Читать книгу "Спецназ ГРУ в Кандагаре. Военная хроника - Александр Шипунов"

— Я, я, — заикаясь, весь съежившись, запричитал Пучко. — Я их уже поднял… Прости, — глотая слезы, залепетал он.

— Скотина! — Саня с размаху рубанул его по голове подрывной машинкой, которую не успел выпустить из ладони.

С соседней сопки по «духам» ударил пулемет, моджахеды бросились назад врассыпную. БАМ, БАМ, БАМ, БАМ — одиночными выстрелами, часто, без пауз, били автоматы. Распаленный жаром боя, торопливо отстреляв три магазина, Саня понял, что можно не спешить. Машина встала капитально, и «духи» не уйдут. Схватив за лямку рюкзак, рывком подтащил его к себе. Дрожащими от волнения пальцами, не глядя, ощупью нашарил пуклю, скинул петлю. Подняв клапан, вытащил из бокового кармана два снаряженных магазина и несколько упакованных в бумагу пачек автоматных патронов. Перезаряжаясь, тревожно оглядывался, оценивая обстановку. Очередная осветительная ракета взлетела вверх. Моментально вскинув приклад к плечу, он впился глазами в поле боя. А, вот они. Двое уходили вправо от автомобиля. Разведчик нажал на спуск. БАМ! БАМ! БАМ! БАМ! Один, сразу подкосив ноги, завалился на бок, второй, вздрагивая от каждого попадания, продолжал тяжело идти. БАМ! БАМ! БАМ! БАМ! Пули, выпущенные из Саниного автомата, попадая, рвали тела боевиков. Десять, шестнадцать, двадцать выстрелов. Вот упал и второй. БАМ! БАМ! БАМ! БАМ! Разведчик не перестал стрелять, даже когда погасла ракета и ему были видны только смутные очертания лежащих тел боевиков. БУМ! БУМ! БУМ! ЗВЯК! Курок лязгнул вхолостую. Все пусто! Новый магазин…

— Пучко! Пучко! — Саня схватил минера за отворот куртки и рванул его к себе. — Хорош, Вова, долбить, набивай магазины.

Тот мотнул головой и, согнувшись ко дну окопа, стал непослушными, негнущимися от волнения пальцами вылавливать патроны из разорванной пачки.

Продолжая следить за обстановкой на поле боя, Саня поглядывал в сторону связистов. Комкин увлеченно садил по мятежникам из автомата.

— Эдик! Эдик!

Услышав, что его зовут, радист оторвался от стрельбы, повернулся в сторону крика. Его лицо было перекошено «дурацкой» улыбкой.

— «Вертушки» давай!

— Уже! — проворчал он и вернулся к увлекшему его занятию.

Суматоха первого огневого шквала спадала. Темп боя постепенно затихал. Пулеметы перестали захлебываться, били короткими очередями. Разведчики, видя, что «духам» не уйти, не торопясь выцеливали их.

— «Вертушки»! «Вертушки» идут!

Сквозь треск помех радиоэфира из «Ромашки» полился четкий, уверенный голос командира боевого вертолета. Он просил указать цели.

Гугин вконец растерялся, потеряв контроль над ситуацией, молчал. Эдик, как суфлер, стал подсказывать ему. Вот они уже объяснились с «бортами», от чего плясать.

В кузове забитой машины на треноге был установлен крупнокалиберный пулемет, сверху накрытый куском брезента. Промасленная ткань чехла, подожженная во время боя трассером, начала тлеть, вспыхнув, загорелась. Позже огонь охватил весь автомобиль. Определив костер как ориентир, летчик запросил обозначить рубежи его атаки. Командир мешкал: один из первых выходов — и сразу жестокий, скоротечный бой, враги, стреляющие в него с близких дистанций, и наяву, как в песне, «свистящий вой пуль над головой». Встревоженный бездействием командира, Саня крикнул ему, что нужно трассерами указать направление стрельбы вертолету огневой поддержки.

Гугин весь бой не стрелял, а пролежал на животе, на согнутых в локтях и поджатых под грудь руках, вытянувши в струнку свое длинное туловище. Даже голову приподнимал от земли, не отрывая плеч. Не меняя положения своего тела, работая одной рукой, извлек из ранца два магазина и перебросил их лежащему в пяти метрах от него Александру.

— Наводи! — скомандовал Гугин. Саня, нажав на собачку, откинул магазин, защелкнул другой с трассерами, дослал патрон в патронник:

— Давай!

Саша легко вскинул тело, стоя на двух коленях, засадил длинной очередью в темноту весь магазин. Падая на дно окопа, с облегчением подумал: «Живой!» В сознании крутилось: «Это не все. Придется еще, блин, опасно!» Весь его опыт, нажитый на войне, кричал: «Берегись!»

Наводить вертолеты ему придется еще и еще, пока Ми-24, отойдя, не начнут обрабатывать дальние подступы к группе. Ощущение опасности, моментами перерастающее в чувство страха от того, что, стреляя трассерами, явно демаскируясь и не меняя позицию, он притягивает все пули к себе, уйдет. Боязнь заменит уверенность, даже какая-то лихость: «Нет, врешь, не возьмешь!» Во время коротких пауз он с интересом разглядывал Гугина. «Да он просто боится», — мелькнула мысль.

«Вертушки», отработав, ушли. Не дожидаясь приказа, ребята торопливо окапывались. Укрепив позиции, успокоившись, тройками стали досматривать ближние трупы. Эдик втиснул свое большое тело в окоп минеров, обратился к Сане:

— Справа от меня двое лежат. Пойдем, досмотрим.

— Пошли, — недолго раздумывая, согласился тот.

Разведчики, пригнувшись, проскользнули в темноту. Боевики лежали прямо по ходу движения автомобиля. Их оказалось больше, чем предполагалось, — четверо. Подкравшись к ним на несколько шагов, не вставая с колен, разведчики произвели контрольные выстрелы в голову. Выждав минуту, осторожно оглядываясь, приступили к досмотру. Эдик деловито выворачивал карманы, затем достал нож, стал обрезать лямки китайских нагрудников и снимать их с тел.

— Стволов нет, побросали, — тихо шептал он.

Трофейные стволы, боеприпасы, медикаменты

«Как быстро коченеют», — думал Александр, сжимая растопыренные холодные пальцы убитых, для того чтобы стянуть с кистей браслеты японских часов «Сэйко» — желанного трофея.

— Смотри, справа еще двое.

— Нет, далеко не пойдем. Утром.

Низко пригнувшись, а где и ползком ребята вернулись назад в окопы.

Крестьяне, сбившись в кучу возле своих ишаков, на корточках просидели всю «войну» в ста метрах от центра событий. Как только стрельба стихала, раздавались крики: «Душман» — харап! «Душман» — харап!» Когда бой закончился, из толпы отделился один и, не разгибаясь, на четвереньках проворно полез по сопке. Поднявшись на вершину, в темноте безошибочно нашел Гугина, сел перед ним на колени. Грозя пальцем в небо, а второй рукой тыча его в грудь, стал выкрикивать:

— Харап! Харап!

— Это он говорит, что теперь нам «харап» будет. Может, в кишлаке еще «духи» есть?

Старик возбужденно размахивал руками, пытаясь языком жестов объяснить разведчикам, что им грозит опасность. Неизвестно, почему он так воспылал любовью к шурави. Может, потому что банда была не из местных. Вооруженных чужаков не любят нигде. Может, полагал, что спецназовцы теперь обязательно возьмутся за них.

Гугин, устав от его настойчивой фамильярности, отмахнулся от него и заорал: