Читать книгу "Привал с выдернутой чекой - Анатолий Гончар"

Тороплю, жду, когда понесут раненого, и сам спешу следом. Тело дрожит от перенапряжения. Боже, мы в лесу! Знаю, что нас все равно станут преследовать, но радуюсь, будто все уже закончилось. Козлов отдает какие-то команды, я не вмешиваюсь, у меня нет сил, надо немного отдышаться. Слава богу, задачу мы выполнили! Но у нас два трехсотых, черт бы побрал! Что с того, что мы выполнили задачу? Выполнили, да, а зачем? Зачем нам эта задача? Сдалась она нам! Этот мир чужой. Чу-жооой. С большой буквы чужой, и все тут чужое. Распроклятуще чужое, и нечего из-за этого людей ложить! Но, с другой стороны, наши двойники сейчас, поди, тоже рискуют жизнями. Они уж точно себя не спрашивают: Зачем? Почему? Они лучше, чем мы, они правильнее. ИГИЛ несет зло, а зло нужно побеждать.

– Командир, – в микрофоне слышится голос Болотникова. – Мы идем навстречу.

– Что? – сегодня погода такая, что ли, никто не выполняет моих приказов, а я еще радовался: «Принял к исполнению, не задавал вопросов». Вот потому-то и не задал, что сразу выполнять не собирался. Навстречу он идет, вошь ядреная!

– Командир, мы близко!

И молчащему, но прекрасно слышащему нас Козлову:

– Козел, не перестреляй нас, – просит Болотников, явно нарочно путает ударение кликухи.

– Я тебя потом дома убью! – обещает командир головного разведывательного дозора.

– Заметано! – смеется в ответ Илья. И тут нас настигают очереди.

– Ложись, ложись! – Мухин падает за дерево. Грохот его автомата вклинивается между очередями противника.

– Отходи! – кричит начавший прикрывать его Нигматуллин.

С рук бьет из «ПКМ» Прокофьев.

– Отход! – приказываю я и прикрываю пулеметчика. Первые солнечные лучи освещают бегущих по лесу игиловцев. На них знакомая форма. Нет, это не ИГИЛ, это американцы. Сказал бы, что разница невелика, кого бить, если бы амеры не были лучше обучены. Их не так уж и много, несколько десятков. Но у меня от двух БК осталось семь магазинов. Немало, но для затяжного боя недостаточно. Сомневаюсь, что у ребят больше. Начинаю по полной экономить патроны.

– Жека, не останавливайся, – голос Болотникова звучит совсем рядом, – беги дальше. Командир, – это уже по рации, – не останавливайтесь. Давайте, давайте. Пусть прут!

– Принял. Отходим, отходим. – Мой зам неплохо замаскировал свою подгруппу. Конечно, я устал и острота зрения упала, но пройти буквально по головам и не увидеть?! Молодцы! И когда только успели? Четыреста метров вперед протянем и ждем. Ждем все, кроме тех, кто несет раненых, – они идут дальше. Значит, остаемся: я и Прокофьев. В голову приходит мысль, что я так и не доложил о выполнении задания. На первой же остановке Синюшникова за хобот, без доклада не будет авиации. Не будет авиации – не будет ничего. Я побежал вперед, догоняя радиста, помогавшего тащить раненого Чебурекова.

– Синяк, связаться с «Центром», доложить… – требую я.

– Я уже, – выдает пыхтящий от усталости Синюшников.

– Что – уже? – естественно, я понимаю, о чем речь, но требую подтверждения собственной догадке.

– Доложил: задание выполнено, запросил поддержку. – Отчет полный, не придерешься.

– Тебе кто команду давал? – попытался все же рявкнуть я, но получилось нечто жалостливо-хриплое.

– Вас не было, и я решил, все равно докладывать надо, и доложил. – Все-таки в его голосе слышится хоть какое-то извинение. И что с ним делать? Вот ведь. Какие-то бойцы у меня чересчур самостоятельные стали. Рога кому-нибудь одному пообломать…

За спиной застучали автоматы, подгруппа Болотникова, подпустив противника практически в упор, вступила в бой. Рвутся ручные гранаты. Сработала именно для такого случая взятая на задачу «МОН»[15]. А мы уже преодолели отмеренные мной четыреста метров. Я хотел остановить одного пулеметчика, но все остальные остановились сами.

– Сил нет… – Синюшников хватает ртом воздух. Рядом, шлепнувшись на задницу, пытается отдышаться насквозь пропитавшийся потом Мухин. Козлов и Нигматуллин все же находят в себе силы разойтись в стороны и там падают, изображая наблюдение за флангами. На поставленных на землю носилках лежат раненые – Федотов пытается улыбнуться, Чебуреков по-прежнему находится без сознания.

А перестрелка продолжается.

– Отходи! Илья, отходи! – хриплю я в микрофон рации. Болотников не отвечает. – Болото, отходи! – вновь требую я.

– Отходим! – доносится до меня голос младшего сержанта Каруселько, и по телу пробегает холод нехорошего предчувствия.

– Рустам, что с Болото?

– Ранен. – Ощущение такое, что отвечающий продолжает стрелять, а это значит, остановить американцев не удалось. Задержать – да, изрядно потрепать – несомненно, но остановить не получилось. Отдыхать моим парням некогда. Время ушло.

– Мужики, подъем! Глеб, занимай позицию. Пулемет Чебурека мне! – Отдав указания, я забираю «ПКМ», устанавливаю его за небольшим бугорком и, вернувшись метров на десять назад, достаю гранату, привязываю ее скотчем к дереву, отгибаю усики предохранительной чеки и самым тщательным образом их распрямляю. Пробую, достаточно ли легко вытягивается, и, удовлетворенный, перехожу к другому дереву. Там повторяю манипуляцию со следующей гранатой, затем с третьей и четвертой. Покончив с одним делом, принимаюсь за другое – достав из кармана давно припасенный провод от ПТУР (противотанковая управляемая ракета), начинаю готовить растяжки. Привязать к дереву, отмерить необходимую длину. Делаю все без суеты – ориентируясь на приближающиеся выстрелы. И вот готово, осталось только зацепить проволоку за кольца. Но это быстро, секундное дело, подходящие карабинчики я приобрел по случаю на распродаже. Теперь пропустить своих. Топот ног, шуршание листвы, треск ломающихся веток – тяжело пыхтящие бойцы проносят мимо меня стонущего Болотникова. Опанасенко, баюкая раненую руку, проходит следом. В замыкании пятится Каруселько.

– Все, – докладывает он, и я согласно киваю. Доклад мне не требовался – я считал. Теперь быстро зацепить карабины, замаскировать травой и ветками проволоку. Это нетрудно, лес густой, трава высокая.

– Глеб, длинную очередь, и отход. Слышишь? – Я закидываю автомат за спину и падаю за «ПКМ» Чебурекова.

– Так точно, – угрюмо отзывается мой пулеметчик и добавляет: – у меня две ленты осталось.

– Принял, – отвечаю я и начинаю вслушиваться. Иногда доносятся выстрелы – амеры простреливают местность впереди себя. Они не спешат, спешить им некуда, там, куда нас гонят, лес заканчивается. На плоской равнине отступать некуда, придется принимать бой. Я дожидаюсь, когда в поле зрения появится как можно больше солдат противника, и жму на спусковой крючок. Крики, вопли. Рядом разражается бранным грохотом пулемет Глеба. Правда, неизвестно, больше бранится «ПКМ» или сам Глеб, во всю чихвостящий проклятых америкосов.