Читать книгу "Фарс-мажор: Актеры и роли большой политики - Андрей Колесников"

* * *

– Вы только попробуйте на парижский рынок привезти продукцию из какой-нибудь другой страны! – вскричал Владимир Жириновский.

Глядя на господина Жириновского, не хотелось и пытаться.

* * *

Спикера Госдумы Бориса Грызлова спросили, где разместятся игровые зоны, свободные от человеческого проживания.

– Две – в европейской части России, одна в Сибири, одна на Дальнем Востоке, – с удовольствием рассказал он.

– Это новые степные и лесные регионы, – обрадованно добавил господин Жириновский.

– Заболоченные, – удовлетворенно закончил господин Бабурин.

* * *

Вопрос, где Геннадий Зюганов, больше всего обрадовал Владимира Жириновского.

– Он болен! Тяжелая болезнь. Может, с летальным исходом, – мечтательно улыбнулся лидер ЛДПР.

– Я с ним связывался, – пробормотал Борис Грызлов. – По телефону он разговаривает.

– Еще пока, – успел добавить господин Жириновский.

* * *

– Скажите, – спросил кто-то из журналистов появившегося здесь председателя совета директоров АФК «Система» господина Евтушенкова, – вы тоже пользуетесь телефоном Sitronics (очевидно, некоторые журналисты уже успели вставить в сувенирную продукцию фирмы sim-карты. – А. К.)?

– Что вы хотите от меня услышать? – переспросил, очевидно чтобы выиграть время, господин Евтушенков.

– Правду.

– Я правды никогда не говорю, – с достоинством ответил господин Евтушенков.

* * *

Время от времени к Герману Грефу подходили люди. Сначала его дернул за рукав министр иностранных дел Сергей Лавров, который свой брифинг в коридоре уже давно закончил, а когда его попытались так же, как и Германа Грефа, прервать и увести за ту же дверь, он повернулся к вьетнамцам и сказал: «Вы подходите к министру иностранных дел России и трогаете его. И вы считаете, что это нормально?»

У вьетнамцев опустились руки.

* * *

Губернатор Приморского края рассказал, что условия проживания на Дальнем Востоке «являются не самыми комфортными в мире, но в целом самыми неблагоприятными в нашей стране».

* * *

Губернатор Чукотки Роман Абрамович доброжелательно не отвечал на вопросы журналистов.

– Вот вы сидите в этом зале – в одинаковых костюмах, в одинаковых галстуках, в одинаковых очках! – воскликнул господин Швыдкой. – Вы не наденете косоворотку!..

– Почему? – обиженно сказал кто-то из губернаторов.

– Потому что культура внутри вас! – добавил господин Швыдкой. Губернаторы переглядывались. Эта мысль, кажется, никогда не приходила им в головы.

* * *

– Квартиры будете дарить балеринам? – спросил Михаила Швыдкого управляющий делами президента Владимир Кожин.

– Квартиры вы дарите, – ответил господин Швыдкой.

– А за культуру вы отвечаете, – не согласился господин Кожин.

* * *

– А если сравнить Иосифа Кобзона и Фрэнка Синатру, – спросила юная журналистка, – то в чью пользу будет сравнение?

– Это все равно что сравнивать балалайку с гитарой, – ответил Борис Моисеев.

* * *

Минтимер Шаймиев зачитал поздравительную телеграмму, которую прислал на съезд главный раввин России Берл Лазар. В своей телеграмме господин Лазар подчеркнул, что не случайно, по его мнению, съезд проводится в субботу, в святой день еврейской молитвы. Делегаты обескураженно загудели, а президент Татарии Шаймиев попытался загладить неловкость:

– Со своей стороны могу добавить, что идет рамадан.

* * *

Начальник Генштаба Анатолий Квашнин великодушно раскрыл свою диспозицию:

– Вот я был генералом, и у меня был телефон. А у лейтенанта телефона не было. Я за телефон ничего не платил, потому что у меня телефон был, но я-то был генерал. А лейтенант ничего не платил, потому что у него телефона не было. То есть у меня была льгота.

Те, кому не удалось покинуть здание МИДа под прикрытием президента Путина, еще некоторое время пытались миновать строй милиционеров в парадной форме. Но у них был приказ: никого не выпускать. Прорваться удалось только помощнику президента по внешней политике Сергею Приходько. Физических возможностей трех милиционеров, с бледными решительными лицами сцепивших руки, было ничтожно мало для решения этой задачи. Остановить его могла только пуля.

* * *

Под навесом профессор Кирпичников давал последние торжественные указания окружавшим его студентам. Они, впрочем, слушали его довольно рассеянно. В мыслях они были уже с президентом России. Гораздо внимательнее прислушивался к профессору еще один человек, советник президента по экономическим вопросам Андрей Илларионов. Был он в джинсовом костюме и с рюкзаком за плечами. На вопросы, как оказался здесь, отвечал уклончиво.

– Это мой ученик, – еще больше путал ситуацию профессор Кирпичников.

– А что? Нигде круг моих обязанностей точно не прописан, – делал рискованные признания тележурналистам Андрей Илларионов.

Еще одна его обязанность состояла в том, что он был зятем профессора Кирпичникова.

* * *

Председатель Национального олимпийского комитета Леонид Тягачев ответил на вопрос, который мучил меня уже несколько дней: действительно ли, как сообщили информационные агентства со ссылкой на источники в окружении господина Тягачева, ему во время чемпионата Европы по футболу звонил президент страны и просил футболистов не жевать жвачку, когда исполняется государственный гимн России?

Леонид Тягачев категорически опроверг эти слухи. Просто категорически. Зато подтвердил, что он сам, безо всякой подсказки сверху действительно звонил председателю Федерации футбола господину Колоскову точно с такой идеей.

* * *

Она не выиграла в этот день.

– Политикой не будете больше заниматься, Света? – осторожно спросил я у Светланы Хоркиной.

– Поняла! Это ты говоришь про то, как я выступила в МГУ, когда Путин приезжал на встречу с доверенными лицами. Я же доверенным лицом была.

Я тоже был на этой встрече. Она тогда под конец встала и спросила президента, сколько, по его мнению, надо завоевать медалей. В зале засмеялись, а господин Путин ответил ожидаемо. Сказал, что это спортсменам лучше знать.

– Дура, конечно, – кивнула она. – И вопрос идиотский. Но ведь он так и ушел бы, и ничего не сказал бы про Олимпиаду. А это же олимпийский год.

– Не олимпийский, а выборный.

– А?

– Президента России выбирали.

– Ну да, это правильно сказано. Ну, вот и все.

– Что все? – не понял я.