Читать книгу "Ночной дозор - Марина Воронина"

Кате хотелось рассказать о том, что она все видела и мало того, что видела, еще успела отщелкать две пленки.

Но что-то ее удержало от этого, и она лишь прикусила губу.

— А ты что сидишь, как каменная?

— Ничего. Устала очень. Дорога до Питера была мерзкая, в вагоне жарко, да и не в санатории я до этого отдыхала.

— А где?

— Ладно, потом расскажу.

— Кстати, как у тебя дела с модельером? Голос у него по телефону такой гнусный!

— Да никак, — сказала Ершова, — мы с ним поссорились.

— Чего?

Лиля, как и многие женщины, была невероятно любопытна, и все, что касалось жизни подруги, для нее являлось очень важным. Она любила давать советы, поучать. По ее мнению, никто из знакомых не жил правильно, да и у нее самой жизнь складывалась ни к черту. Она трижды пыталась выйти замуж, и все три раза брак оказывался неудачным.

Неудачи в личной жизни Лилька списывала на мужчин, и никто не мог ее убедить в том, что виновницей несчастья является она сама. Как говорится, если четвертый муж бьет вас по роже, то дело не в муже, а виновата, скорее всего. рожа. Над этой простой истиной Лиля Скоробогатова не задумывалась никогда.

Они выпили по чашке кофе, Лиля съела пирожное, постоянно охая, что может пополнеть. А Ершовой кусок в горло не лез, ее пирожное осталось на тарелке почти нетронутым.

— Хорошо тебе, аппетита нет. А я ела бы и ела, ничем себя не могу удержать.

Лиля хоть и съела Катино пирожное, но аппетит остался явно не удовлетворенным.

— Я вот худая, как палка лыжная, — сказала она сама о себе, — а ем — легче убить, чем прокормить! А все равно, каждый раз, когда ем сладкое, пополнеть боюсь.

— Вам это не грозит, — улыбнулась из-за столика барменша. — Хотите еще пирожное?

— Нет, не хочу, спасибо. Я подругу выручала. Пойдем, поехали ко мне.

Катя рассчиталась и за себя, и за Лильку.

— Поедем через набережную, может, милицейское оцепление сняли?

— Нет, не хочу, — сказала Ершова, — мне и без того муторно.

— Может, ты беременна? — бесшабашно усмехнулась Лилька.

— Нет. Меня ваши питерские разборки мало интересуют. Московских хватает, да и своих личных неприятностей по самое горло.

— Так куда, ко мне?

— Поехали к тебе.

— Ты, кстати, по каким делам у нас в Питере оказалась?

— Есть кое-какие делишки.

Рассказывать о том, что она убежала из Москвы, боясь за свою жизнь, Катерине не хотелось.

— Не дадут нам сегодня хорошо посидеть. Если Малютина убили, значит, придется номер переверстывать.

Хорошо еще, что я успела с работы свинтиться, а так бы меня уже и припахали. Скажу, что узнала о трагедии позже, и приеду к вечеру. Кто-нибудь статью состряпает, дурное дело — не хитрое. Наверное, туда уже фотографа послали.

— Куда? — спросила Ершова.

— На место происшествия. Ты что, не понимаешь?

Всякий материал хорош, когда подкреплен картинками.

Конечно, всем хотелось бы увидеть фотографии того, как это происходило, но, — Лиля отпустила руль, — так бывает только в кино, чтобы человек с камерой в нужный момент очутился в нужном месте, да еще не растерялся. Даже если бы я сидела с фотоаппаратом и услышала, как стреляют, мне было бы точно не до съемок. А ты как себя повела бы?

— Наверное, тоже смертельно испугалась бы, — соврала Ершова.

— Кстати, странно на тебя смотреть. Ты что, без фотоаппарата?

— — Нет, лежит, разобранный, в сумке, — на этот раз Ершова сказала правду.

— Поехали ко мне. Купим какую-нибудь пиццу, выпьем бутылку вина. Как-никак, ты у меня уже года два в гостях не была.

— У тебя что-нибудь изменилось?

— Изменилось, муж мне со своей бывшей женой изменил. В собственной квартире застукала. Выгнала стервеца, а с его бывшей женой потом с горя всю ночь пили, — сказала Лиля и улыбнулась. — А еще диван новый купила, и то, наверное, я бы со старым не рассталась, да муж, сволочь, забрал.

— Который?

— Последний муж.

— Игорь, что ли?

— Нет, Сергей, Игорь был предпоследним.

— Сейчас у тебя кто-нибудь есть?

Лиля пожала плечами.

— Что значит, есть? Сегодня есть, завтра нет. Заходит иногда заместитель главного. Он, кстати, денег на диван и одолжил.

— Отдавать собираешься?

— Я ему уже сполна отдала.

— По какому курсу?

— По обычному, — обиделась Лиля.

— Ладно, ладно… Меня твоя личная жизнь не интересует.

— А вот меня твоя — интересует. Хочу, чтобы хоть у тебя — одной из всех моих подруг, было хорошо. Но, наверное, моим желаниям не суждено сбыться. Есть у тебя сейчас кто-нибудь, кроме этого Варлама или Кирилла, как его, кстати, правильно называть? Я его недавно по телеку видела, что-то он мне не понравился. Грустный какой-то, на лошадь похож.

— Ладно, брось, не на лошадь, а как минимум на коня…Я же о твоих…

— А что мои? Тоже кони. Свиньи, собаки! Фу, у меня для них слов хороших нет, всю мою жизнь исковеркали.

Словно я не человек, а так, что-то, что можно бросить, и мне не больно, — по щекам Лили покатились две слезы и упали на обтянутый тонкой кожей руль. — Вот, видишь, я и расплакалась, только вспомнила этих мерзавцев. Ты не представляешь, сколько мне эти разборки нервов стоили!

— Им, наверное, не меньше?

— Да уж, я постаралась. Я им печенки отъела по полной программе, они теперь даже звонить боятся, даже с днем рождения не поздравляют.

— Это ты всегда умела здорово делать.

— Ты этим сволочам сочувствуешь?

— Не сочувствую, просто об этом не хочется разговаривать.

— Расскажи тогда о своей жизни. Кто у тебя новый появился?

— Есть один, но я еще с ним отношения даже на словах никак не оформила.

— Молодой, наверное, и семейный?

— Вот семьи, к счастью, у него нет. Хороший парень, жалко мне его, действительно, молодой…

— Хороших мужчин не бывает, все они мерзавцы. Им только одного и надо.

— А тебе, что, двух? — огрызнулась Катя.

— Нет, это я к слову. Профессиональная привычка — словами играть. Вот и приехали. Не обращай внимания на мой двор. Здесь, как всегда, и зимой, и летом раскопки.

Люки какие-то чинят, трубы меняют. Вода то есть, то нет, слава богу, свет еще не начали отключать, а то жили бы, как в блокаду.