Читать книгу "Песчаный блюз - Алексей Бобл"

Потом мы долго летели в молчании. Я заснул, мне приснился самоход с большой надписью на борту «ЗЕБ-2». Новенький, блестящий, с надраенной палубой, сверкающими серебром трубами ускорителя вдоль бортов и почему-то с длинной мачтой, на которой вибрировал в потоке воздуха треугольный парус. Самоход стремительно катил через пустошь, барханы проносились мимо.

Проснулся я от того, что Разин сказал:

— Подлетаем.

Я протер глаза, размял поясницу, ноющую от долгого сидения в узкой кабине, и посмотрел над головой Эви.

Солнце садилось прямо впереди, лучи его расцвечивали висящую в воздухе дымку розовым и алым. И в дымке этой низко над землей проступала огромная, перевернутая вершиной книзу гора с неровными краями.

Эви оглянулась. Наверное, заметила, какими удивленными стали мои глаза, потому что в наушниках зазвучал ее голос:

— Никогда не был возле Улья, Альб?

Я завороженно глядел вперед. Между нами и городом небоходов висели на разной высоте черные воздушные шары — целая флотилия шаров с небольшими круглыми гондолами, от которых вниз шли канаты. У гондол не было бортов, и людей там тоже не было, только закрепленные ремнями аккуратные стопки мешков.

— Это из-за гравитационной аномалии, — произнесла Эви, и я перевел взгляд на нее. — Слышал про аномалии в Пустоши, Альб? На юге есть Железная гора, она получилась из-за действия магнитной аномалии, еще…

— А это что? — перебил я, показывая на ближний край висящей в воздухе горы.

Там была огромная дыра, ведущая в недра Улья, — сквозь такую могли бы разом пролететь два, а то и три дирижабля. Над ней из камня горизонтально торчали две длинные решетчатые фермы, на концах которых лежал блестящий железный диск с открытой палубой, окруженной высоким бортом, с четырьмя бронированными колпаками пулеметов по краю. Машина казалась недостроенной — один борт не успели покрыть облицовкой, и сквозь квадратные дыры было видно, что внутри деревянная решетка — наверное, чтоб уменьшить вес. Но какой бы легкой ни была машина… Неужели эта штука может летать?

— Дисколет, — с гордостью сообщила Эви. — Так его называют. Ну или летающая крепость. Наше новое оружие!

— За счет чего он будет держаться в воздухе? — спросил Разин, и впервые в его голосе я услышал удивление.

— Не знаю, — сказала Эви. — По-моему, использовали тот же принцип, благодаря которому парит Улей. Но устройство дисколета — тайна даже для обычных небоходов. Теперь помолчите оба, я свяжусь с диспетчером, чтобы они убрали часть аэростатов. Сейчас не пролетим — взорвемся.

Разин подался в сторону, Эви дотянулась до приборной панели за штурвалом и настроила радиостанцию на нужную частоту.

— Улей, Улей! — донеслось до меня. — Это Эвитта Галекс! Улей!

Ей неразборчиво ответили. Эви что-то забубнила в микрофон, а я посмотрел вниз.

Скорее всего, трос каждого шара был прикреплен к лебедке, чтобы поднимать и опускать их на разную высоту. Таким способом небоходы выстроили преграду для непрошеных гостей, если те захотят приблизиться к Улью с воздуха.

В моих наушниках пискнуло, и мужской голос произнес:

— Говорит диспетчер Улья. Назовите свой опознавательный код.

Эви затараторила:

— Танго-танго фокстрот зулу четырнадцать. Эвитта Галекс, пилот из роя Небесных Шмелей, командир Карабан Чиора.

Из наушников полилось шипение. Разин оглянулся. Он весь напрягся, пальцы на штурвале побелели. Снова пискнуло, раздался голос диспетчера:

— Танго-танго фокстрот зулу четырнадцать, вам откроют второй эшелон. Ждите указаний.

Разин вопросительно глянул на Эви.

— Нас пропустят, — сказала она.

И тут же три черных аэростата перед нами поползли вниз.

— Что будет, если крыло зацепит трос? — спросил я.

— Отрубить может, но аэростат при этом взорвется. В гондолах динамит и заряды со шрапнелью.

— Чтоб окончательно добить, — заключил Разин.

Эви повернулась ко мне и окинула любопытным взглядом.

— Что? — спросил я.

— Да смотрю: молодец ты, хорошо держишься. Сначала дрых, теперь в окно пялишься. А когда спал, так захрапел даже.

— Угу, — буркнул я, думая о «Зебе».

— Альб, ты раньше летал?

Я кивнул.

— Оно сразу заметно, — не унималась Эви. — Ползуны, то есть люди, которые на земле живут… ну это мы их так иногда называем… Короче, блюют они частенько с непривычки прям в кабине, а иногда орут, чтоб их выпустили. А ты полет совсем спокойно переносишь, прям на удивление.

Авиетка завалилась на левое крыло, поворачивая в просвет, открывшийся после того, как шары опустились ниже высоты, на которой мы летели. Несколько мгновений в иллюминаторах по бокам мелькали тросы и другие аэростаты, а потом мы достигли свободного пространства у самого Улья.

— Танго-танго фокстрот зулу четырнадцать, следуйте к посадочной полосе номер три! — произнес Диспетчер. — При попытке отклониться от курса будете сбиты!

— Вон третья полоса. — Эви привстала, протянув руку над плечом Разина.

Теперь авиетка легла на правое крыло, и весь Улей открылся передо мной. Перехватило дух, я замер, прижавшись к борту. Ветер пронзительно шипел сквозь обод иллюминатора. Авиетка неслась в прозрачно-синем воздушном океане, рокотали пропеллеры. Солнце коснулось горизонта, лучи его стелились над землей, и тень парящей горы накрыла половину округи.

Огромный каменный конус был вырван из земли какой-то чудовищной силой. Место, где он раньше находился, заполнила вода — под Ульем раскинулось озеро с изломанными берегами, вдоль которых тянулись засеянные поля. Озеро и угодья вокруг казались светлым сине-зеленым островком посреди серого моря пустошей и лесов. Я привстал, крепко держась за спинку сиденья впереди и глядя через крыло. Вот они, пустынные земли, появившиеся после эпидемии земляной лихорадки. Теперь здесь живут только симбиоты. Небоходы обнесли территорию своего клана высоким земляным валом, понатыкали на гребне колья и натянули между ними колючую проволоку, чтобы никто не мог быстро подойти к Улью.

Казалось, что висящая в воздухе громада касается озера нижним концом. От него под острым углом расходились три склона, и тот, который был обращен к нам, усеивали темные дыры. Под некоторыми торчали бревенчатые площадки, я даже разглядел на них крошечные фигурки людей, из других выступали железные трубы, откуда шел дым.

— Его называют Ульем, потому что люди живут внутри? — спросил я.

— Там есть несколько рабочих кварталов, — подтвердила Эви. — Хотя большую часть пещер занимают мастерские.

Мы поднялись выше, пронеслись над дисколетом, и взгляду открылась верхняя часть Улья. Вдоль левого края торчали три решетчатые мачты, к самой длинной на разной высоте были пришвартованы четыре дирижабля, к той, что поменьше — два, а к короткой — один.