Читать книгу "Замок из стекла - Джаннетт Уоллс"

Слушая его рассказы, я старалась его приободрить. Я хотела надеяться, что он говорит правду, хотя была практически уверена, что это не так. Деньги в семье появлялись только тогда, когда мама получала чек от нефтяной компании, которая качала нефть на ее земле в Техасе, или папа находил небольшую халтуру. Мама всегда очень туманно отвечала на вопрос о том, где именно расположен ее участок земли, каковы его размеры, и наотрез отказывалась его продавать. Было ясно только одно: приблизительно раз в два месяца появлялся чек, а вместе с ним – деньги на еду.

Когда нам подключали электричество, мы ели много бобов. Большой пакет фасоли пинто[44]стоил меньше доллара, и этой еды хватало на несколько дней. Если добавить в фасоль ложку майонеза, получалось вкусное блюдо. Кроме этого, мы ели много риса с сардинами, которые, по словам мамы, были очень полезны для мозгов. По вкусу сардины уступали тунцу, но были гораздо лучше кошачьих консервов, которыми нам время от времени приходилось питаться, когда денег совсем не было. Иногда на обед мама готовила много попкорна. Мама говорила, что в кукурузе есть клетчатка, а в соли – йод, который предотвращает болезни щитовидной железы. «Я же не хочу, чтобы мои дети выглядели, как пеликаны», – объясняла она.

Однажды после получения чека мама купила огромный копченый окорок, который мы ели несколько дней. Так как у нас не было холодильника, мы хранили окорок на кухне. Через неделю после покупки ветчины, отрезая себе кусок мяса для сэндвича, я заметила, что в мясе появились личинки.

Мама сидела на софе и ела сэндвич с ветчиной. «Мам, в мясе завелись червяки», – сказала ей я.

«Ой, перестань. Срежь верхний слой с червяками, внутри мясо отличное», – уверила меня она.

Мы с Брайаном начали исследовать окрестности в поисках «подножного корма». Летом и осенью мы запасались яблоками-дичкой, ежевикой и воровали кукурузу на поле фермера Уилсона. Кукуруза была кормовой и очень твердой, но ее можно было есть, если тщательно пережевывать. Однажды мы поймали подраненного черного дрозда и хотели сделать из него пирог, но у нас не поднялась рука убить птицу, которая была к тому же очень тощей.

Мы слышали, что лаконос можно есть как салат. В наших местах этого растения было много, поэтому мы с Брайаном решили его попробовать. Если салат окажется вкусным, у нас появится новый бесплатный продукт – так рассуждали мы. Сперва мы попробовали сырой лаканос, но он оказался ужасно горьким. Тогда мы начали варить траву, но и в вареном виде вкус был ужасным. После этого эксперимента языки у нас болели несколько дней.

Однажды мы обнаружили заброшенный дом и залезли в окно. Комнатки внутри были маленькими, а пол земляным. На кухне мы нашли массу консервов.

«Бинго!» – закричал Брайан.

«Вот мы наедимся!» – обрадовалась я.

Консервные банки были покрыты толстым слоем пыли, но мы решили, что их содержимое пригодно для пищи. Иначе какой смысл вообще консервировать продукты? Ведь смысл консервирования в том, чтобы сохранить продукт на долгие годы. Я передала банку томатов Брайану, который пробил в ней дырку перочинным ножом. Банка взорвалась, окатив Брайана фонтаном коричневого сока. Мы попробовали открыть еще пару банок – с тем же результатом, и вернулись домой голодные и перемазанные.

Я перешла в шестой класс. В ту пору все смеялись над нами, потому что мы с Брайаном были очень худыми. Меня называли тонконогой, девочкой-пауком, трубочистом, тощей попой, женщиной-палкой и жирафом. Язвили даже, что в дождь я останусь сухой, если встану под телефонными проводами. Во время обеда другие дети разворачивали свои бутерброды или покупали горячий обед, а мы с Брайаном доставали книги и читали. Брайан говорил всем, что ему надо сбросить вес, потому что в старших классах он планирует заниматься борьбой. Я утверждала, что забыла свой обед дома. Никто мне не верил, поэтому во время обеденного перерыва я стала прятаться в туалете. Я заходила в кабинку, запирала дверь и залезала на стульчак, чтобы никто не мог узнать меня по обуви.

Я часто вынимала из мусорного бачка в туалете остатки обедов, выброшенные школьницами. Я совершенно не могла взять в толк, зачем выбрасывать пригодную в пищу еду: яблоки, сваренные вкрутую яйца, упаковки печенья, небольшие пакеты молока, надкусанные бутерброды с сыром, который ребенку, может быть, не очень пришелся по вкусу. Забрав свою добычу, я снова возвращалась в туалетную кабинку и ее съедала.

Иногда в мусорном ведре в туалете оказывалось еды больше, чем я была в состоянии съесть. Однажды я взяла для Брайана сэндвич с копченой колбасой, но потом начала думать о том, что я скажу ему, если он спросит, откуда я его взяла. Я была уверена, что и он роется в мусорных бачках, но этот вопрос мы никогда не обсуждали.

Я сидела в классе и думала о том, как объясню Брайану появление бутерброда с колбасой. В это время бутерброд в моем портфеле начал пахнуть так сильно, что, казалось, запах должны учуять все одноклассники. Я начала паниковать, ведь все знали, что я не приношу с собой обеда, следовательно, могут догадаться о том, что я взяла бутерброд из мусорного ведра. Во время перемены я бросилась назад в туалет и выбросила бутерброд.

Морин, в отличие от меня, всегда хорошо питалась. Она завела себе много подружек и часто появлялась у них дома во время обеда. Я не представляла, что едят Лори с мамой. Любопытно, что мама начала набирать вес. Однажды, когда папы не было дома и у нас не было еды, мама, лежа на софе, периодически скрывалась под одеялом. Брайан оглянулся на маму и спросил:

«Что ты жуешь?»

«Ничего. У меня проблемы с деснами, поэтому просто жую в качестве упражнения для улучшения циркуляции крови», – ответила мама. Но она не смотрела нам в глаза. Брайан откинул одеяло, и под ним оказалась огромная плитка шоколада Hershey, которую мама уже наполовину съела.

«Ничего не могу с собой поделать, – всхлипывала мама. – Мне нужен сахар, я чувствую себя как наркоман».

Она просила нас простить ее так же, как мы прощали папу за то, что он пьет. Мы молчали. Брайан схватил шоколад и разделил его на четыре куска, и мы с Брайаном и Лори проглотили свои порции, как голодные волки.

В тот год зима началась рано и выдалась суровой. Сразу после Дня благодарения выпал первый снег. Мокрые снежинки были огромными, как бабочки. После гигантских снежинок пошел обычный мелкий снег, и метель продолжалась несколько дней. В первые дни после снегопада мне зима нравилась. Снежный покров накрыл город и скрыл сажу и грязь. Наш дом на Литтл Хобарт Стрит начал выглядеть так же, как и остальные дома.

Однако потом стало так холодно, что молодые и тонкие ветки начали с треском ломаться. У меня кроме моего шерстяного пальто без пуговиц не было теплых вещей. Дома тоже было холодно – у нас была печка, но не было угля. В городском телефонном справочнике значилось сорок два продавца угля. Тонна угля, которой хватало на целую зиму, стоила 50 долларов, включая доставку, а уголь более низкого качества – всего 30, но мама сказала, что денег в семейном бюджете нет и нам придется обойтись без угля.