Читать книгу "Мост через бездну. Книга 4 - Паола Волкова"

Эта икона является основой канона для женского церковного изображения. Наверное, не только церковного, но и во веки веков женского. Возьмите картину художника XX века Кузьмы Сергеевича Петрова-Водкина, написанную в 1914–1915 годах, которая называется «Богоматерь Умиление злых сердец». Вы что думаете, это он икону пишет? Это он пишет новую женщину предреволюционного Петрограда.

В Богородице самое главное — образ: Приснодева, то есть девственность. Под понятием Девы главное качество — чистоты, невинности. Во всех местах, где случались чума, пожары, бедствия, ставилась Богородичная церковь — Рождества Богородицы, Вознесения Богородицы, Успения Богородицы. Это вопрос чистоты, очищения.

У Богородицы всегда изображение девственно-девичьего облика, очень точно сложившийся иконографический тип. Узкое лицо, узенький, тонкий нос, почти нет рта, то есть нет чувственных черт никаких, огромные глаза, узкие тонкие руки. Как писал протопоп Аввакум: «Персты рук твоих тонкостны». Вот у Нее тонкостны персты. Это облик именно необычайной чистоты, девичества, нежности, нетронутости. Это традиция женского милосердия. Женщины, рожайте, терпите, молчите, милосердствуйте, покровительствуйте — в этом ваша миссия. В милосердии. В покровительстве. В чистоте. В рождении. В жертве. Всегда в ней сочетаются два возраста — возраст девичества и возраст уже Той, которая полна невероятной печали, потому что, держа Младенца на руках. Она Его уже отдала.

Здесь и Младенец изумительно изображен. Это вообще икона совершенно феноменальная. Она каноническая. Посмотрите, как написано — Он не отделяется от Ее тела. Нигде не выходит как бы за Ее пределы. Он еще от Нее не отделен. А вместе с тем, Он — в царственном гемате, потому что Он уже Царь Небесный. Он уже — Верховный судия. Она невинна и юна и уже жертвенна, и Она уже прожила свою трагедию, и Она уже отдала. А Он, как бы еще не отделившийся от Нее, но уже воин, царь, защитник.

Это единственный в русской иконографии сюжет, который называется «Умиление» или «Взыскание». Он обнимает Ее за шею и прижимается щекой к Ее щеке. Но вы видите, что Она на Него не смотрит. Она только Его взяла и прижимает к себе, но уже на Него и не смотрит, потому что Она уже видит ТО. Это очень глубокая игра со временем и с сущностями. Это совершенно необыкновенная икона, которая полностью ложится на ту формулировку, о которой мы сказали, — Она есть Приснодева Богородица.

Мозаичная икона Божьей Матери «Нерушимая стена». Софийский собор в Киеве. XI в.

Есть еще одно очень интересное каноническое изображение Богородицы. Феноменальное. Называется «Знамение». Это самое древнее изображение. Считается, что этот канон создан апостолом Лукой. Вот когда Приснодева стоит в плаще и держит руки вверх, то здесь Она — и Богородица, и защитница. Это изображение еще называется «Нерушимая стена». Такое мозаичное изображение можно увидеть на внутренней апсиде в Киеве.

Считается, что первичный канон писан апостолом Лукой. Из четырех апостолов Лука был покровителем искусств. Лука был живописцем, и художники называли себя «цехом святого Луки». Считается, что он писал Ее дважды. С Младенцем один раз.

В термах Диоклетиана есть исторический музей, и там, на втором этаже — изображение Богоматери на камне(!) выцарапано гвоздем или каким-то ножом, датированное, между прочим, I веком. Она стоит, держит руки, на ней молитвенное еврейское одеяние — талес, полосатая такая одежда, типа пончо.

Принадлежит авторство Луке или не принадлежит — вопрос, но там находятся самые ранние изображения, какие только есть в христианском мире. Это действительно I век. Ни в одной книге этого изображения нет.

