Читать книгу "Место для битвы - Александр Мазин"

Башня горела. Пылала деревянная надстройка. Стена со стороны моря тоже была объята пламенем, но внутри башни кое-кто уцелел. И сражался. Вход в башню был перегорожен двумя высокими щитами. Больше не требовалось – вход был узкий. Снаружи толклось человек десять спешившихся степняков. Вообще-то их было больше, но у остальных нашлось занятие поинтересней. Например, один степняк прямо посреди площади насиловал какую-то несчастную. Еще двое топтались рядом и так увлеклись зрелищем, что не сразу отреагировали на стук копыт. Серега достал обоих одним красивым ударом, а секундой позже та же участь постигла насильника. Гололоб, перегнувшись в седле, кольнул его пикой под левую лопатку. Печенег, подпрыгивавший до этого весьма резво, подпрыгнул последний раз, значительно выше, чем раньше, и покатился по земле. Бедняжка, которую он мучил, осталась лежать неподвижно, с раскинутыми ногами. Юбка ее была задрана на голову и завязана узлом. Живот и бедра – в крови.

Подлетев к башне, Духарев прыгнул в самую гущу степняков. В его левой руке был небольшой круглый щит и короткая сулица. В правой – меч, которым Серега, еще в прыжке, достал ближнего печенега. Упав на спружинившие ноги, Духарев молодецким ударом порвал слабую кольчужку степняка, который кричал громче всех. Печенег уронил оружие, прижал ладони к распоротому животу и завопил еще громче. А Серегин меч тем временем описал эффектную дугу – и голова третьего печенега подпрыгнула вверх, освободившись от уз туловища. Фонтан крови аж сразу троих – и Духарева заметили.

Сразу стало совсем тесно. Степняки, низкорослые, ловкие и яростные, насели на варяга, как псы – на мишку. Они умели биться кучей, скопом. С полминуты Духарев только и мог, что отмахиваться, прикрывая ноги, голову и лицо и уклоняясь от прямых ударов. Скользящие тычки копий и касательные удары сабель он игнорировал, привычно полагаясь на прочность доспехов. Вот щит у Духарева был слабоват. Зато удобен. А печенежская сабля – не нурманский топор. Да и куча, к счастью, не строй, а всего лишь куча.

Полминуты яростной атаки – и напор ослаб. Степняки были обескуражены неуязвимостью великана-варяга. Обескуражены и смущены. Духарев именно этого и ждал. Он знал печенежскую повадку: наскок – отскок. И немедленно перешел в наступление. Тычок сулицы – и зазевавшийся степняк остался без глаза. Шипящий полет клинка – звон переломившейся сабли – вопль – хруст. Ударом ноги Духарев опрокинул умирающего, перепрыгнул через него, уйдя от целящей по ноге сабли, развернулся и остановил бросившегося в атаку степняка самым эффективным способом: воткнув ему меч в живот.

Тут парни, что защищали башню, наконец сообразили, что пора переходить к активным действиям. Выскочили, развернулись грамотным строем. Правда, в строю их оказалось всего четверо, зато явились они очень вовремя. Не потому, что Духареву было не управиться с четырьмя пешими степняками, а потому что на помощь им уже спешили сородичи, и первая стрела пропела у Серегина уха и расщепилась о мостовую.

Последний пеший степняк повалился наземь, получив копьем в пах. Строй защитников башни разомкнулся, пропустил Серегу внутрь и снова сомкнулся. Несколько стрел гулко ударили в высокие щиты. Одна даже пробила край, но застряла в жесткой бычьей коже.

– Отходим? – рявкнул светлобородый воин в нурманском шлеме.

Сергей бросил взгляд на площадь, но никого из своих не увидел: только целую свору конных степняков с луками.

Оставалось надеяться, что свои успели скрыться. И Пепла не видно…

Светлобородый хлопнул Духарева по плечу:

– В башню, варяг, живо! – И Серега нырнул в узкий проход.

В нос ему тут же шибануло гарью, а лицо обдало жаром.

Один из отступающих замешкался, приоткрылся – и печенежья стрела пробила ему щеку, вышибла зубы и выскочила из другой щеки. Рана была не смертельная, но воин от боли и неожиданности не удержал щит – и полдюжины стрел прошили его тело.

Светлобородый яростно выругался.

Воин был совсем молодой, но уже с поясом гридня. Не помог и пояс…

Нурман ухватил убитого за ноги, отволок к стене. К двум другим мертвецам.

Серега перекинул налуч c запасным луком (первый был приторочен к седлу Пепла), накинул тетиву, сдвинул на бедро тул со стрелами… Черт! Чей-то меткий удар разрубил кожаный колчан, и теперь почти все его содержимое годилось только на растопку. Из тридцати стрел уцелели только две.

– Варяг!

Духарев повернулся.

Светлобородый. Лицо – в разводах копоти, пота, пыли и крови, но сразу видно, что нурман.

– Ты откуда взялся, варяг?

– Да вот ехал мимо с друзьями! – Сергей ухмыльнулся.

Его физиономия была в такой же «маске», что и у нурмана, а усы – такие же грязные, как нурманова борода.

– Решил заглянуть… на огонек! Ты не против?

Нурман тоже ухмыльнулся: белые зубы блеснули на закопченном лице.

– А друзья, что же, побрезговали нашим гостеприимством?

Серега пожал плечами:

– На подворье у вас… тесно очень.

– Тесно,– согласился нурман.– А вас – много?

– Было бы много – так и на подворье сразу бы свободней стало,– отозвался Духарев.– Ладно, хорош лясы точить. С припасом у вас как? Стрелы есть?

– Были. Там,– Нурман указал наверх.

Высокий потолок был сложен из камня, аркой. На второй уровень вела лестница. Вернее, теперь уже не вела. Ее обломки валялись на земляном полу, а из квадратной дыры сыпалась вниз тлеющая труха.

– Не против, если я возьму у него? – Духарев наклонился к убитому, у которого в колчане еще оставались стрелы.

– Возьми,– кивнул нурман, собрался было отойти, но снова повернулся к Духареву, сказал сумрачно: – Бери все, что хочешь, варяг. Скоро и тебе, и нам уже ничего будет не надобно.

– Это еще поглядим,– возразил Духарев.– Надеюсь, мои предки еще годик-другой обойдутся без меня. Да и твои – без тебя.

– Я умру сегодня,– четко произнес нурман и пошел к своим.

– Это дело твое,– пробормотал Серега.– Лично я пока умирать не собираюсь.

По обе стороны от входа поднимались к бойницам сложенные из кирпича лестницы. Духарев прикинул, откуда лучше обзор, решил, что слева, – и полез наверх по узким ступенькам.

Глава двадцать третьяВ горящей башне

Прошло около двух часов. За это время Серега сумел убедить печенегов, что нагло гарцевать перед башней – вредно для здоровья. Теперь полдесятка их, спешенных, топтались у самой стены, в «мертвой» зоне, остальные лежали тихо и скромно. Живые – на крышах ближайших домиков, мертвые – там, где их достали Серегины стрелы. Поначалу степняки пытались подавить одинокого стрелка массированным огнем, но из этого ничего не вышло. Слишком хорошая позиция была у Духарева, да и реакция отменная. Так что все влетевшие в каменную щель стрелы шли исключительно на пополнение Серегиного боекомплекта. Плотный обстрел хорош перед атакой. Но атаковать степняки больше не рисковали. Духарев подозревал, что большая часть их сейчас шарится по городку, а башню «держит» горстка стрелков. Но даже если и так, все равно делать вылазку – чистое самоубийство.