Читать книгу "Это же Патти! - Джин Уэбстер"

Они сунули деньги в карманы, сделали еще два реверанса и уклонились от неудобных вопросов.

– Мы скажем вам судьбу, – заявила Конни с деловой прямотой. Она бросила на пол карточную колоду, шлепнулась рядом с ней, скрестив ноги, и разложила карты широким полукругом. Патти схватила руку джентльмена в свои окрашенные кофейной гущей лапы и повернула ладонью вверх для обозрения. Он сделал смущенную попытку отнять руку, но она держала ее цепко, как обезьяна.

– Я вижу леди! – объявила она с поспешностью.

– Высокую молодую леди… темные глаза, светлые волосы, очень красивая, – отозвалась Конни с пола, склоняясь вперед и напряженно изучая даму червей.

– Но она вам доставила много бед, – добавила Патти, хмуро взирая на волдырь на его ладони. – Ой, вижу: была ссора.

Взгляд мистера Гилроя стал пристальным. Вопреки своему желанию, он начал интересоваться происходящим.

– Вы ее очень любите, – объявила Конни с пола.

– Но больше с ней не видитесь, – вставила Патти. – Один… два… три… четыре месяца, вы не видели ее, не говорили с ней. – Она взглянула в его испуганные глаза. – Но вы думаете о ней каждый день!

Он сделал быстрое движение, чтобы отодвинуться, и Патти торопливо добавила следующую подробность.

– Эта высокая молодая леди, она тоже очень несчастна. Она теперь не смеется, как смеялась прежде.

Он замер и с тревожным любопытством ждал, что услышит дальше.

– Она очень страдает… очень сердита, очень несчастна. Все время думает о той маленькой ссоре. Четыре месяца сидит и ждет… но вы не возвращаетесь.

Мистер Гилрой резко встал и прошел к окну.

Его неожиданные посетительницы как с неба свалились в его кабинет в самый критический момент. Он уже два часа сидел за своим столом, пытаясь разрешить проблему, к который они на своем ломаном английском так умело приступили. Должен ли он подавить собственное немалое самолюбие и обратиться с новой просьбой судить его по справедливости? В Св. Урсуле вот-вот начнутся каникулы, так что через несколько дней мисс Джеллингз уедет… и, вполне возможно, никогда не вернется. В мире полно мужчин, а мисс Джеллингз очень привлекательна.

Конни продолжала безмятежно изучать свои карты.

– Еще один шанс! – Она говорила с авторитетом греческой сивиллы. – Пробуете еще раз – выигрываете. Не пробуете – проигрываете.

Патти склонилась через плечо Конни, горячо желая добавить спасительный совет.

– Эта высокая молодая леди слишком… – Она заколебалась в поисках подходящего выражения, – слишком важничает. Слишком командует. Вы заставите ее передумать. Понятно?

У Конни при взгляде на круглолицего полнощекого валета бубен неожиданно возникла новая идея.

– Я вижу другого мужчину, – пробормотала она. – Рыжие волосы и… и… толстый. Не очень красивый, но…

– Очень опасный! – вставила Патти. – Вам нельзя терять времени. Он скоро придет.

В основе этой подробности не было ничего, кроме чистой фантазии и валета бубен, но случилось так, что юные цыганки коснулись открытой раны. Это было точное описание жившего в соседнем городке некоего богатого молодого человека, который осыпал мисс Джеллингз знаками внимания и которого мистер Гилрой ненавидел всей душой. Весь тот день на фоне воспоминаний, сомнений и душевных мук маячила перед ним пухлая физиономия его воображаемого светловолосого соперника. Мистер Гилрой был здравомыслящим молодым бизнесменом, свободным, как большинство ему подобных, от всяких предрассудков, но, когда мужчина влюблен, он готов поверить в любое предзнаменование.

Он пристально смотрел на знакомый кабинет, угольные сараи и здание электростанции, желая убедиться, что по-прежнему стоит на твердой почве здравого смысла. Затем его взгляд, полный тревожного, умоляющего недоумения, вернулся к его неожиданным посетительницам.

Они продолжали изучать карты, сдвинув брови в попытке еще больше напрячь свое воображение, чтобы добавить несколько дополнительных подробностей. Патти чувствовала, что полученные от него пятьдесят центов честно заработаны, и думала о том, как плавно завершить беседу. Она понимала, что в своем дерзком розыгрыше они зашли слишком далеко, чтобы под конец вдруг объявить, кто они такие, и попросить отвезти их домой. Теперь единственным выходом было сохранить инкогнито, убежать и найти другой способ вернуться в школу – во всяком случае, у них был доллар, чтобы оплатить свое путешествие!

Она подняла глаза от карт, мысленно формулируя завершающую фразу.

– Я вижу хорошую судьбу, – начала она, – если…

Ее взгляд скользнул мимо собеседника в открытое окно, и ее сердце дрогнуло: на расстоянии не более двадцати футов от них из своего экипажа безмятежно высаживались миссис Трент и мисс Салли, явившиеся с жалобой на новое электрическое освещение в школе.

Патти судорожно впилась пальцами в плечо Конни и прошипела ей в ухо:.

– Салли и директриса! Быстро за мной!

Она одним взмахом собрала карты и встала. Ускользнуть через дверь было невозможно: в приемной уже слышался голос директрисы.

– Прощайте! – сказала Патти, подскакивая к окну. – Цыгане зовут. Мы должны идти.

Она влезла на подоконник и спрыгнула с высоты восьми футов на землю. Конни последовала за ней. Обе были способными ученицами мисс Джеллингз.

Мистер Лоренс Гилрой с разинутым ртом остался стоять, глядя на то место, где они только что были. В следующее мгновение он уже любезно кланялся директрисе Св. Урсулы и усердно старался сосредоточить свой затуманенный ум на обстоятельствах короткого замыкания в Западном крыле.

Патти и Конни вышли из вагона конки – оставив в нем множество заинтересованных их видом пассажиров – на перекрестке, не доехав до школы. Они проследовали вдоль школьной ограды, пока не оказались напротив конюшен, и скромно приблизились к заднему крыльцу. Им повезло: они не столкнулись ни с кем более опасным, чем кухарка (она дала им имбирных пряников), и наконец достигли своей комнаты в Райском Коридорчике, ничуть не пострадав от своего приключения… и с девяноста центами чистой прибыли.

Когда наступали долгие светлые вечера, промежуток между обедом и вечерними классами в Св. Урсуле заполняли уже не танцами в холле, а общим весельем на лужайке перед домом. В эту субботу вечерних занятий не было, а потому никто не заходил в помещение – все оставались на открытом воздухе. Школьный год почти завершился, предстояли долгие каникулы, и девочки кипели не меньшим весельем, чем шестьдесят четыре резвых ягненка. Игры в жмурки, в «свои соседи», в пятнашки проходили одновременно. Хор на ступеньках гимнастического зала распевал «Цыганскую дорогу», заглушая меньший хор, собравшийся на парадном крыльце. Пять или шесть девочек рысцой бегали вокруг крикетной площадки, катая обручи, а разрозненные группы гуляющих встречались на узких дорожках, приветствуя друг друга радостными возгласами.