Вокруг этого древнейшего канона велись научные споры. Если вы внимательно посмотрите на изображение, то увидите диск. Спор шел именно в этом отношении: является ли это проекцией того, что Она уже несет под сердцем? Но есть другая версия. Ее высказал один из величайших специалистов по владимирскому искусству — Вагнер. Он написал лучшие книги по владимирской архитектуре. Вагнер сказал, что это похоже на спроецированный откуда-то луч. Проекция луча. Это действительно больше всего похоже на какую-то проекцию извне. Она — защита, объятия миру. И Он из Нее выйдет, но это и есть непорочное зачатие. Не нужен Гавриил, не нужен даже вестник — это спроецировано в Нее откуда-то. Совершенно гениальный канон.

Мы специально показали два древнейших канона Богородицы. Изначально таких изображений в западной культуре быть не могло, потому что у них формулировка другая. У нас на первом месте Приснодева, а затем Богородица, а в западной культуре первое слово — Богородица, а второе — Царица Небесная. Слово Приснодева отсутствует. Он — Царь Небесный, Она — Царица Небесная.

И благодаря этому определению возникает сюжет, которого в России никогда не было, нет и не будет. На Западе он с самого начала возник, и всюду у него есть дорога. Все художники его писали, на всех соборах он, на всех витражах и называется «Коронование Богородицы». Внизу стоят апостолы, два облака очень комфортабельных, на одном Она, такая нежная Девушка, на другой Он — такой прелестный юноша, то ли принц, то ли жених Ее, то ли суженый, то ли сын Ея.

А теперь давайте зададим вопрос: у нас в России трубадуры были? Культ служения Даме мог сложиться? Где эти тамплиеры с мечтой в глазах о Прекрасной Даме и с розой в руке? Уходит, ускользает главный нравственный стержень. Вот о чем писал Лев Толстой. Во-первых, женщины-разрушительницы — Анна Каренина, Маша в «Живом трупе». А где же образец для подражания? Конечно, Наташа Ростова. Толстой жил на сломе веков. Блок уже заявил про Прекрасную Даму и все поняли, что надолго или навсегда, но все кончено. «Ты в синий плащ печально завернулась…», или «Незнакомка»: «По вечерам над ресторанами…» — это не православные традиции. Получилось из этого что-нибудь? Нет, и не получится, естественно. Никогда. До начала XIX века ухаживать за дамами не было принято. Они не Прекрасные Дамы, они должны рожать, хорошо варить щи, делать котлеты, заниматься хозяйством и молчать. Понимаете? То же самое при Советском Союзе. И только Николай Гаврилович Чернышевский: «Не отдавай поцелуя без любви» — последовательно соблюдал все традиции православия.

Всё это мост над бездной. Всегда смотрят на икону, а что за этим стоит? Величайшие культурные традиции, которые сдвинуть с места невозможно. Это духовно-культурная традиция. И если вам не дарят цветы — не удивляйтесь, у нас мужчин нет, быть не может, трубадуров-то не было никогда. У нас Дон Жуана до XIX века в литературе не было. Чтобы был Дон Жуан, должна быть женская тема — по крайней мере, Лаура или донна Анна. А у нас романов-то о любви нет. Они не существуют. У нас нет ЭТОЙ литературы. Это все придет с Запада в начале XIX века. Это Тургенев, это Бунин, но это западное отношение к женщине.

К искусству нельзя относиться формализованно. Оно — вещь не формальная. Из культуры никогда ничего не пропадает. Если что-то было — всегда там и останется. Возьмите образы женщин, созданные Александром Сергеевичем Пушкиным. «Чистейшей прелести чистейший образец». Пушкин был действительно гениальным писателем и действительно русским писателем, несмотря на совершенно немыслимое смешение кровей. Пушкин есть доказательство того, что не обязательно нужно родиться русским, чтобы быть подлинно русским писателем. Он как раз и доказывает, что это вопрос не этнического начала, а духовной традиции, духовного наследства. Пушкин был подлинным русским писателем, создав всю русскую литературу. Какие потрясающие женские образы: Татьяна Ларина («Евгений Онегин»), Маша Миронова («Капитанская дочка») — Александр Сергеевич эту традицию, Богородичную, удивительнейшим образом запечатлел.