Читать книгу "День скарабея - Дмитрий Дубинин"

«Уазик» свернул к заводоуправлению. Вот тут-то я и решил, что дело с моей головой совсем кисло: комбинат, конечно, даже отсюда казался бездействующим, однако в здание управления то и дело заходили какие-то люди, другие — выходя из него, садились в припаркованные на площадке автомобили и направлялись по дальнейшим делам. Я ничего не стал говорить. Сидевший впереди следователь тоже молчал, также как и водитель Борис; мой сосед по заднему сиденью — молодой сержант — вообще молчал всю дорогу.

Вдоль дороги слева потянулись знакомые двухэтажки. Сейчас они тоже выглядели нежилыми, да и многие окна также были заколочены досками. Хотя я не мог не увидеть развешанное между домами белье, ребятишек, перебегающих дорогу, и мужиков, пьющих пиво прямо у киоска. Значит, городская окраина вовсе не такая уж нежилая. Ничего не понимаю…

Но совсем плохо мне стало, когда мы стали приближаться к центру города. Я даже и подзабыл, когда видел такое количество людей. Движущихся автомобилей. Открывающихся и закрывающихся дверей… Что же получается — мне все это приснилось? Пустой город, брошенные машины, древний мусор? Одичавшие собаки и сошедшие с ума люди? Или надо мной без моего ведома провели испытание по внедрению ложной памяти — где-то я уже слышал про такое?

На столбах и тумбах то и дело встречались уже слегка выцветшие и потрепанные плакаты, вывешенные в рамках рекламной кампании. Известных мне лиц я не видел, хотя что-то на них казалось мне смутно знакомым.

— Как видите, Алексей Кириллович, в Вантайске все спокойно. Куда там какому-то Багдаду, а? Объяснять будете? Впрочем, сейчас это для вас уже неважно.

Я пропустил эти слова мимо ушей. Как-то разом на все стало наплевать. И вообще возникло ощущение, что я, Алексей Берестов, куда-то навсегда исчез вместе с городом-призраком, а сейчас по невесть как ожившим улицам везут совсем другого человека. И куда его везут, это для Алексея Берестова действительно вряд ли может иметь какое-то значение.

Кем бы я ни был, меня привезли в управление внутренних дел города, находящееся в одном здании с прокуратурой. Я, вяло реагируя на окружающее, вышел из машины и прошел внутрь здания. Меня определили в какое-то не особенно уютное помещение с решетками на окнах, хотя и не камеру; рядом посадили сержанта на тот, видно, случай, если я вздумаю сделать что-нибудь не то. Зорин, уходя, велел мне готовиться. К чему? Или для меня еще есть разница?

Прошло часа полтора. Я даже подремать умудрился — в КПЗ разве выспишься толком? Вернулся Зорин в сопровождении двух мужчин: один представился мне как следователь прокуратуры города Вантайска Игнат Самойлов, другой же представляться не счел нужным. Самойлов с разрешения Зорина проговорил занудным голосом:

— Сейчас нам предстоит процедура опознания. Кроме вас, Алексей Кириллович, здесь будут еще двое похожих на вас мужчин. Когда вас будут опознавать, убедительно прошу не привлекать внимания опознающего.

— А в связи с чем будет производиться опознавание , можно узнать? — спросил я.

— В связи с новыми обстоятельствами, — сухо сказал Зорин.

Я заткнулся. Неразговорчивый канцелярист открыл папку с бумагами и приготовился что-то писать. Самойлов выглянул в коридор и кого-то пригласил.

Вошли два мужика, не знаю уж, кто такие. Ростом, комплекцией и формой хари в самом деле чуть похожие на меня. Одежонка на обоих затрапезная, причем на одном из них — явно с чужого плеча. Следователи велели мне подняться, затем начали выстраивать нас троих у одной из стен. Дело оказалось не таким уж простым — сначала Зорину показалось, что свет из окна неправильно падает, потом Самойлов решил, что мы не в том порядке стоим…

Наконец оба удовлетворились зрелищем.

— Я вызываю, — сказал Самойлов.

— Да, конечно, — согласился Зорин.

Вантайский следователь на несколько секунд вышел в коридор, вернулся, а через полминуты открылась дверь, чтобы впустить того, кто должен будет опознать меня в связи с теми самыми новыми обстоятельствами.

Скажу честно — хорошо, что Самойлов предупредил, чтобы я не дергался. Уж кого-кого, но этого человека я совсем не ожидал здесь увидеть.

Глава одиннадцатая

В ночь перед обменом денег у Лихомановых не ложились. Минувшие сутки прошли для Сергея как в тумане; хотя, если честно, он как-то умудрился выспаться днем, тем более что предыдущей ночью спал плохо. Тогда Егор едва ли не до утра рубился то ли с немцами, то ли с японцами — рык танков и рев самолетов не прекращался в течение нескольких часов. Ирина спала плохо — ворочалась, вскрикивала: ей явно снились кошмары. Барин болезненно мычал и скрипел зубами в комнате, там же на полу прикорнула и Карина, вогнавшая себе добрую дозу. Она как раз вела себя тихо, чего не сказать о Надежде — ее вздохи и стоны разносились с кухни по всей квартире. Павел старался на совесть, козел, чтоб у него там все отвалилось… Не квартира, а караван-сарай.

Потому Лихоманов теперь и был, что называется, на подъеме, хотя и нервничал, поглядывая на часы. Ему казалось, что стрелки движутся изнурительно медленно. В два часа ночи он спустился на стоянку, вручную запустил двигатель, словно не доверял таймеру. Убедившись, что мотор заводится как швейцарские часы, вернулся в квартиру.

Три часа. Егор, не выспавшийся накануне, пожелал родителям спокойной ночи и отбыл на боковую к себе в чулан. Ирина, забравшись с ногами на кресло, листала глянцевый журнал, но Сергей был уверен, что она даже приблизительно не смогла бы пересказать содержание прочитанного, вздумай он спросить ее об этом. Где находились мысли жены, об этом даже догадываться не хотелось.

Половина четвертого. Паша и Надя целовались на кухне. Карина курила в туалете. Барин сквозь зубы ругался в комнате.

Четыре часа. Бандиты принялись собирать вещи. Без суеты и спешки, вполне деловито. Они облачились в те же куртки и джинсы, в каких впервые появились в квартире Лихомановых. Кроме Барина, чья дырявая и окровавленная куртка была сожжена Сергеем на пустыре еще в тот день, когда он ездил за врачом для Половода. Главарю Лихоманов презентовал свою старую штормовку из синей парусины.

Половина пятого. Налетчики выбрались в прихожую. Лица у всех троих были серьезны и слегка помяты. Если бы у них имелось чуть больше вещей, подумал Сергей, это бы выглядело, как будто я провожаю в аэропорт загостившихся родственников.

— Присядем на дорожку, — сказал Барин.

Все сели. В том числе и Сергей. Ирина отказалась принимать участие в церемонии, Егор тоже носа не высовывал, даже если и проснулся. Из домашних еще только Надя находилась в прихожей — она, пожалуй, была единственная, кто по-настоящему сожалел об отбытии бандитов. Да и то вопрос — по настоящему ли. И не обо всех бандитах речь, а только о Паше, с кем она крепко расцеловалась, прежде чем «квартиранты» вышли через дверь на лестничную площадку. И еще — Сергей это заметил — дернулась занавесь чулана. Не иначе, Егор решил напоследок взглянуть на Карину, балбес…