Читать книгу "Трижды преданный - Кирилл Казанцев"

– Сахар достаньте, пожалуйста. Он в шкафу, над вами.

Шкафчик на стене был ровесником, пожалуй, дому. Пластик давно откололся, ручка болталась на честном слове. Олег кое-как прикрутил ее, открыл дверку, потянулся за красной, в белый горошек, банкой с надписью «сахар» на трех языках, взял ее и оторопел.

В задвинутой к стенке широкой бутылке с узким горлышком сидела кобра. Она раздула капюшон, вытянула изящную белесую морду и подалась вперед. Олег невольно отшатнулся, едва не выронив сахар, поставил его на стол и уставился на гадину. Та глядела на него из-за стекла, еле заметно колыхалась вправо-влево, лишь кончик сложенного петлей хвоста оставался неподвижным. Шкура змеюки лоснилась жирным блеском, Олег пригляделся, и понял, что змея залита какой-то прозрачной желтоватой жидкостью, а в горлышке бутылки торчит замотанная скотчем пробка.

– Это подарок мне по случаю окончания института. Змея – символ медицины, вот мне и подарили друзья после защиты диплома. Это немногое, что я с собой сюда привезла. Квартира не моя, снимаю.

– Вы медицинский окончили? – спросил Олег. Чайник к этому времени успел закипеть, он выключил его и сам заварил чай, чтобы не отвлекать Вику. Та ловко управлялась с иголкой, и дело шло на лад: прореха в рукаве закрылась почти на треть.

– Да, – ответила девушка и отмотала от катушки нитку, – Первый мед, кафедра хирургии. И даже успела поработать по специальности.

– А к Марианне вас как занесло? – удивился Олег. – Это же шарлатанка…

– Я знаю. – Вика сделала несколько стежков и отложила куртку. – У меня не было другого выхода. Давайте чай пить, лужа, думаю, была еще и холодной. Или налить вам что покрепче? Кобра сидит в водке, за несколько лет получилась отличная настойка, другого спиртного у меня нет. Хотите?

Олег отказался, предпочел чай с блинами, стопка которых появилась из духовки. К блинам предлагались сгущенка и варенье, Вика почти ничего не ела, и так получилось, что Олег опомнился, когда от угощенья осталась лишь половина. Он малость умерил пыл и сказал:

– Вика, я вам не советчик, но нельзя же вот так… пудрить людям мозги. Вы же медик, могли бы найти что-то достойное.

– Я пыталась. – Девушка отставила чашку и сосредоточилась на его куртке.

– Гример в морге? – вспомнил Олег. Тогда ему показалось, что это была дурная шутка, но Вика ответила:

– Да, именно. – И снова уткнулась в шитье, на гостя своего не смотрела, стала серьезной и сосредоточенной.

Олегу показалось, что он чем-то обидел ее, ляпнул невпопад, и, стараясь загладить вину, негромко спросил:

– Все так плохо?

Вика усмехнулась, воткнула иголку в рукав, прислонилась к стенке:

– Ага. – И все, ни слова больше, сидит и смотрит в стену напротив, на чайник, на шкафчик, где в водке живет змея. Это ж надо – притащить с собой такое, смотреть противно. Она помолчала немного и снова заговорила: – Я дежурила в ночную смену, попросили подменить. В тот день из-за халатности старшей медсестры не был сделан вовремя укол больному. Давление, осложнение, инсульт, частичная парализация. Родственники больного подали иск, старшей медсестре грозило увольнение с «волчьим билетом». И она попросила меня…

– Взять вину на себя, – сказал Олег, и Вика кивнула, даже улыбнулась его сообразительности. От этой улыбки по спине пробежал холодок, стало не по себе. «Господи, ну что я тебе сделал, где я так нагрешил». Олег много бы отдал, чтобы отмотать время на четверть часа назад и не начинать этот разговор, но Вика продолжала:

– Она у меня в ногах валялась и просила об этом, потому как до пенсии было рукой подать, а такой случай в ее биографии серьезно испортил бы послужной список. Взамен обещала мне хорошую компенсацию и обещала помочь с работой в другой больнице. Я согласилась, пожалела ее и от денег не отказалась – без работы пришлось бы сидеть месяца два, а то и больше, ждать, пока все уляжется. И дождалась…

– Она помогла вам? – Олег уже примерно представлял, что услышит в ответ, и отвел глаза, смотрел в окно, в черно-синюю бездну за стеклом, на свое отражение. Вику скрывала пестрая занавеска и словно глушила голос девушки:

– Она написала мне такую характеристику, с которой даже в морг уборщицей не возьмут. Я пошла к ней домой, чтобы поговорить, и она мне сказала: «Мы с тобой ничего не подписывали, и ты ничего не докажешь. Еще раз ко мне придешь – спущу с лестницы». Вот. Я месяц сидела дома, потом переехала сюда, а бывшая коллега помогла мне устроиться… да, да, именно в морг! Так что мне повезло!

Вика рассмеялась, причем искренне, она смеялась над своей бедой, сломанной жизнью, карьерой, и, похоже, ей было совершенно наплевать на свое прошлое и будущее, она жила в настоящем, здесь и сейчас, не оглядываясь, не глядя вперед. Это, конечно, работает, помогает, но до поры до времени, однажды накроет так, что морг или петля на балке под крышей склада райскими кущами покажутся.

– Мать не разговаривает со мной, считает меня преступницей. Решила, что историю со старшей медсестрой я выдумала, чтобы оправдаться. Я не выдержала и съехала сюда, мой… друг обещал помочь мне, но обманул, и мы расстались. Мне помогла только Люба…

– Это та, в леопардовых штанах? – зачем-то уточнил Олег. И ведь чувствовал, что это еще не конец истории, но не сдержался, сболтнул лишнего, а Вике опять все нипочем.

– Она самая. – Девушка свернула тонкий блин конвертиком, но есть не стала, любовалась на него, разглядывала, будто впервые видела. – И брала с меня деньги в «благодарность», как она говорила.

– За работу в морге? – Олег уж решил, что Вика смеется над ним, история была из разряда «так не бывает» и звучала, как страшная сказка. И если бы он сам не спустил эту Любу с лестницы, в жизни бы не поверил.

– Да. А потом, когда я сбежала, нашла меня у Марианны, пригрозила сдать меня родственникам того человека, который стал инвалидом, и мне пришлось платить. Марианна не жадная, клиентов у нее много, но… На еду и квартиру мне хватает.

– Она, эта Люба, к вам больше не приходила? – спросил Олег.

– Нет. – Вика снова улыбалась и весело смотрела на него. – Вы ей все хорошо объяснили. Спасибо, я теперь ваша должница.

Олег задернул штору до конца, отражение исчезло. Он поднялся, прошелся по крохотной кухне, встал между мойкой и холодильником и, как мог спокойно, произнес:

– Вика, вы пытались что-то делать? Так же нельзя…

– Я сама написала объяснительную, где взяла вину на себя. Что тут можно сделать, по-вашему?

«Ничего». Олег постоял еще немного, разглядывая магнитики на грохочущем старом холодильнике. Где-то над головой слышались голоса, там ругались мужчина и женщина, пару раз они стукнули по полу чем-то тяжелым, потом все стихло. Запел в подъезде домофон, на площадке раздались шаги – кто-то бежал по лестнице вниз. Ничего – это она верно сказала, тут ничего не исправить, остается только ждать чуда. Вот же дрянь, эта старшая медсестра, чтоб ей до пенсии не дожить…