с валенками запихнули в большой пакет и выставили на лестничную клетку.

Пока Бабаня мыла гостью с улицы, Павел перезвонил Сашке и сообщил, что сегодня он точно не приедет.

Потом старуха привела отмытую и одетую в Лерину одежду незнакомку в комнату, усадила ее на диван и торжественно сообщила:

– Дереза ее зовут. Она сама мне сказала.

– Как? – удивился Павел.

– Ну, вроде как коза-дереза… – пожала Бабаня плечами. – Может, Тереза? Имя есть такое… Да от нее разве чего-нибудь толкового добьешься?..

– Нет, не Тереза, – спокойно произнесла незнакомка. – Дезире.

– Это твое имя? – Павел сел перед ней на корточки, заглянул в светлые глаза.

– Да.

– Дезире… – пробормотал он.

– Ну ладно, пусть хоть Дезире… – ласково сказала старуха и принялась своим деревянным гребнем расчесывать еще влажные волосы таинственного существа по имени Дезире. – Кудри-то как вьются! Ты посмотри, Паша, какая она раскрасавица у нас стала!

Павел кивнул – горло его перехватил спазм.

– Кто ты? Откуда? – настойчиво спросил он у незнакомки. – У тебя есть кто-нибудь из родных?

Дезире, глядя в окно, пожала плечами.

– Я тебе вот что скажу, Пашенька… – шепотом произнесла Бабаня. – Она не из этих. Она домашняя.

– Что? – не понял он.

– Да я тебе точно говорю, она, похоже, потерялась! – Бабаня испытывала нечто вроде азарта. – Вон, волосики на головушке не совсем еще свалялись – расчесывать их легко… А на ручки ее посмотри! Нет, ты посмотри, посмотри…

Павел взял Дезире за руку. Рука как рука – покрасневшая, с обломанными ноготками.

– Если бы она долго жила на улице, у нее руки были бы, как наждачная бумага!

– И что теперь? – с беспокойством спросил он.

– А то, что ее ищут, должно быть. А может, и не ищут… – Бабаня неожиданно сникла. – Надоело им за Дерезой этой ухаживать, вот они ее и турнули из дома.

– В любом случае я попытаюсь разыскать ее родных, – сказал Павел. – Ты понимаешь, Бабань, не мог я пройти мимо, не мог!

– Понимаю, – сказала старуха, снова глядя ему в глаза. – Только ты, пожалуйста, Паша, не обижай ее.

– Нет, что ты…

Старуха ушла, а Павел остался с Дезире один.

– Есть хочешь?

Она немного подумала, словно прислушиваясь к своим ощущениям, а потом сказала:

– Хочу.

Он накормил ее рыбными консервами с сухарями – никакой другой еды в доме не было.

Она, с высохшими вьющимися волосами, в Лерочкиной пафосной одежде, чудесно преобразилась. Ела рыбные консервы аккуратно, с таким прилежным выражением лица, что Павел едва не разрыдался.

Дезире ничуть не удивлялась тому, что он привел ее к себе, и очень быстро освоилась в его квартире, словно с самого рождения жила тут.

К старухиной помощи больше прибегать не пришлось, Дезире вполне могла обслуживать себя сама и без всяких напоминаний.

Спать он ее уложил в бывшей материной комнате. Она уснула сразу же – безмятежно, словно ребенок.

На следующий день он оставил Дезире с Бабаней, а сам уехал за покупками. Привез одежды, белья и еще кучу всего, что, по его мнению, могло понадобиться молодой женщине. Тут же выяснилось, что с размерами он безнадежно ошибся, да и у самой Дезире, оказывается, были предпочтения, она любила белый или близкий к белому цвет.

Бабаня сварила борщ («что она, кошка, все время консервы твои есть!») и просветила Павла насчет размеров женской одежды.

Павел снова поехал по магазинам.

Вернулся вечером, совершенно измученный, выпотрошенный разговорами с настойчивыми продавщицами, но довольный, кажется, в этот раз все получилось.

В результате на третий день он вышел с Дезире на улицу. (Бабаня накануне заявила, что даже с собаками принято гулять, что уж о человеке говорить!)

Дезире была в светлых сапожках, светло-бежевом брючном шерстяном костюме (брюки оказались длинноватыми, и милосердная Бабаня подгоняла их по росту) и расклешенной шубке с капюшоном из стриженой ламы. Дивные вьющиеся волосы, ясные глаза… Прохожие шеи свернули.

В косметическом салоне ей сделали маникюр, все эти процедуры Дезире восприняла с олимпийским спокойствием, молча.