Читать книгу "Эльфиния. Зачарованный город - Дорофея Ларичева"

Он поклонился и, шаркая, направился вниз по лестнице, услужливо прижимаясь к перилам перед запыхавшимся отцом. А Эля изо всех сил стукнула кулаком по стене, но только зря отбила костяшки пальцев. Значит, ничего нельзя сделать! Ни-че-го! И они всё равно обречены?! А она уже обрадовалась, расслабилась.

– Валентин, – беззвучно прошептала она. – Знал бы ты, как мне нужна твоя помощь!

Женя Щукин

Утро вползало на чердак медленно, лениво. Пушистый солнечный зайчик смело проник между неплотно занавешенными самодельными шторами, скатился вниз по спящей Анютке, по свесившемуся до пола одеялу.

Я выбрался из гамака, сделал с десяток наклонов – размять затёкшую спину, и на цыпочках пробрался к окну. Приподнял краешек занавески, выглянул в сад. И невольно улыбнулся. Осень! Настоящая – яркая, рубиново-золотая. Она развесила флажки по деревьям, растянула по правому нижнему краю стекла паутину, на которой вспыхивали и гасли бисеринки предутреннего дождя. Даже сливающиеся воедино рукава Пути казались ярче и чище, словно с них стёрли пыль.

Внизу заиграли на пианино. Звуки лёгкие, прозрачные, хрустальные – словно осенний воздух, расплескались по чердаку. Я заслушался и проглядел, как отец Славика вышел в сад подбирать последние яблоки – уже мелкие, редкие, не собранные вовремя. Я невольно отступил от окна, опасаясь попасться ему на глаза, задёрнул штору.

Чувствую, не выспался. Анютка разговорами не давала покоя полночи – то ей дом вспомнился, то ночь слишком яркой чудилась, то рыбные консервы с сухарями опротивели, то без видика тоска…

Славик забегал всего единожды – позавчера. Принёс сетку яблок и дыню – продолговатую, душистую, сладкую. Появился и скрылся без привета от Эльки с Валентином. Как они там держатся? Эльфы непременно нас разыскивают. Немного осталось терпеть – и это радует.

Часов здесь не было. Я не догадался захватить свои. Анюта вообще ничего на запястьях терпеть не могла – ни часов, ни браслетов. А золотой часовой кулон на цепочке она каждый день не носит.

– Женя, – осторожно позвала меня сестра. – Женя, мне плохо.

Этого ещё не хватало. Точно консервами отравилась!

– Воды дать? Или сразу тазик? – склонился я над ней.

– Зачем? – слабо удивилась она. – Глаза. Плохо. Двоится, всё как в тумане. Тебя я вижу и не вижу. И голова… О-о-о!

Она пошевелилась. Чёрные волосы рассыпались по обёрнутой чистым платком подушке.

– Здесь. – Аня провела пальцами от макушки ко лбу и вскрикнула. – Больно!

Я перехватил её пальцы с облезшим розовым лаком на ногтях, развёл в стороны пряди и сам едва не взвыл. Вовремя прикусил язык, останавливая готовое сорваться с губ ругательство.

Под волосами вспучивалась и набухала шишка, из которой на тонкой ножке… Бррррр! На тонкой ножке рос глаз. Короткие чёрные реснички подрагивали по краю века – бледного, с голубыми прожилками вен. Да что же это?!

– Как там, Женя?

– Грязь наверняка попала, – собрав всё мужество, соврал я. – Чирий. Пальцами не лезь, сковырнешь – хуже будет.

– А у нас ни спирта, ни зелёнки, – расстроилась она.

– Славка придёт, мы попросим. Он, кажется, сегодня собирался навестить.

Я лихорадочно соображал, что делать. Спуститься вниз и позвонить учителю? Номер его съёмной квартиры я помнил. Авось дома застану. Если сегодня не удастся его увидеть, сделаю вылазку.

Стоп! Почему Видящих так зовут? Чем они видят? Кто сказал, что мистический третий глаз непременно должен на лбу расти?

– Что ты ещё чувствуешь? – присел я на корточки перед раскладушкой.

– Там колодец будет, – вдруг произнесла сестра. – По стенам мозаика выложена. Ты ногу подвернёшь, когда попытаешься по стене взобраться…

Она сказала и сама испугалась собственных слов.

– Откуда мне это известно? Мы же не пойдём с эльфами?

Что-то я сомневаюсь в собственной безопасности. Похоже, сестра обрела свой артефакт – зловещий и уродливый.

Я помассировал кончиками пальцев виски и принял решение. Сегодня обязательно выберусь в город ближе к вечеру. А пока… Пока следует наслаждаться последними солнечными деньками. Я встал и решительно сдёрнул с окна шторы. В ринувшихся на чердак солнечных лучах стаями птиц закружились пылинки. Ужасный глаз на ножке повернулся в сторону света, впитывая в себя тепло.

– Аня, боюсь, нам не оставят выхода. Придётся исполнить свой долг арбитров.

– Не оставят, – согласилась она. – Я себя там тоже вижу. Вижу, как у меня руки одеревенели, как дыхание перехватывает. Но мне отчего-то хорошо!

Она натянула одеяло по самый подбородок, поёжилась.

– Знобит.

Я отдал ей куртку, прошелся по чердаку, собирая всякий тряпичный хлам. Лоб сестры горел, будто при гриппе, её лихорадило. Ещё бы, организм бросил уйму сил на выращивание третьего глаза.

– В сумочке лекарства, – вспомнила Аня. – Наверняка меня продуло у окна, – неуверенно пожаловалась она. – Иногда простуда даёт временное осложнение на зрение, так?

Я закивал. Пусть окрепнет, успокоится. А там видно будет. Валентина бы сюда…

Что я ещё читал про защитника? Если мыслить логически и припомнить содержание файлов из базы Элькиной бабки-экстрасенса, выходило, что между нами как бы натянута незримая связующая нить. Вот бы её подёргать, сообщить, что нужна помощь…

Я дал сестре обезболивающие и жаропонижающие таблетки, посидел рядом, пока она не уснула. А сам следил, как на её голове сантиметрах в трёх от макушки набухал глаз, вздрагивая ресничками.

Я никогда бы не стал врачом или ветеринаром, хоть мне и даётся легко биология. Не могу терпеть чужих болезней. Каждый раз точно на себя недуг примеряю. Кажется, такое состояние зовётся ипохондрией. У самого по голове словно паучки бегают. Я непроизвольно протянул руку, ощупал волосы. Ничего не выросло, слава богу.

Как наверх проник Славик в сопровождении Эльки с Валентином – я не заметил. Но чуть не кинулся им на шею от радости.

– Плохо дело, – безжалостный эльф обломал буйные побеги моей радости. – Сопровождать городских вам придётся в любом случае. И самим искать спасение. Иначе через три дня – полный финиш.

– Да, Жень, – пожаловалась Эля, – вам пора возвращаться.

Она коротко поведала про расспросы городских, про визит Августа Денисовича.

– Прадед грешит на лесных. Я использовал их магию при вашем похищении. Официально, я шёл по следу похитителей, подправил память родителей и учителей, чтобы не было лишних вопросов. Но вас так и не поймал. А сегодня отобью у лесного патруля. Побуду героем, – поморщился он.

Валентин не слушал его бахвальства. Он приблизился к раскладушке, склонился над сестрой, поводил ладонями над лицом и макушкой, поправил одеяло.