Читать книгу "Агония СССР. Я был свидетелем убийства Сверхдержавы - Николай Зенькович"

— У вас тоже, — нашлась Таисия Васильевна.

После завершения работы над книгой президентской супруги он стал референтом Горбачева. Но — хочет уйти писать свои книги и заниматься руководящей журналистской работой. Конечно, козе понятно, что Горбачев стал московским пленником, вырвавшись из форосского заточения.

Пряхин сказал, что не знает, сколько ему положено гонорара, но надеется на деликатность Раисы Максимовны.

Потом позвонил главному редактору газеты «Труд» Потапову.

— Какой у тебя телефон? — спросил он. — Давай как-нибудь встретимся на нейтральной территории, прогуляемся.

Неужели он не хочет, чтобы меня видели у него в редакции? Странно.

Набрал номер Спиридонова — недавнего генерального директора ТАСС. У нас приятельские отношения, вместе ездили в Португалию. Говорит, что оформляется пенсия, но неизвестно какая. 19 августа он был в отпуске на юге, в тот же вечер прилетел в Москву, 20-го вышел на работу. Никто с ним даже не побеседовал. В ТАССе работают представители Генеральной прокуратуры СССР. Что-то ищут. Голос у Спиридонова взволнованный.

20 сентября. Вчера не делал записей — выключился из взятого ритма. Может, потому, что рано утром позвонил Улитенок, который с группой коллег приехал в Москву из Минска. Привез гонорар за две мои публикации в его «Свободных новостях» — сумма, кстати, приличная, никто столько в Москве не платит: за две полосы — штука.

Полдня ждал, когда он приедет, но он так и не удосужился. С сыном встречался, ему и передал гонорар. Поздно вечером позвонил мне: очень хотел видеть, но не получилось, только на один день приехал, вечером уезжает. Следующие три полосы идут в очередной номер, а новый номер — через две недели.

— В группе Дубовский. Я вспомнил, что у вас с ним были трения. Он сам сказал: тогда он был не прав и не хотел бы причинять неудобства.

Речь идет о моей книге социологических эссе. Он тогда отказался брать ее к изданию. Я отдал ее в «Политиздат». Там дошло до верстки, но помешал путч.

— Саша, у Дубовского есть прекрасная возможность исправить дело. Надо просто выпустить книгу.

Улитенок рассмеялся.

Ездил на бывшую работу. Столовая функционирует. Взял еды, и даже две баночки красной икры — у жены сегодня день рождения.

В четыре, как всегда, пошел в школу за дочкой. День был хороший, и дети играли на улице. Вера Николаевна из продленки встречает меня печальной новостью:

— Николай Александрович, у вашей Оли украли куртку.

Тут же и она — в свитере и джинсах, — робкая, виноватая, растерянная.

Не только у нее увели одежду. Еще у одного одноклассника. У них куртки были новые, японские, нестиранные.

Вера Николаевна, оказывается, бывшая директор этой школы. Вину родного коллектива отрицает:

— В школу заходят много случайных людей…

Вместе с мамашей второго потерпевшего стали ждать. Наконец пошли к директору. Молодой. Вышел из приемной в коридор, и там состоялся такой разговор:

— Знаете, это школа. Дети есть дети. У моей дочери зимой шубу здесь увели.

Немного понервничал, кажется, даже выступать начал, но директор сказал, что ему некогда разбираться, у него в кабинете заместитель префекта округа. Действительно, какие-то «шишки на ровном месте» прошествовали важно, пока мы стояли в коридоре.

А почему, собственно, я должен ходить к нему завтра, как он предложил? А может, это они должны ходить к родителям, утрясать просчеты школы? Все перевернуто с ног на голову: не они для семьи, а семья для школы. Плоды чрезмерного огосударствления.

Директор:

— Не нравится у нас, можете переводить в другую школу. И вообще, зачем в таких куртках ходить?

Вот тут он, пожалуй, прав.

Вечером позвонила мать второго потерпевшего. Она заканчивала эту школу, знает Веру Николаевну, которая была здесь директором.

— Все равно куртку не вернуть. А так пойдет слава как о скандальных родителях. В Америку на обучение не возьмут. В России всегда воровали…

И то правда.

В обед, когда ходил за продуктами, встретил Белянова. Профессор, бывший главный редактор журнала «Известия ЦК КПСС». Редакция размещалась в здании ЦК на Старой площади.

— Как у вас дела, Владислав Александрович?

— Чехословацкие коллеги грузчиками работают. Ничего пока стоящего нет. Предложили какой-то худосочный журнальчик. Не согласился.

Возле первого подъезда встретил беседующего с кем-то Пискунова, помощника Зюганова. Подошел, поздоровался. Клянет всех секретарей. Его собеседник сказал:

— При выдаче трудовой книжки забирают пропуск в поликлинику.

Подошел Разумов, секретарь Лучинского. Они сейчас в пятом подъезде. Я говорю:

— Значит, эта организация заслуживает того, чтобы быть разогнанной. Что же получается? Свои отбирают пропуск у своих? В поликлинику без пропуска не попадешь. А между прочим, за нее заплачено до конца года.

Разумов стал катить бочку на российскую Компартию. Мол, это ее позиция ускорила развязку. Пискунов взорвался. Вспыхнула перебранка.

— Владимир Афанасьевич, — спросил я, — партии что-нибудь светит в будущем?

— Ничего. Ходит Ивашко в кожаной куртке. Как молодой. Тактика сейчас — не спровоцировать своими действиями еще более жесткие меры по отношению к партии. Пленум, кажется, не ожидается. Создана комиссия по трудоустройству во главе с Власовым.

Александр Владимирович Власов — бывший заведующий отделом социально-экономической политики ЦК. Наши дачи в Успенке были рядом. В свое время он занимал пост председателя Совмина России, министра внутренних дел СССР. Поэтому ему и поручили эту функцию, рассчитывая на его связи.

Пискунов рассказал о мытарствах Черемухина, замзава идеологического отдела ЦК Компартии России, который тоже не может трудоустроиться. Да, говорит, есть негласное распоряжение не брать бывших партаппаратчиков.

22 сентября. Вчера не делал записей. Было много хлопот домашних, отмечали 20-го день рождения жены, а вчера с дочерью путешествовали по старому Арбату.

В пятницу, 20-го, когда искал торт ко дню рождения, на Арбате встретил Капто, Чрезвычайного и Полномочного посла СССР в КНДР, бывшего своего начальника, еще недавно заведовавшего идеологическим отделом ЦК.

Александр Семенович шел бодрый, веселый. Остановились, поговорили. Приезжал на съезд народных депутатов. Обо всех новостях наслышан. Не преминул и я напомнить ему, что в «Мегаполис-экспрессе» его коллега — доктор философских наук Николай Михайлов, бывший сотрудник общего отдела ЦК, — написал, как Капто в 1989 году издавал рык. Пообещал, что позвонит мне домой и я ему прочитаю, но звонка не было.

— Фамилию-то помню, а вот отчество… Напомни, пожалуйста: Иван…?