Читать книгу "Телепат - Алексей Хапров"

Я подошел к Сидоренко чуть поближе. При этом я тщательно соблюдал все правила слежки, которым меня обучали в спецшколе. Я не смотрел на «объект» в упор. Многие люди способны чувствовать на себе чужой взгляд. А те, кто находится в состоянии нервного напряжения, особенно. Поэтому я наблюдал за ним только краешком глаза.

Наконец, двадцать шестой автобус показался на горизонте. Толпа на остановке пришла в возбуждение. Я подошел к «объекту» еще ближе.

Автобус подъехал и остановился. Народ ломанулся в открытую дверь. Между мной и Сидоренко ловко прошмыгнула какая-то пронырливая старуха. С горем пополам забравшись в автобус, я, с помощью локтей, все же смог отвоевать утраченную позицию. Двери закрылись. Автобус тронулся. Водитель объявил следующую остановку.

Сидоренко жил далеко от завода. Путь домой занимал у него не менее получаса. С моей точки зрения, это было хорошо. За столь продолжительное время он обязательно должен был о чем-нибудь думать. Быстро настроившись на его мысли, я увидел проносившиеся в его мозгу картины, которые поочередно сменяли друг друга.

Сначала Сидоренко представил, как он, под прицелом множества завистливых глаз, садится в новенькую, сверкающую «десятку». Эта сцена явно доставляла ему удовольствие, ибо он прокрутил ее в своем воображении несколько раз. Затем перед его глазами предстала шикарная квартира с евроотделкой и импортной бытовой техникой. Калейдоскоп мечтаний довершил солнечный пляж с плещущимся синим прозрачным морем. После этого стройность и четкость образов исчезли. Очевидно, Сидоренко надоело мечтать, и все его мысли с этого момента стали представлять собой простые вспышки подсознания. Мне удалось уловить упоминание о послезавтрашнем дне, увидеть лицо какого-то человека, которое светилось дружелюбием, но которое, тем не менее, все же чем-то от себя отталкивало. Кроме этого, в мыслях Сидоренко промелькнули мусорный контейнер и пластиковая бутылка из-под молока. Еще в его воображении почему-то возникли наручники и тюремная камера. Но эти образы он быстро от себя отогнал.

С каждой новой остановкой народу в автобусе становилось все меньше и меньше. Появились свободные места. Сидоренко сел. Я тоже, чуть в стороне от него. Вскоре «объект» вышел. Я не последовал за ним и остался в автобусе. Мне предстояло доехать до конечной, и дожидаться там своих напарников.

Николай и Сергей подъехали буквально сразу же. Я открыл заднюю дверь и сел в машину. «Волга» развернулась.

— Ну, как, есть что-нибудь? — спросил Сергей.

— Есть, — ответил я, и подробно рассказал все то, что мне удалось выведать из мыслей Сидоренко.

Сергей восхищенно присвистнул.

— Вот это да! Блин, как хорошо, что есть такие сотрудники!

— Ты все понял? — спросил Сергея Николай.

— Тут яснее ясного, — ответил Сергей. — Артем, ты говорил про чье-то лицо. А ты его хорошо запомнил? Опознать сможешь?

Черты лица, возникшего в мыслях Сидоренко, я помнил довольно отчетливо, поэтому уверенно сказал.

— Смогу.

— Посмотри-ка фотографию.

Сергей протянул мне снимок. Взглянув на него, я, не сомневаясь, ответил.

— Он самый.

— Ричардсон? — поинтересовался Николай.

— Конечно, — ответил Сергей. — Кому же еще-то? Артем, а ты сам-то какие-нибудь выводы из этой информации сделал?

Я пожал плечами.

— Я могу, конечно, предположить.

— Поделись, не стесняйся.

— Я думаю, что подозрения на Сидоренко небеспочвенны, — сказал я. — Не зря же ему наручники с тюрьмой мерещились. Такие образы просто так не возникают. Значит, дела его нечисты. Его мысли о машине, отдыхе на море, евроремонте кажутся планами, как потратить деньги. А ваш Ричардсон, видимо, тот самый человек, который эти деньги ему обещал. Вот только насчет пластиковой бутылки из-под молока и мусорного контейнера я затрудняюсь что-либо сказать. Может, это способ тайной передачи денег?

— Нет, — возразил Сергей. — Деньги через мусорку никто не передает. Это слишком ненадежно. Вдруг их найдет какой-нибудь забулдыга, и пиши-пропало. Это, скорее, способ передачи информации. И произойдет эта передача информации, видимо, как раз послезавтра. Сидоренко должен положить документы в пластиковую бутылку из-под молока, и выбросить вместе с другим мусором. А кто-то другой эту бутылку уже подберет.

— Не кто-то другой, а сам Ричардсон, — заметил Николай. — Переоденется в какого-нибудь бомжа, и будет копаться в контейнере, пока наш уважаемый Юрий Васильевич не выбросит мусор.

— Да, больше некому, — согласился Сергей и снова обернулся ко мне

— Ричардсон — это агент американской разведки, — пояснил он. — Он уже давно у нас ошивается. Живет на съемной квартире, изображает бизнесмена. Но мы его раскусили. И вот теперь, с твоей помощью, отсюда выдворим. Что ж, котелок у тебя варит. Это хорошо.

Когда мы приехали в Управление, мы тут же отправились к Фаустову. Выслушав нашу информацию и выводы, Александр Петрович остался доволен.

— Молодцы, — сказал он. — Хорошо сработали. Артему благодарность. Боевое крещение прошел на «отлично». Сидоренко и Ричардсона берем послезавтра, тихо, и с поличным.

— 7 —

Служба в контрразведке богата приключениями. Это я почувствовал сразу же, как только приступил к своим обязанностям. Работа контрразведчика, конечна, тяжела и опасна. Но при этом она безумно интересна. Каждое задание, которое приходится выполнять, по-своему особенно и неповторимо. Здесь нет той монотонности и однообразия, которые присущи гражданским конторам. Здесь присутствует тот самый неповторимый приключенческий азарт, так ценимый всеми романтическими натурами, к числу которых я причисляю и себя.

Я пишу эти строки, только что вернувшись с одного из таких заданий, еще не успев как следует остыть от событий, свидетелем и участником которых мне довелось оказаться. Впечатлений — масса. И я спешу изложить их, как говорится, по горячим следам. Кто его знает, может, накопив порядочное количество таких эпизодов, я когда-нибудь напишу приключенческий роман, который опубликуют. Например, когда выйду на пенсию. Все пенсионеры вспоминают свою жизнь, пишут мемуары. Вот и я тоже напишу мемуары, которые будет интересно прочесть.

Спустя несколько дней после моего «боевого крещения», Фаустов снова вызвал нас к себе.

— Вот что, орлы, — сказал он, — есть для вас очень серьезное, и очень ответственное дело. Завтра вечером отправитесь в столицу. Поезд — в 21.30. Ко мне явитесь в шесть часов с необходимыми для дороги вещами. Чемоданы не набивайте. Командировка всего на один день. Суть задания объясню перед отъездом. А сейчас идите в бухгалтерию и получите там билеты и суточные.

Когда на следующий день ровно в 18.00 мы зашли в кабинет начальника контрразведки, там, помимо него, сидел еще один человек. Это был интеллигентного вида пожилой мужчина в круглых очках.