Читать книгу "Дурдом - Илья Рясной"

— Кто это сказал? Неужели Марсель? Это была самая Длинная фраза, которую я слышал от голубоглазого зомби. Представить себе не мог, что он за раз способен произнести столько слов. Притом свободно и правильно, без гыканий, эканий, слов паразитов и неверных ударений.

— Дормидон Тихонович, вы не могли бы нас оставить на несколько минут? — мягко произнес Марсель, но в его голосе были повелительные интонации человека, который умел и имел право приказывать.

— Да, пожалуйста, — к моему удивлению, профессор моментально поднялся и послушно вышел из помещения.

— Все обстоит несколько иначе, чем вы думаете, —

Марсель подкатил кресло на колесиках поближе ко мне, остановившись на таком расстоянии, чтобы я не смог до него дотянуться. — Вы считаете Дормидонта Тихоновича эдаким гением преступного мира, профессором Мориарти от психиатрии. Конечно, он человек выдающихся способностей, достойный самого глубокого уважения. Но не он первая скрипка в этом оркестре.

— А кто же?

— Профессор Мориарти — это я.

Век живи, век учись, дураком помрешь. Это не я сказал, а народ. Я лишь в очередной раз убедился в справедливости такой постановки вопроса. Так всегда и бывает: строишь версии, прорабатываешь варианты, перед глазами стоит целый питомник призраков собак, которых ты съел на подобных делах.

А когда докапываешься окончательно до истины, выясняется, что дом ты строил вверх тормашками. Сейчас тот же случай. Голубоглазая обезьяна на поверку оказалась не только говорящей, но и руководящей — точно со знаменитого плаката сошла, где шимпанзе в смокинге держит телефонную трубку, а внизу подпись «босс всегда прав». Итак, меня можно поздравить с конфузом. Оказывается, профессор Дульсинский в этой компании на посылках. А «всегда правым боссом» служит Марсель. Вот и верь после этого людям.

Марсель устроился поудобнее в кресле, и начался первый этап моей обработки — не самый важный, но без которого не обойтись. Речь голубоглазого текла плавно. Ему лекции студентам читать. Впрочем, не думаю, что у него недостаток в благодарных слушателях.

— Вы наверняка слышали от профессора Дульсинского, что главной своей задачей он считает возвращение душевнобольных в социум.

Я кивнул. Слышал. И не раз. Что с того, спрашивается?

— Я переосмыслил эту идею. А почему нельзя социум приспособить к душевнобольным?

— Недурственно, — хмыкнул я.

— Одна из главных проблем психиатрии — разница между нормой и патологией. Грань, которая отделяет обычную экстравагантность от болезни. Если максимально упростить, то норма — это состояние умов большинства. Патология — меньшинства. То есть фактически столь тонкий вопрос решается референдумом.

— Любопытно, — вставил я с умным видом. Мне действительно было любопытно. А вдруг голубоглазый сейчас расщедрится и выложит смысл шарады, которую мы так до конца и не разгадали ?

— Вам не приходило в голову, что в последнее время это большинство сильно редеет, а меньшинство стремительно растет.

Приходило, подумалось мне. У голубоглазого в голове точно патология. Но излагает хорошо — со вкусом и толком.

— И однажды, — продолжил Марсель, — перевесит Другая чаша весов. Норма станет патологией, а патология нормой.

— Бредятина зеленая! — воскликнул я искренне.

— Узость мышления — не великое достоинство… Ведь фактически нечто подобное уже происходит. Общественное сознание далеко шагнуло за границу нормы.

Он встал, подошел к стеклянному столику, взял с него пульт дистанционного управления и включил телевизор.

— Вот они, иллюстрации моих слов. Миловидная дикторша на первом канале тараторила:

— Вновь депутаты областного собрания подняли вопрос о проведенной недавно приватизации водопровода в городе Гадинске. Малое предприятие «Ватерклозет» якобы использует сооружения сети не по назначению.

— Это норма? — спросил голубоглазый.

— Новости конверсии, — продолжала заливаться соловьем дикторша. — Отныне на несение боевого дежурства эскадренный миноносец «Витязь» будет выходить с иностранными туристами, интересующимися военной техникой и традициями русского военно-морского флота. Это позволит решить вопросы с закупкой топлива и выплатой заработной платы офицерскому составу…

— Это тоже норма? Посмотрите, что творится с обществом. Психические патологии — состояние не только отдельных людей. Ими охвачены целые государственные структуры. И общественные слои. Начните с высших коридоров власти и закончите последним совхозом — и вы найдете любой диагноз.

Он переключил программу. По российскому каналу политический обозреватель что-то уныло вещал о безысходно-мрачном российском прошлом, настоящем и будущем, о необходимости ломки всего и вся, в том числе безнадежно-рабского менталитета, «изначально отмеченного парадигмой несвободы».

— Пожалуйста, брюзжащая депрессия, — взмахнул, как фокусник, рукой Марсель. — И говорит не он. Его устами говорит общество.

По сорок пятому каналу какой-то очень крупный чиновник косноязычно молол какую-то чушь о стабилизации и дестабилизации, о чьих-то подлостях и происках.

Олигофрения в степени легкой дебильности. Типичное лицо с вершины власти, — отметил Марсель.

По Санкт-Ленинграду отлученный от должностей заслуженный приватизатор (в недавнем прошлом главный приватизатор) России вещал что-то о своих не оцененных успехах.

— Клептомания, — выставил Марсель очередной диагноз. — Непереборимая тяга к воровству… По-моему, все ясно. Телевизор какое-никакое, а зеркало. Общественное сознание поражено самыми агрессивными и злокачественными психическими недугами. Вспомните события последних лет. Неужели мало примеров, когда общество билось в эпилептическом припадке, круша все вокруг. Когда оно попадало в плен мании преследования или сверхценных идей. Или находилось в состоянии оглушения. Страдало имбецилией. Погружалось в депрессию. Забывалось в маниакальном раже. А раздвоение сознание — вообще символ времени. Уже не первый десяток лет за один день государственные деятели вполне искренне делают по несколько взаимоисключающих заявлений, а подданные им искренне верят. Это не патология?..

Марсель перевел дыхание, пригладил короткие волосы. — Наше общество — не просто коллективный сумасшедший. Оно — буйный сумасшедший. Кровавый маньяк. Оно пьет человеческую кровь. Оно — групповой Чикатило.

Он снова нажал на кнопку.

— Смотрите, наслаждайтесь.

На экране в Нью-йоркской трущобе волосатый, мускулистый хиппи целился из гранатомета в стандартного штатовского красавчика, прижавшегося к стене. Хиппи лепетал что-то по-английски. Гнусавый, страдающий хроническим насморком переводчик бодро доносил до нас смысл разговора:

— Ты, задница! Я сейчас подпалю твою задницу в задницу!