Читать книгу "Антидот. Противоядие от несчастливой жизни - Оливер Буркеман"

Такая беспечность перед лицом умирания выглядит тем более странно, что на самом деле тема смерти постоянно присутствует в нашем обиходе, хотя мы можем и не говорить о ней прямо. Когда вы читаете в глянцевом журнале очередной перечень вещей, которые «необходимо успеть сделать перед смертью» (прочитать книги, попробовать еду, посетить какие-то места), вам обычно не приходит в голову серьезно задуматься над частью заголовка, предваряющей слова «перед смертью». А если задумаетесь, то, возможно, воскликнете в экзистенциальном отчаянии: «Зачем же я буду со всем этим заморачиваться, если в конце концов все равно умру?» (Справедливости ради заметим, что экзистенциальное отчаяние — совсем не та реакция, которую издатели глянцевых журналов ждут от своих читателей.) Мы увлекаемся детективными историями об убийствах, но в них «убийство», как правило, является не более чем поводом для рассказа, а не описанием смерти как таковой. Даже рассказы о смертях реальных людей в сводках теленовостей могут вызывать ужас, гнев или сочувствие, но редко заставляют зрителя задуматься о том, что та же участь ожидает и его самого не позже, чем через несколько десятков лет. Идея добровольно поразмышлять на тему собственной бренности в виде обычной беседы кажется нам забавной — большая часть юмора в фильме «Любовь и смерть» Вуди Аллена построена именно на этом:

Борис: Ничто. Небытие. Черная пустота.

Соня: Что ты сказал?

Борис: А, ничего. Я просто строил планы на будущее.

Одним из самых убедительных объяснений этой психологической загадки и по сей день остается выдвинутое Эрнестом Беккером[82]в 1973 году в его фундаментальном труде «Отрицание смерти» (еще один увлеченный персонаж Вуди Аллена, Элви Сингер из фильма «Энни Холл», пытается обхаживать главную героиню с помощью этой книги). Еще молодым человеком Беккер, родившийся в 1924 году в Массачусетсе, встретился лицом к лицу с ужасами смерти, участвуя в освобождении узников нацистских концлагерей в качестве солдата американской армии. Согласно Беккеру, мы не склонны серьезно обдумывать тему смерти не по невнимательности или по ошибке, а именно потому, что она представляется нам столь значительной и пугающей. Книга начинается со слов «Мысль о смерти и ужас перед ней завораживают человеческие создания как ничто другое». Мы всю жизнь стараемся подавить этот ужас, возводя разнообразные психологические барьеры, чтобы избегать встреч с ним. С точки зрения Беккера, несоразмерно большая часть человеческой деятельности «направлена в основном на то, чтобы уклониться от неизбежности смерти, преодолеть эту неизбежность, пытаясь отрицать, что она — конечный удел человека».

Как поясняет Беккер, мы способны поддерживать в себе подобное отрицание, поскольку обладаем и физическим, и символическим «я».

Понятно, что физическое «я» неизбежно погибнет, а вот символическое, то есть «я», существующее умозрительно, способно убедить самое себя в собственном бессмертии. Подтверждения этому настолько тесно вплетены в нашу жизнь, что сливаются с ней до уровня незаметности. Все религии, все политические движения и национальные идеи, любая деловая активность, благотворительная деятельность и занятия искусством — не более чем «попытки обретения бессмертия», отчаянные старания вырваться из гравитационного поля смерти. Нам хотелось бы представлять себя не обычными бренными созданиями, а бессмертными «героями». Само общество с его обычаями, традициями и законами, по сути, является «кодовой системой героев», которая создается нами для того, чтобы чувствовать себя частью чего-то большего и более долговечного, чем просто человеческая жизнь. Беккер пишет, что в силу наших способностей к символизации «обычный организм может разрастаться до эпохальных вселенских размеров, не пошевелив при этом и пальцем; даже издавая предсмертный хрип, он способен заключать в себе вечность». С этой точки зрения идея загробной жизни движет не только людьми, исповедующими традиционные религии. Это бессознательно происходит со всеми, вне зависимости от их отношения к религии, и поэтому «любое общество является «религией», понимает ли оно себя так или нет». Для Беккера психическое нездоровье связано с неисправностью внутренних механизмов отрицания смерти. Люди заболевают депрессией вследствие своих неудачных по сравнению с окружающими попыток защититься от понимания, что в реальности они вовсе не герои вселенского масштаба и очень скоро умрут.

«Попытки бессмертия» могут порождать массу прекрасных вещей — великую архитектуру, великую литературу, великие гуманистические подвиги, великие цивилизации, но в видении Беккера они одновременно становятся и причиной многих ужасов.

Наше желание представлять себя героями — не исключение: оно помогает объяснить, почему мы стремимся к успехам в спорте, политике или бизнесе и в то же время ведем войны. Война — решающее сражение двух попыток бессмертия: если в основе моего понимания бессмертия лежит победа моей нации, а вашего — вашей, мы будем сражаться между собой намного упорнее и дольше, чем если бы нам требовались только власть или территория. Перефразируя Беккера, философ Сэм Кин пишет: «Убийства в бизнесе или политике часто гораздо меньше связаны с экономической выгодой или политической реальностью, чем с желанием убедиться в том, что достигнуто нечто, имеющее неизменную ценность. …Человеческие конфликты — сражения не на жизнь, а на смерть: мои боги против ваших, мой проект бессмертия против вашего». Мы готовы биться за сохранность своего символического бессмертия настолько яростно, что можем пожертвовать ради этого своим физическим существованием. Мы готовы умирать ради отрицания смерти; хуже того, мы будем упорствовать в том, что дело обстоит именно так до тех пор, пока вообще не утратим способность отрицать что-либо. «Отправить людей воевать легко в немалой степени потому, что в глубине души всякий солдат скорбит о гибели своего соседа в строю. Каждый лелеет фантазию о собственной неуязвимости до тех пор, пока с ужасом не обнаружит, что истекает кровью», — мрачно замечает Беккер.

Если Беккер прав, то «диковинный» факт того, что мы ведем себя, как если бы были бессмертны, становится не таким уж и диковинным. Не то чтобы нам никак не удавалось подумать о собственной смертности: скорее, наша жизнь — одна затяжная попытка вообще избегать мыслей на эту тему. Оказывается, это намного проще, чем «испытание белым медведем», и большую часть времени нам удается этого достигать.

Через несколько лет после того, как книга «Отрицание смерти» стала бестселлером, некоторые психологи-экспериментаторы осознали, что предположения Беккера (а при всей своей убедительности они были всего лишь гипотезами) могут быть достаточно просто подвергнуты проверке опытным путем. Допустим, Беккер прав в том, что в течение всей жизни мы упорно, но бессознательно пытаемся избегать мыслей о собственной смерти. В таком случае достаточно проследить, как люди, которым настоятельно и откровенно напоминают об их смертности (те, кому, выражаясь языком психологических экспериментов, задали соответствующую установку), будут инстинктивно сопротивляться, усиленно стараясь придерживаться способов поведения и привычек, связанных с отрицанием смерти. Эта идея лежит в основе области знаний с выразительным названием «теория управления страхом», в которой на протяжении двух последних десятилетий появилось множество свидетельств тому, как сильно влияет на нас отрицание смерти.