Читать книгу "Услуги маленького дьявола - Наталья Александрова"

– Бегаю… – протянул Никита извиняющимся голосом, – но кабинет, конечно, есть, мы сейчас туда и идем.

Мы свернули в боковой коридор, поднялись по металлической лесенке, похожей на корабельный трап, и подошли к двери с табличкой «Н. А. Козодоев, заместитель директора».

Никита распахнул дверь. За маленьким столиком сидела невысокая полная женщина средних лет в очках и вязала носок. При виде начальника она поспешно спрятала вязание в ящик стола и уставилась на Никиту преданным взором. Он махнул ей рукой, пробурчал что-то невразумительное и прошел в следующую дверь, которая вела в сам его кабинет.

Кабинет был маленький и неуютный, видно было, что хозяин посещал его редко.

Никита пододвинул мне стул, сам уселся за стол, потом подскочил и спросил:

– Тебе, может быть, кофе?

– Нет-нет, – замахала я руками, подумав, что его секретарше снова придется оторваться от вязания, а также о том, какую бурду может сварить эта грымза. Судя по обстановке в кабинете, она совершенно не следит за своим начальником Никитой. Вон, пыль на подоконнике, и вода в графине аж позеленела. Также занавески некрасиво провисли, и никому нет до этого дела. Нет, из рук этой женщины я не хочу принимать ничего, даже кофе.

– Ну, рассказывай, – Никита откинулся на спинку стула и посмотрел на меня с любопытством, чуть склонив голову набок.

Мне показалось: время пошло вспять, и я снова – влюбленная девятиклассница. Снова сердце забилось неровно, захотелось опустить глаза в пол и дурацки захихикать.

Однако с девятого класса я все-таки немножко поумнела и не стала с ходу выкладывать Никите лишнее. Я рассказала ему, что занимаюсь по поручению газеты расследованием махинаций с недвижимостью и что по ходу дела узнала про интерес, который проявляют по отношению к Новоапраксинскому химкомбинату, и решила приехать сюда и поглядеть собственными глазами, какой интерес может представлять это предприятие для богатых и влиятельных людей.

Этим осторожным вопросом закончила я свою тираду, невольно оглядевшись по сторонам и вспомнив раздолбанную дорогу, полупустые коридоры и Сидорова с его кувалдой.

Видимо, у Никиты накипело, я задела его за живое, и он заговорил горячо и взволнованно:

– Наш директор… Не тем будь помянут, уже два года назад должен был выйти на пенсию, и там ему самое место, но у него с прежних времен везде, где только можно, остались связи и большая мохнатая лапа в Москве, в самом министерстве. Поэтому он сидит в своем кресле насмерть, как двадцать восемь панфиловцев под Москвой, и никому свои позиции сдавать не собирается. А комбинат он губит! Он упорно и целенаправленно ведет его к банкротству!

Никита вскочил с места и забегал по кабинету. Я невольно скрыла улыбку – такой он был забавный.

– Два года назад он уехал встречать Новый год на Канарские острова, не оставив распоряжений по уплате налогов. Я сунулся в бухгалтерию, срочно нужно проплатить большую сумму, а главбух без санкции и без подписи директора отказывается. Она тоже в пенсионном возрасте и только на дружбе с Марленом Касьяновичем и держится, поэтому без его приказа и пальцем не шевельнет. Это директора нашего так зовут – Марлен Касьянович, – пояснил Никита и продолжил: – В результате у нас появилась недоимка по налогам, на нее набежали пени и штрафы, и все это растет как снежный ком!

Никита оглянулся на меня, требуя сочувствия, но его речи не произвели на меня сильного впечатления. Потому что я не очень-то понимала, что такое недоимки, пени и штрафы. То есть слова-то известные, но вот как их применить конкретно…

– Наш комбинат, – продолжал Никита, – закрытое акционерное общество, и этому обществу принадлежат несколько зданий в Петербурге. Можно было вовремя продать какое-нибудь из этих зданий, расплатиться с налогами и сохранить все остальное. Вместо этого Марлен помаленьку распродал все имущество за гроши, все вырученные деньги распределил между главными акционерами, а налоговые долги продолжают расти, и все идет к тому, что комбинат объявят банкротом и выставят на продажу.

– Но если ваш комбинат – акционерное общество, то вы можете переизбрать директора? – вклинилась я в горячий Никитин монолог, потому что мне надоело слушать про бюджет, налоги и акционеров.

– Как бы не так! – заорал Никита. – Марлен со своими приближенными набирает пятьдесят один процент акций, контрольный пакет, а значит – он может провести на собрании такое решение, какое хочет. А хочет он одного – чтобы его оставили в покое, и он понемногу распродавал имущество комбината. Причем продает все за гроши, лишь бы что-то каждый раз оседало в его личном кармане.

Внезапно я тоже ощутила, что хочу одного – посидеть с Никитой где-нибудь в уютном живописном месте и поболтать о прошлом. А слушать про директора Марлена Касьяновича мне уже порядком надоело. Я вытащила сигареты и огляделась в поисках пепельницы. Ее не было. Никита, поймав мой взгляд, высыпал карандаши и скрепки и придвинул мне пустой пластмассовый стаканчик. Несмотря на то что я призывно помахала перед ним зажигалкой, прикурить мне рыцарь с химкомбината не дал, пришлось обслужить себя самой.

– Если бы ты видела, какую он себе отгрохал дачу! – продолжал Никита развивать наболевшую тему про директора.

Я оживилась: про дачу стало гораздо интереснее.

– Это не коттедж, а дворец! Честное слово, Петр Первый жил в гораздо худших условиях!

– Ну уж, – усмехнулась я, – а как насчет Екатерины Второй?

– Ты думаешь, я преувеличиваю? – Никита так разгорячился, что даже не заметил моего сарказма. – Во всяком случае Летний дворец Петра Первого, тот, который в Летнем саду, меньше, чем марленовский особняк!

Взъерошенный, он совсем не похож бы на комиссара Катанью. Насколько я помнила Никиту – завидовать чужим особнякам было не его амплуа. Я поняла, что тут все гораздо серьезнее.

– Постой, дорогой мой, – мягко прервала я Никиту, – а какой интерес может представлять ваш комбинат для больших богатых людей? Для очень больших людей? Я, конечно, понимаю, тебя и тех, кто работает на комбинате, все это очень волнует и расстраивает, ты болеешь душой за рабочих и за общее дело, но ведь в масштабах города этот объект не представляет большого интереса? Старое запущенное здание, далеко от города, оборудование явно устарело…

– Ты не совсем права, – Никита внезапно успокоился и поглядел очень серьезно, – нищета, запустенье, безлюдье, Сидоров с кувалдой – это производит отталкивающее впечатление, но нельзя от этого делать выводы о никчемности комбината. У нас есть цеха с хорошим современным оборудованием, но оборудование это стоит, потому что поставщики приостановили отгрузку сырья. Сырье не отгружают, потому что у нас нет денег, чтобы за него расплатиться. Нет сырья – нет продукции, нет продукции – опять-таки нет денег… Получается – порочный круг! – Никита подошел к окну и отвернулся.

– А если даже удается выбить откуда-то деньги – их снимают с нашего счета в качестве штрафных санкций за налоговые недоимки! Из-за отсутствия денег мы потеряли всех специалистов – людям же нужно семьи кормить, они не могут сидеть здесь, в Новоапраксине, и ждать, пока улучшится экономическая ситуация… Остались только Сидоровы…