Читать книгу "Водители - Анатолий Рыбаков"

А сегодня встретил свой автобус, тот самый, с которого его сняли и перевели на «колдуна». Автобус шел от пристани, и по его запыленному кузову было видно, что он идет издалека. Максимов услышал звонкую детскую песню. В это время, в конце августа, из лагерей вывозят последнюю смену ребят. Сторонясь, он сошел на обочину. Ребята высовывались из окон и протягивали руки навстречу ветру. Девочка бросила Максимову букетик полевых цветов. Он упал на дороге. Максимов нагнулся, поднял его. В автобусе раздался взрыв радостного смеха. Машина умчалась, обдав Максимова пылью и дымом.

Максимов зашел в павильон автобусной станции, с безразличным видом прочитал расписание. Открыты новые пассажирские линии. Мысленно представил остановки – он хорошо знал эти тракты, сколько раз ездил! Прислушался к разговорам пассажиров. Когда кто-нибудь спрашивал соседа о движении, о стоимости билета, ему хотелось ответить, но он сдерживал себя: он здесь человек посторонний.

За перегородкой у телефонного аппарата сидела незнакомая девушка – линейный диспетчер. Она равнодушно посмотрела на Максимова, как смотрят диспетчеры на пассажирок. Вот и здесь диспетчерский пункт организовали, а ведь этого селектора добилась Валя. И контрольным пункт по загрузке машин у переправы – тоже ее затея. На автобазе новые дела, новые люди, а о нем, о Максимове, уже, наверное, забыли.

Однажды он увидел на пристани Королева. Тот быстро шел вдоль причала, и бригадир грузчиков докладывал ему, показывая на работавшие в разных концах пристани механизмы. Вот ведь добился своего человек!

Будничная работа, которую Максимов всегда считал такой неинтересной, теперь, когда он был оторван от нее, казалась ему прекрасной и желанной. Он тосковал по машине, по сборам в рейс, по хлопотам и тревогам шоферской жизни. Но на автобазу возврата нет. Куда-нибудь в мелкий гараж? Нет, извините, он шофер первого класса. Уехать – и дело с концом! Городов много, его в любом месте возьмут, такими специалистами не бросаются.

Приняв это решение, Максимов почувствовал, что имеет право зайти к Вале. Разве нельзя попрощаться? Ведь он уезжает навсегда в Краснодар или в Ростов, в общем, на юг.

Он пришел вечером. Дверь ему открыл Смирнов, молча пропустил в комнату, долго возился, закрывая дверь, вопросительно и хмуро поглядывая на Максимова.

Максимов знал: Смирнов недолюбливает его Стараясь казаться веселым, он спросил:

– Что новенького, Иван Иванович?

– К Валентине?

– Да, хотел повидать Валентину Ивановну.

– Нет дома.

– Зайду в другой раз.

– Скоро придет, – сказал Смирнов, отворяя дверь в комнату дочери и пропуская туда Максимова.

Узкая железная кровать, крохотный столик, тумбочка, этажерка с книгами, марлевая занавеска на окне, в углу платья, покрытые белоснежной простыней, салфетка на тумбочке, маленькое квадратное зеркало, цветная подушка для иголок, черная коробка с мотками разноцветных ниток. Окно выходило в сад, и аромат цветов мешался с неуловимым запахом этой комнаты, хорошо знакомым Максимову запахом Валиных духов.

Из соседней комнаты глухо доносились шаги Смирнова. Он выходил, возвращался, как будто передвигал или переносил что-то. И Максимову казалось, что Смирнов сердится.

Хлопнула наружная дверь. Максимов услышал голос Вали, сначала громкий, затем приглушенный. Недовольна его приходом.

Ему казалось, что прошло много времени, а Валя все еще не появлялась. Что, в сущности, он ей?! Так, знакомый, когда-то на одной машине работали. Зачем он пришел, чего хочет? Об этом уже было поздно думать: Валя вошла в комнату.

Она кивнула ему и задержалась у двери, вешая берет и поправляя волосы. Здороваясь, Максимов встал, потом сел, чувствуя, что мешает Вале пройти. И может быть, потому, что он действительно мешал ей пройти, она села на край кровати.

– Как твои дела? – спросила она.

– Уезжаю.

– Далеко?

– В Краснодар. А у тебя как? – спросил он.

– Работаю.

– Контора новая, мастерские новые, – беспечно сказал Максимов.

Она ничего не ответила, только посмотрела на него. Он пробормотал:

– Шел мимо, дай, думаю, зайду.

– Ну что ж… – сказала Валя.

«Зачем он пришел?» – думала она. Ничто не связывает их, этот человек ей чужд. Он спрашивает о работе, но разве ее работа интересует его? Вот он уйдет, и она будет рассказывать отцу о своих делах, потому что отцу это интересно. А Максимову безразлично. Конечно, она жалела его, как жалеют человека в беде, но не находила слов для утешения и не искала их: боялась, что ее участие он поймет по-своему.

И снова бродил Максимов по городу. Тоска, тоска! Он понял, что никуда не уедет, просто выискивал предлог, чтобы зайти к Вале. Куда, зачем он поедет? Что он этим докажет? До разговора с Валей он еще надеялся на что-то. На что он мог надеяться теперь?

Максимов отправился на автобазу за документами.

Волнуясь, подходил он к гаражу. Сколько лет ходил этой дорогой! Возле палисадника незнакомые лица; новые шоферы оформляются на работу. Максимов, вошел в проходную и, кивнув сторожу, хотел пройти, но тот остановил его:

– Пропуск?!

Максимов удивился:

– Ты что, Афанасьич, не узнаешь меня?

– Как не узнать! Да ведь с базы ты уволен, значит, надо выписать пропуск.

Максимов стоял ошеломленный. Его не пропускают на автобазу! Пятнадцать лет проработал, теперь чужой стал.

Он подошел к окошку.

– Куда, по какому делу? – сухо спросил нарядчик, новый человек, которого он не знал.

– Я здесь работал, уволился, нужно паспорт отметить.

– После двух часов. Сейчас обеденный перерыв, – ответил нарядчик и отвернулся.

А люди входили и выходили. Знакомые здоровались с Максимовым, незнакомые не замечали его. Девушки прогуливались у ворот. Слесари громко разговаривали, усевшись возле забора. Максимову казалось, что все видят, как его не пускают на базу. Из всего, что он пережил, эти минуты были самыми тяжелыми.

Он снова потребовал пропуск. Не стоять же ему у ворот целый час! Он здесь пятнадцать лет проработал, что за порядки!

В проходную вошел Поляков.

– В чем дело? – спросил он.

Нарядчик объяснил: гражданин требует пропуск, не хочет дожидаться окончания перерыва, шумит.

Поляков отчужденно взглянул на Максимова и велел выписать пропуск.

Долго ходил Максимов по автобазе. Стены нового здания уже были выведены, стропила положены, сквозь обрешетку еще не покрытой крыши пробивались тонкие полосы света. Он услышал чьи-то голоса, остановился возле оконного проема и увидел учеников Веньку Гордеева и Пашку Севастьянова, сидевших на ящиках из-под цементного раствора.